В конце концов, для чего еще нужны боги?»
Он добрался до сада, никого не встретив. Поди разбери, помог ли в этом Темный Двор. Прошел сквозь пахнущий яблоками внутренний двор и бесцеремонно сбросил тело надзирателя у дальней стены. Усадил труп спиной к дереву по другую сторону от главного входа во двор. Ненадолго прислонился к стволу сам, над головой мертвеца, чтобы перевести дух. Вытер пот со лба рукавом, проверил, есть ли кровь на плаще – ее было немало, – и закатил глаза. «Отлично… и это мы еще не добрались до крыла старших надзирателей». Тяжело вздохнул, отсалютовал мертвецу, коснувшись пальцем виска, и ушел.
Выходя, увидел сову, наблюдавшую за ним с ветки одного из деревьев. Птица ничего не сказала и не взмыла в небо, тяжело хлопая крыльями, унося его удачу в когтях или что-то в этом роде. Она загадочно моргала и топорщила перья – только и всего.
«Потому что это просто долбаная сова, Гил. Не предзнаменование, не психопомп, не демон-фамильяр, явившийся откуда-то из-за Ленты.
А теперь возьми себя в руки и давай покончим с этим».
Он выскользнул из сада и снова пустился в путь по темным коридорам.
Где-то по пути пробудилась икинри’ска.
Возможно, Рингил ее призвал, или она сама почувствовала, что время пришло. Хьил однажды сказал ему – где-то, когда-то, там, на болотах, – что чем глубже погружаешься в эту силу, тем меньше она делается инструментом, который можно использовать, и тем больше ты сам превращаешься во врата и канал для ее мощи. «В конце концов, – сказал он, – вы с ней соединяетесь, и нельзя понять, где кончается она и начинаешься ты».
Теперь он чувствовал, как она просачивается сквозь кончики пальцев, исходит из его сердца и легких, пляшет внутри черепа, и предупреждение Хьила приобрело до дрожи отчетливый смысл, который он раньше игнорировал. Леденящая душу песня сирены звучала теперь на краю его воли, в его крови. По туго натянутым нервам бегали черные молнии, будто он перебрал кринзанца за час до рассвета.
Стоило признать, такая сила оказалась не лучшим спутником в подобный момент.
Но она была в Рингиле, когда он вошел в еще один двор, на этот раз озаренный теплым факельным светом, и там его мгновенно заметил стражник сверху на стене.
Их взгляды встретились. Человек на стене попятился от того места, где мгновение назад стоял, облокотившись о край, и мирно созерцал землю внизу. Схватился за короткий меч. Крик зародился в его горле и вот-вот должен был вырваться на волю…
Рингил вскинул руку и сжал пальцы, будто мог физически дотянуться до этого человека, проникнуть в его рот и вырвать звук. Он сделал конвульсивный запрещающий жест рукой – «Замолчи!» – и крик умер, не родившись. Стражник согнулся пополам, кашляя. Рингил переменил позу, вдохнул трепещущий потенциал, встряхнул пальцами поднятой правой руки и начертил в воздухе символ: «Завеса».
– Ты меня не видишь.
Рингил прошипел эти слова на старом мирликском, и фраза прозвучала как дребезжание хвоста гремучей змеи – голос мало походил на его собственный. Колдун снова растаял во тьме.
– Что с тобой, Дараш? – Второй стражник неторопливо приблизился по галерее с другой стороны стены, зевая. – Опять украл цыпленка и жрешь?
Первый стражник с трудом подавил кашель. Из теней на краю двора Рингил увидел, как он нахмурился.
– Нет. Мне показалось, я увидел…
– Что увидел? – Второй стражник присмотрелся к озаренному светом факелов двору и пожал плечами. – Там ничего нет, дружище.
– Ага, – Дараш покачал головой. – Странная какая-то хрень…
К этому моменту Рингила там действительно не было: он невидимкой пересек двор и проник в коридоры, ведущие в крыло старших надзирателей. Мигающий свет факелов будто огибал его на пути.
На верхних уровнях восточной крепости инструкции Монарших гонцов сменялись догадками и теориями. Они приблизительно понимали, где должен обитать Менкарак, учитывая его происхождение и недавнее продвижение в иерархии, полагались на слухи и донесения, которые будто сужали круг поисков, а на самом деле были не очень достоверны. Они знали, что Менкарак любит встречать рассвет каждое утро на своем балконе, и еще, если верить слухам, недавно у него случилась серьезная размолвка с другим старшим надзирателем, выражающим более умеренные взгляды; бедолага, как сообщали, подавился кусочком хряща за ужином и умер, а Менкарак получил его просторные покои. У них имелись основания полагать, что его комнаты были относительно скромными, и он большей частью избегал роскоши, доступной священникам его ранга.
И так далее.
В общем, с какой стороны ни глянь, он мог обитать в дюжине разных покоев.
Пришло время сузить пространство для поисков.
Рингил крался во мраке, ища огни. В конце концов он нашел еще одного надзирателя, бодрого седовласого старика в мантии, который склонился над развернутым свитком в кабинете, озаренном свечами. Рингил некоторое время наблюдал за ним через окно, стоя в крытой галерее, а потом, когда убедился, что священник трудится в одиночестве, поднял задвижку и тихонько вошел.
Надзиратель не оторвал взгляда от свитков и чернил.
– Если это еще один ордер против еретиков, Наксен, – мягко проговорил он, царапая пергамент пером, – дело подождет до утра. Я уже говорил тебе об этом. К тому же… – Он тщательно прорисовал какой-то символ с черточкой и точкой, – …я сказал его преосвященству, что у нас в городе и так дел по горло. У нас попросту не хватает людей, чтобы вынудить…
Кинжал из драконьего клыка скользнул ему под подбородок. Рука прижалась к затылку.
– Ордер тут ни при чем, – сказал ему Рингил.
Надзиратель напрягся.
– Что тебе надо?
– Молодец. Я ищу Пашлу Менкарака. Где его покои?
Старик попытался повернуться. Его жилистое тело оказалось удивительно сильным. Рингил убрал кинжал, прижал горло надзирателя предплечьем и надавил сильнее.
– На твоем месте я бы этого не делал.
– Шакал! – выпалил надзиратель, несмотря на удушающий захват. – Опять вы за свое! Дворец снова прислал подхалимов, неверных убийц, чтобы отнять у нас святейшего из людей!
– Что-то в этом роде, – согласился Рингил. – Ты мне скажешь, как отыскать Менкарака, или предпочтешь умереть?
Он с надеждой ослабил хватку. Надзиратель уперся скрюченными ладонями в стол, заваленный свитками. Гил выхватил пару строк из недописанного документа: «За преступление в виде похотливого соблазнения и вынашивание ребенка, не благословенного Откровением, обвиняемая приговаривается…» Он почувствовал, как прижатая к стулу спина священника напряглась.
– Слушай сюда, мразь. Я лучше умру, чем предам собратьев по вере. Я отправлюсь к Господу с криком радости на…
– Ты захлебнешься собственной кровью. Точно этого хочешь? Где Менкарак?!
– Возвращайся к своему императору, лизоблюд! – В голосе старика слышалась насмешка, а за ней нарастала истерика. Никаких признаков страха. – Возвращайся, неверный, и скажи развратному вероотступнику, что он может править половиной мира, но не сумеет завладеть нашими душами. Демларашан – только начало. Теперь на нашей стороне сами ангелы, мы сметем…
Рингил вздохнул и полоснул его по горлу. Кровь хлынула на ордера, которые выписывал старик. Он держал голову умирающего, пока тот дергался, ждал и ждал, а потом осторожно опустил мертвеца лицом на стол. Вытер кинжал об один из листов пергамента и ненадолго задумался, глядя на мерцание свечей.
«Если и впрямь появится Наксен с пачкой новых ордеров, тебе крышка. Погаснешь, как сраная свечка. И это если не сбрасывать со счетов двенд.
Как-то все затянулось».
Перед уходом он задул все свечи, тихо прикрыл за собой дверь и понадеялся, что этого будет достаточно, чтобы Наксен и его приятели не стали разбираться, что к чему. Где-то в икинри’ска существовал запирающий глиф, но он не мог вспомнить, как его творить, и вообще на самом деле не овладел им по-настоящему. На болотах было маловато дверей, чтобы практиковаться в их запирании.
«Если повезет, они решат, что старый ублюдок лег спать.
А если по-настоящему повезет, не вернутся до утра. Ты стережешь мою спину, Квелгриш?
Ну, будем надеяться».
Гил бродил по верхним этажам, прислушиваясь к голосам, высматривая свет. Потребовалось еще полчаса, чтобы найти искомое. Проходя мимо двери в чьи-то покои, он услышал, как внутри прощаются. Спрятался в темноте алькова. Вскоре дверь открылась, и из нее вышел мужчина в мантии надзирателя. Он был, как заметил Рингил, значительно моложе старика в кабинете, имел внушительное брюшко и аккуратно подстриженную бороду, а то, как надменно он держался, казалось многообещающим. Гил проследовал за ним по коридорам и лестнице к двери покоев на нижнем этаже, где надзиратель достал из кармана ключ и вставил в замок. Рингил подкрадывался дюйм за дюймом. Ключ повернулся с железным лязгом.
Дверь распахнулась. Рингил выскочил из тени и схватил мужчину сзади. Толкнул его в дверной проем, швырнул на пол, шагнул внутрь, ухватился за край поворачивающейся двери и захлопнул ее за собой. Окинул помещение быстрым взглядом: широкий неосвещенный входной коридор, ведущий в хорошо обставленную главную комнату. Окно пропускало достаточно света Ленты, чтобы все рассмотреть.
Надзиратель успел подняться на четвереньки и теперь стоял на тонком шелковом ковре, расстеленном в коридоре. Рингил убедился, что дверь плотно закрыта, пнул его ногой в огромный живот и поднял упавший ключ. Повернул ключ в замке и оставил его там; прислушался к посторонним звукам и решил, что покои пусты.
– Что за хуйню ты себе позво…
Рингил опять схватил надзирателя, поднял и швырнул к ближайшей стене. Пару раз ударил по лицу наотмашь – от таких пощечин не было вреда, но болели они, мама не горюй. Надзиратель пошатнулся, едва не упал. Гил прильнул к нему, прижал к стене и приставил к его лицу кинжал из драконьего клыка.
– Я спешу, – сказал он.
– Но, но… – Надзиратель внезапно замер, увидев нож, а может, просто посмотрев Рингилу в глаза. – Чего ты хочешь? Я не…