Только не говори об этом отцу».
Рингил, в то время впервые познавший вкус юношеского цинизма, решил, что мать говорит о социальном положении и о том, как оно поддерживается. Лишь намного позже, вспомнив, с какой печалью она улыбалась, он понял: Ишиль увидела, кем он должен стать, и предложила стратегию для выживания.
«Ну да. А ты не понял намек, верно?»
Иногда – до чего внезапное, удивительное открытие! – он скучал по Ишиль. Скучал по тому, как мать приподнимала бровь, должным образом оценивая замысловатую иронию судьбы – эта гримаса, похоже, служила ей отличным доспехом. Скучал по ее высокомерию и осанке королевы ведьм.
Ему подумалось, что в Ихельтете она бы имела успех.
Перемена в освещении заставила Рингила поднять глаза. Погрузившись в раздумья, он не заметил, как подъехал к Мосту Черного народа. Тень, которую тот отбрасывал на побережье в это время утра, была прохладной, словно Рингил оказался на опушке леса. Дорога вдоль эстуария постепенно превращалась в малолюдный бечевник [4], а «Удачливый дохлый ящер» или как там называли это заведение, был прямо впереди. Рингил пустил коня рысью.
Снаружи таверны маленький мальчик протирал столы, время от времени отвечая седому старику, который сидел за одним из уже убранных. Перед одиноким клиентом стояла нетронутая пинта пива, а рядом валялась лошадиная сбруя. Заслышав стук копыт Рингилова коня, он поднял взгляд – наверное, кого-то ждал. Рингил спешился и привязал скакуна к ножке подвернувшегося стола. Старик внимательно за ним наблюдал. Приближаясь, Рингил подумал, что в его лице есть что-то смутно знакомое.
Он отмахнулся от этой мысли.
– Тут вчера вечером была драка?
– Вон там, – старик кивком указал в сторону берега реки. На редкой траве виднелись черные пятна, кое-где обнажилась земля. Похоже, кто-то перевернул лампу или бросил факел, оставив их гореть.
– Ты это видел? – спросил незнакомца Рингил.
– Нет, меня тут не было, – старик поднял пинту, глотнул. Казалось, он наслаждался шуткой, непонятной остальным.
– А тут есть кто-нибудь, кто был?
– Спроси внутри. Есть те, кто называет себя свидетелями, – старик пожал плечами. – Но кто может сказать наверняка? Правда, какой бы она ни была, обрастает байками.
Рингил хмыкнул.
– Некоторые так и не ушли, господин, – встрял мальчишка, на мгновение перестав вытирать стол. – Остались на всю ночь и до сих пор об этом говорят.
Кто-то недавно поставил ему фингал – сине-желтое пятно под глазом было трудно не заметить. Покрытая струпьями нижняя губа распухла. Но несмотря на следы побоев, юношеский энтузиазм рвался из него, словно лучи солнца сквозь тучу над болотами.
– Говорят, Драконья Погибель вырвался из пут и впал в ярость берсеркера, господин. Говорят, он выхватил меч из воздуха, а потом призвал огненных духов, которые обожгли его противников.
– Понятно, – мрачно сказал Рингил.
– Может, победа над драконом наделила его особой силой, господин.
Гил кивнул, игнорируя многозначительный взгляд старика.
– Очень может быть. Я уже слышал похожие истории.
– Мой отец погиб, сражаясь с драконами, – с надеждой проговорил мальчик.
Рингил сдержал гримасу. У слов был мерзкий привкус.
– Значит, твой отец был… великим… героем. И я уверен… уверен, что его душа присматривает за тобой, э-э-э, с вышины, где получила почет и умиротворение.
– И за моей матерью, господин.
– Да. И за твоей матерью.
Старик все еще пристально смотрел на него. Когда Рингил повернулся, чтобы войти в таверну, он крикнул вслед:
– У вас кириатский клинок, господин.
Рингил остановился, но не обернулся.
– А ты знаток мечей, да?
– Нет, господин. Лишь скромный цирюльник. Но я и сам работаю с клинками, в каком-то смысле, знаю их сильные и слабые стороны. Я знаю толк в стали. И сталь на вашей спине – кириатская.
– И что с того?
– Ну, может, вы тоже в некотором роде герой?
Все еще не поворачиваясь, Гил на мгновение закрыл глаза. Но увиденное на обратной стороне век не дало ему передышки.
«В некотором роде герой».
Он снова открыл глаза и невольно повернулся лицом к обвинителю.
– Внешность обманчива, старик, – коротко сказал Рингил. – Лучше не судить о человеке по стали, которую он носит на спине.
– Великодушный совет, – старик склонил голову. Опять нахлынуло сводящее с ума чувство, что Рингил его уже видел. – Я в долгу перед вами. Коли пожелаете побриться, я к вашим услугам. Лучшей цирюльни в городе не сыскать. Находится в Дворцовом Квартале. Ищите заведение Старого Рана.
– Буду иметь в виду, – Рингил заметил, что мальчик за ним наблюдает, и его глаза лучатся восторгом. – А теперь прошу меня извинить.
И он сбежал от взгляда мальчишки навстречу прохладному сумраку таверны и раздраженной перепалке взрослых мужчин, которые громко несли чушь.
– Лучше всего поговорить с ним, – сказал трактирщик, постучав монетой по барной стойке и засунув ее в карман. Он кивком указал через переполненный людьми шумный зал. – Вон в том углу сидит вместе со своей новой шлюхой.
Рингил бросил украдкой взгляд туда, где за столиком у стены сидел грязный на вид маджак лет двадцати, с небольшим кубком в руке. Означенная шлюха тоже была молодой и, вероятно, дорогой по меркам заведения, чуть усталой, но с привлекательными формами, которые она не особо пыталась скрывать. Разрез на юбке обнажал ногу до самого бедра, приподнятые корсетом груди едва не выпрыгивали из него. Она прижималась ими к предплечью маджака и о чем-то настойчиво щебетала ему на ухо, делая перерывы лишь для того, чтобы глотнуть из собственного кубка.
Рингил, все еще туговато соображая из-за похмелья, нахмурился.
– Серьезно?
– Ага, – трактирщик ухмыльнулся и передвинул зубочистку во рту. – Я понимаю. Маленький говнюк выглядит не очень внушительно, да?
– Это точно.
– Ну, господин, тут вы правы, – Гил с первого взгляда распознал в трактирщике ветерана и заговорил с ним, подражая неспешным интонациям командира. Он за свою жизнь отдал достаточно приказов имперским солдатам, чтобы его тетаннский в этом контексте звучал безупречно. Хозяин заведения разве что честь не отдал в ответ. Он из кожи вон лез, чтобы быть полезным. – Понимаете, этот Харат – именно такой, каким выглядит, гребаный степной кочевник, который не отличается от остальных, но вдобавок еще и болтливый маленький засранец. Вечно вляпывается в неприятности, почти всегда опаздывает с оплатой счетов. От ему подобных другого не ждешь. Они сюда приезжают из степей ради наших женщин и легкой жизни, но проблема в том, что они не привыкли вести себя цивилизованно.
Рингил внимательно разглядывал поцарапанную столешницу бара.
– И чем меня может заинтересовать этот Харат?
– А вот чем… – Трактирщик наклонился поближе и тоном заговорщика сообщил свой секрет. – Драконья Погибель приходил сюда с неделю назад и искал этого малого. Спрашивал, где его найти.
– И называл по имени?
– Да, господин.
– Они были вместе прошлой ночью?
Трактирщик покачал головой.
– Он появился только этим утром и, кажется, был очень удивлен, узнав о случившемся. Но все равно вам лучше с ним поговорить, господин. Вы же понимаете, вся эта компания… – Он широким пренебрежительным жестом указал на своих клиентов. – Конечно, кое-кто из них действительно тут был, когда все завертелось. Они с той поры здесь и сидят, рассвет уже позади, а все болтают. Лучшая ночная выручка за целый месяц. Но ни один из них на самом деле не разговаривал с Драконьей Погибелью. Он даже не вошел сюда до того, как охранники на него накинулись. Короче, эта компания – обычные зеваки, только и всего.
– Да, их всегда много, – Рингил ненадолго задумался. – Ты с кем-нибудь еще об этом говорил?
– Не могу сказать, господин. Но я знал, что рано или поздно пришлют кого-то вроде вас.
Рингил прищурился.
– Кого-то вроде меня?
Трактирщик опять усмехнулся.
– Не беспокойтесь, господин. Я умею держать рот на замке. И, честно говоря, ничего не имею против стражей, среди них встречаются и хорошие ребята. Однако в таких вещах им иной раз, ну-у, не хватает проворства. Чего не скажешь о… гонцах, да?
– Ты проницательный человек, – сказал Рингил и достал еще одну монету. – И, кажется, осторожный. У солдата такие качества достойны восхищения.
– Да, мой господин. – Монета исчезла как по волшебству, и на этот раз он не стал стучать ею об стойку. – Надеюсь, вы его поймаете. Победил он дракона или нет, такие чужеземные головорезы губят Империю.
Рингил одарил трактирщика, как ему показалось, соответствующе мрачным кивком и отошел от барной стойки. Пересек зал с низким потолком, направляясь к молодому маджаку и его шлюхе, по пути подмечая выходы – это была инстинктивная проверка перед дракой. Приблизившись, он понял, что предосторожности излишни. Харат не замечал ничего – ни его появления, ни декольте шлюхи, которое прижималось к его руке, ни ее веселого щебетания над ухом, и всего, что происходило в трактире, похоже. Он сидел с кубком в руке и таращился в пространство, будто приметил там закопанный у конца радуги сундук с золотом из сказки болотных обитателей.
Рингил упал на скамью с противоположной стороны.
– Привет, Харат.
Степной кочевник вздрогнул, увидел сидящего напротив мужчину и попытался вскочить. Рингил опередил его движение, схватив за локоть. Пришлось наклониться. Столик содрогнулся, бутылка вина подпрыгнула и упала на бок. Шлюха отработанным движением схватила ее, не дав вину пролиться, и поставила на место. Харат пытался вырваться и встать.
– Давай обойдемся без сцен, – тихо сказал Рингил.
– Какого хрена ты…
– Я друг Драконьей Погибели. Мне не терпится найти его раньше Монарших гонцов. Ты знаешь, где он?
– Не понимаю, о чем ты, – он все еще вырывался. – Ты…
– Сядь. – Теперь Рингил смотрел молодому человеку прямо в глаза. – Или я позабочусь о том, чтобы ты к обеду беседовал с Монаршими гонцами. Хочешь узнать, как выглядят их допросные комнаты во дворце? Это легко устроить. Итак… где Драконья Погибель?