Она быстро заморгала. Уставилась на свои руки.
Спустя мгновение снова села и тихо проговорила:
– Просто называй меня по имени. Ладно?
Последовала долгая пауза.
– Ты должна была прийти ко мне с этим раньше, Арчет Индаманинармал.
Она хрипло рассмеялась.
– Ладно, ладно. Поняла. Но я подумала, что ты об этом и так знаешь. Что ты как-то – понятия не имею как – следишь за происходящим. Манатан ведь знает обо всем, что происходит за пределами Ан-Монала. Анашарал может подслушивать разговоры за сотню ярдов. А вообще, откуда мне знать, может, ему и мили не помеха.
– Сейчас он тебя не слышит.
– Правда? – Она откинулась на спинку стула. – Ты в этом уверен?
– Я позаботился о том, чтобы он не смог тебя услышать.
Червячок сомнения шевельнулся внутри.
– Хочешь сказать, я не могу доверять Анашаралу?
Последовала долгая пауза – Ангфал к такому не был склонен, когда чувствовал, что главенствует в разговоре.
– Я хочу сказать, – он будто говорил через силу, – что сейчас он нас не слышит.
Арчет моргнула, встрепенулась. Трудно было сказать наверняка, но ей показалось, что свет в рассеянных по телу Кормчего стеклянных «глазках» изменился: одни сделались ярче, другие потускнели. Желтый стал зеленым, потом снова желтым. Ее взгляд заметался, пытаясь запечатлеть в памяти, как выглядит каждый «глаз». Раньше она ни разу не видела, чтобы подобное происходило с Ангфалом или другим Кормчим.
– Ангфал?
– Да, до… – На этот раз сомнений не было. Скопище «глаз» вблизи от нижней части паукообразного тела определенно потускнело. – Да, Арчет Индаманинармал. Я тебя слышу.
– Что происходит, Ангфал?
– Мир вращается, надвигается буря, твой народ защищал человечество от нее так долго, как мог. Вы призвали нас, и мы сотворили заклинания, которые охватили вечность и приковали нас к вам. Но от неопределенности никуда не денешься.
Это было слишком загадочно даже для Кормчего.
– Нельзя рубить с плеча, Арчет. Противоречивые версии неизбежны, необходимы!
Она подалась вперед и ткнула пальцем в «паучье» тело.
– Почему ты ведешь такие речи? Почему не даешь Анашаралу услышать нас?
– Когда-то я командовал «Лепестком розы в осеннем пламени», теперь командую тобой.
Она нахмурилась.
– Размечтался.
– Но вести невоспитанную полукровку в безопасное место – не то же самое, что управлять кораблем. – На миг почудилось, что Ангфал вот-вот сорвется и пронзительно завопит. – Грашгал… я не подхожу для этой задачи!
– Хочешь сказать, Анашарал представляет собой угрозу? – Она с грохотом водрузила ногу в сапоге на стол. Стопки книг от резкого движения зашатались. – Клянусь яйцами Пророка, Ангфал, ты несешь бессмыслицу!
– Мы возникли на границах возможного и по-прежнему обитаем там. Нас взяли на поводок ради вашей безопасности, а не нашей. Хочешь больше смысла, Арчет Индаманинармал? Твой разум не сможет его принять, если я и впрямь им с тобой поделюсь.
– Так! – Она раздраженно всплеснула руками. – И что тогда? Мне отменить экспедицию в Ан-Кирилнар? Скажи хотя бы об этом. Дай мне хоть что-то.
– Ан-Кирилнар – это…
Кормчий замолчал так резко, что она лишь через секунду поняла: фраза закончилась. Стеклянные «глаза» опять ненадолго изменили свечение. На этот раз она уже не сомневалась в увиденном.
– Ангфал?
– Поиски – это предлог, Арчет. Это сказки, вербальные одеяла, в которые можно закутаться, чтобы укрыться от невыносимого холода.
– Тогда… – Она опять всплеснула руками. – Как быть? Мы никуда не едем?
– Я этого не говорил.
– А как еще понимать сказанное тобой? Ты по-прежнему несешь какую-то ерунду, Ангфал, – она вскочила от избытка чувств. Схватила лампу. – Забудь! Просто на хрен забудь об этом, ладно? Я пришла к тебе за помощью, а не за гребаными загадками. Я сказала Рингилу, что ты поможешь. И теперь он…
Она сглотнула. Ангфал ничего не ответил. Она бросила сердитый взгляд на раздутое железное «тело», а потом повернулась к нему спиной, в сердцах бросив:
– Зря не прихватила с собой сраный лом.
Она была на полпути к двери кабинета, когда послышался голос Ангфала:
– Человек идет из пункта А в пункт Б, Арчет Индаманинармал. Расстояние по прямой линии невелико, около ста ярдов или меньше. Но он постоянно поворачивает то налево, то направо, все время возвращается по своим собственным следам, прежде чем снова направиться к месту назначения. Он останавливается, снова и снова колеблется. Что я описываю, Арчет?
Она остановилась лицом к двери.
– Понятия не имею. Какого-то маньяка, судя по всему. Это не…
– А если я скажу тебе, что этот человек пересекает Таркаманское поле?
– Лабиринт? – Она невольно оглянулась на Кормчего, висящего на стене. – Он в Лабиринте Сабала?
– Теперь в методе продвижения этого человека больше смысла?
– Да уж… и если бы ты сразу сказал мне про лабиринт, было бы гораздо лучше.
– Не все лабиринты легко воспринимаются как таковые, Арчет. Не все ограничения видны наблюдателю.
И опять что-то шевельнулось внутри от беспокойства. Она села на первый подвернувшийся сундук. Осторожно поставила лампу на пол, найдя место подальше от книг и свитков.
– Хочешь сказать, ты… несвободен? В том, что можешь мне говорить, обсуждать со мной?
Тишина. Взгляды разноцветных стекляшек.
– И… кто тебя ограничивает? – Она покачала головой. – Нет, забудь. В той стороне тупик.
Мерцание огоньков. Трепет бликов на черном железе.
– Если ты не даешь Анашаралу услышать этот разговор, значит, вы враждуете, – она медленно пробиралась сквозь лабиринт бессмыслицы. – Но за Анашаралом меня послал Манатан. Означает ли это, что ты враждуешь и с Манатаном?
– Манатан действует в интересах кириатской миссии, – проговорил Ангфал таким голосом, словно ему выдирали зубы. – Всегда. Иначе он не послал бы тебя туда.
– А ты?
Огоньки мигнули, переключились с желтого на зеленый и обратно.
– Грашгал поручил мне присматривать за тобой, Арчет Индаманинармал. Как тебе хорошо известно. Помогать изо всех сил.
– Даже если это противоречит хваленой кириатской миссии?
– Такого еще не случалось. Никто не ожидал, что это когда-нибудь произойдет.
– А сейчас?
– Это предстоит выяснить. Инструкции, которые нам оставили, по необходимости неоднозначны. Нельзя рубить с плеча, нужно выдвигать противоречивые версии. Однако мои предписания по поводу твоей безопасности ясны. Грашгал поставил передо мной недвусмысленную задачу.
Арчет задумалась. Попыталась нащупать невидимые очертания лабиринта, скрытого в речах Кормчего. Казалось, ее пальцы во тьме касаются резной каменной кладки. Она не могла различить детали, но знала, что они там есть.
– Ты намекаешь, что мне надо держаться от Ан-Кирилнара подальше?
– Нет, – это прозвучало неохотно. – Там ты будешь в такой же безопасности, как и здесь, в Ихельтете.
Она испуганно вскинула голову.
– Это должно меня успокоить?
– Это должно помочь тебе принять решение.
Воспоминание со щелчком встало на место, словно клинок, возвращаясь в ножны. Она осторожно тронула его. Перевернула, будто смутно знакомый артефакт, извлеченный из праха Кириатских пустошей.
– Анашарал говорит… – она откашлялась, – приближается нечто темное.
– Да, – согласился Кормчий. – И, вероятно, оно уже здесь.
Позже она лежала на подушках в своей постели: ни толики кринзанца в крови, и дневные заботы навалились всей тяжестью, как любовница, удовлетворившая страсть. Лампа у кровати отбрасывала на стены комнаты трепещущие тени – совсем как те, что она наблюдала в кабинете, пока Ангфал говорил. Казалось, полукровка привела тени к себе в спальню; она тупо смотрела на их движение, не в силах погасить лампу и уснуть.
Кормчий не помог найти выход: Ангфал не стал ни подталкивать ее к экспедиции в Ан-Кирилнар, ни отговаривать. Арчет гонялась за ответом, прислушивалась к намекам, пыталась определить форму ограничений, сковывающих Кормчего, по его словам. Никакого толку. Она вышла из кабинета ничуть не мудрее, чем вошла, зато разволновалась пуще прежнего. А теперь к этому добавилось смутное ощущение беззащитности, падения крепостных стен – будто щит, который она всегда считала чем-то, самим собой разумеющимся, внезапно исчез.
Это было похоже на тот день, когда Рингил принес ей известие о смерти отца.
Тем временем Эгар сидел в тюрьме, раненый и опозоренный, под угрозой казни. Рингил крался в темноте, готовый сразиться один на один, если верить Драконьей Погибели, с теми же врагами из мерцающего синего пламени, с которыми они столкнулись в Бексанаре.
А Арчет уютно устроилась в своей постели.
Слов не подберешь, до какой степени это неправильно.
Но Джирал запретил ей сопровождать Рингила.
«Ты не убийца, Арчет, – мягко сказал он, – несмотря на все твои недавние попытки доказать обратное. Ты нужна мне здесь, для менее грубых целей».
Она повернула голову, отыскивая на подушке более прохладное местечко. «Ну да, это в любом случае глупо». Кожа и глаза привлекли бы внимание за милю до стен Цитадели. Пришлось бы отправиться на миссию закутанной с ног до головы, как демлашаранская жена. И какой тогда от нее толк? Хотя она вышла на поле боя с Чешуйчатыми, как все кириаты, хотя с детства училась быть воином, как заведено у ее народа, хотя в прошлом году она убила надзирателя в припадке ярости, похожей на вспышку, – невзирая на все это, она не была уверена, что в ее глазах полыхает то же пламя, что и у Рингила. Наверное, она не сумела бы перерезать горло спящему.
Кто-то постучал в дверь.
– Да, – каркнула она. Горло свело от долгого молчания. Она притворилась, что встает, но потом сдалась. – Я не сплю, Кеф. Заходи.
Дверь открылась вовнутрь. Это был не Кефанин.
На пороге стояла Ишгрим в простой хлопковой рубахе кремового цвета, доходящей до середины бедра и обнажающей стройные голые ноги. Длинные волосы зачесаны назад, изящные пальцы сжимают свечу того же цвета, что и шевелюра. Лицо превратилось в полумаску из света и тени. Свет проливался на рубашку…