— Догадайся, чем мне хочется сейчас заняться? — спросил он.
— Тс-с!.. — шикнула на него Лесли. — Джимми дома. Сам знаешь, у него привычка входить без стука.
— Я же не сказал, что займусь. Я сказал, что мне очень хотелось бы заняться…
— Должно быть, ты в чем-то провинился, раз так обхаживаешь меня сегодня, — улыбнулась Лесли. — Или просто день выдался удачный?
— Да. Прекрасно погулял по парку. Кругом все зеленеет. — Он отпустил жену. — Видел, как Кэролайн играет в теннис.
— Ох уж эта девчонка! — вздохнула Лесли. — Скоро ножищи у нее будут как у штангиста!
— Не преувеличивай. Похоже, пока такой опасности не предвидится.
— И с кем же она играла? — спросила Лесли, помешивая соус в низенькой кастрюльке.
— Новенький, — ответил Стрэнд. — Вообще удар у него неплохой, но на первый взгляд мальчик показался мне слишком тощим.
— Надеюсь, ты не стал смущать парня и изображать сурового старого отца дочери-девицы?
— О чем это ты?! — воскликнул Стрэнд, хотя прекрасно понимал, что имеет в виду жена. После двадцати трех лет совместной жизни им удалось выработать определенные стандарты поведения — особенно в том, что касалось отношения к детям. Эмоциональная, наделенная широким кругозором Лесли частенько говорила мужу — порой с улыбкой, порой без оной, — что, несмотря на семилетнюю разницу в возрасте, их на самом деле отделяли друг от друга целых три поколения.
— Ты отлично знаешь, о чем, — сказала она. — Я помню, как ты однажды уставился на того несчастного молодого человека, с которым у Элеонор завязался роман. Да ребята превратились в сталагмиты, еще и порога не успев переступить!
— Они должны быть мне благодарны, — возразил Стрэнд, испытывая странное удовольствие от этого спора. — Я сразу дал понять, чем может кончиться их дальнейшая совместная жизнь. А ты сама-то помнишь, какой климат царил в твоем доме, когда я там впервые появился?
Лесли хихикнула.
— Полярный, — ответила она. — А знаешь, что мне больше всего тогда в тебе нравилось? То, что ты словно и не обращал на все это внимания. Но с другой стороны, тогда ты был уже достаточно взрослым…
— Это твой отец помешал мне по-настоящему повзрослеть.
— Что ж, — кивнула Лесли, — думаю, тебе это только на пользу пошло.
— Спасибо, дорогая. — Стрэнд отвесил ей шутливый поклон.
— В любом случае, раз Кэролайн решила поиграть с парнем, который представляет собой достойного соперника, так ли уж важно, как он выглядит и чем занимается вне корта?.. К тому же, кажется, я его знаю. Она вас познакомила?
— Парня зовут Стив. Очевидно, дочь решила, что фамилию называть не стоит.
— Стив… Да. Точно, Стив! Он как-то пару раз заходил днем. Очень славный мальчик.
Стрэнд вздохнул.
— Думаю, ты бы изменила мнение о прекрасной и невинной молодежи, если бы тебе, как мне, приходилось воевать с этими чертенятами по пять дней на неделе.
— Попроси, чтобы тебя перевели в более приличную школу, — сказала Лесли. — Я тебе тысячу раз говорила…
— Лучше скажи это Совету по вопросам образования. — Стрэнд взял еще одно печенье. — По их мнению, такого понятия, как приличная школа, просто не существует. К тому же мне нравится принимать вызов. Да каждый дурак может преподавать в Сент-Поле[4] или Экзетере.[5] — Сам он был вовсе не уверен, что дело обстоит именно так, но голос звучал убедительно.
— Ты позволяешь помыкать собой всем и каждому! — сказала Лесли и гневно тряхнула головой.
Стрэнд снова вздохнул. Ну вот, завела свою песню…
— Знаешь, — буркнул он, — готов поспорить, что жена герцога Веллингтона тоже считала, что он позволяет собой помыкать.
Лесли хихикнула.
— Как только ты начинаешь засыпать меня именами разных исторических личностей, я тут же теряюсь, — призналась она. — А ну, прочь из кухни! Мне надо сосредоточиться на приготовлении обеда.
— Кстати, запах просто божественный!.. Что там у нас?
— Пикката из телятины и пиццайола. Правда, оставь меня в покое. Хочу настроиться на итальянский лад.
Выходя в столовую, Стрэнд обернулся и заметил:
— Надо все же попробовать убедить Джимми, чтоб не врывался в комнаты без стука. Особенно по выходным.
— Он твой сын. Вот и убеди, — ответила Лесли. И жестом показала: вон отсюда!
«Что ж, — подумал Стрэнд, снова усевшись за стол и взяв газету, — одно совершенно ясно: нам с женой всегда есть о чем поговорить».
Он читал, когда в комнату ленивой, разболтанной походкой вошел Джимми. Босиком, в джинсах и майке, на шею спадает волна густых кудрявых черных волос — некое генетическое отступление от семейной традиции, где все поголовно рождались блондинами. Хотя нос у сына, несомненно, был отцовский.
— Привет, папашка. — Джимми плюхнулся в кресло. — Ну что? Совсем тебя тут заклевали?
— Ничего. Пока держусь, — ответил Стрэнд. Джимми был единственным в семье, кто называл его папашкой. Прищурившись, он посмотрел на сына. — А вот ты меня беспокоишь. Ты давно последний раз смотрелся в зеркало, а?
— Я выше этих мелких приступов тщеславия, — отмахнулся Джимми.
— Ты превратился в настоящий скелет. Люди могут подумать, что мы тебя не кормим. Кстати, ты ел что-нибудь сегодня?
— Да я только пару часов назад поднялся… Ничего, воздам должное мамочкиному обеду.
— А во сколько ты лег?
Джимми пожал плечами:
— Какая разница? В четыре, пять… Разве упомнишь?
— Иногда, Джимми, — заметил Стрэнд с оттенком иронии в голосе, — ты все же должен рассказывать старику, чем занимаешься до пяти часов утра.
— Искал новый звук, папашка, — ответил Джимми. — Я или играю, или просто слушаю музыку.
— Насколько мне известно, трансляция концертов из «Карнеги-холла» прекращается задолго до пяти утра.
Джимми захихикал, а потом поскреб пятерней под майкой.
— В этом году «Карнеги-холл» у нас не котируется. Ты разве не знаешь?
— У тебя круги под глазами, скоро они до самых плеч будут сползать.
— Девчонкам это жутко нравится, — отмахнулся Джимми. — Я похож на изможденного гения, так сказала мне одна на днях. Разве ты не хочешь, чтобы твой сын походил на изможденного гения?
— Знаешь, как-то не очень.
Джимми извлек из кармана джинсов измятую пачку сигарет, достал одну, закурил. Стрэнд с неодобрением наблюдал за тем, как сын вдохнул дым, а потом выпустил через ноздри. Джимми был единственным в семье, кто курил.
— Джимми, — осторожно начал Стрэнд, — а тебе известно, что пишут ученые о связи между курением и раковыми заболеваниями?
— А ты когда-нибудь читал, что пишут ученые о радиоактивном загрязнении среды?
Стрэнд вздохнул — уже третий раз за вечер.
— О'кей, — пробормотал он. — Ты достаточно взрослый, чтобы решать самому.
Джимми было восемнадцать, и он подрабатывал на карманные расходы — где именно и чем, Стрэнд не знал, тем более что сын ни разу не попросил подыскать ему какую-нибудь работу. Год назад парень весьма успешно окончил среднюю школу, но, когда отец спросил, не хочет ли он поступить в колледж, лишь рассмеялся в ответ.
— Скажи-ка мне вот что, Джимми, — не сдавался Стрэнд. — Я просто сгораю от любопытства. О каком таком новом звуке ты толкуешь?
— Да если б я знал, папашка, я бы, наверное, его не искал! — воскликнул Джимми.
— Ну а когда найдешь, скажешь мне?
— Весь наш дом просто пронизан сарказмом, скоро дышать будет нечем… — проворчал в ответ Джимми, впрочем, довольно беззлобно. — Ладно, так и быть. Тебе скажу. Если найду.
Стрэнд поднялся.
— Пойду приму душ и переоденусь к обеду, — сказал он. — И тебе советую.
— А-а… Сегодня, значит, пятница… — протянул Джимми и тоже поднялся. — Спасибо, что напомнил, папашка. Не волнуйся. — Он любовно обнял отца за плечи. — Буду сверкать и блестеть, как новенький! — Он насмешливо фыркнул. — Смотрю, у мамы еще не кончился итальянский период. Если я и остаюсь, так только ради еды.
— Можно внести одно предложение? Тебе не мешало бы побриться.
— Предложение принято к сведению. — Джимми снял руку с плеча Стрэнда. — А знаешь, возникла грандиозная идея. Почему бы тебе не пойти со мной пошляться как-нибудь вечером, а? Представлю тебя как одного из основоположников новоорлеанского буги-вуги. Все девчонки так и попадают к твоим ногам!
— И перестанут обращать внимание на тебя.
— Ладно… Позволь мне тогда тоже задать один вопрос. — Голос Джимми звучал серьезно. — Ты когда-нибудь смотришься в зеркало?
— Время от времени.
— А тебе время от времени не кажется, что ты выглядишь не самым блестящим образом, а? — Теперь он был сама искренность, а в глазах светилась озабоченность. — Ты выглядишь усталым, папашка.
— Чувствую себя нормально, — коротко ответил Стрэнд.
— Знаешь, я тут скопил малость баксов, — сказал Джимми. — Скоро каникулы, у тебя отпуск. Почему бы вам с мамой не махнуть куда-нибудь к морю на пару недель? Я субсидирую.
— Спасибо, Джимми, — ответил Стрэнд. — Прибереги денежки для себя. И потом мне нравится в городе летом.
— Ну, дело твое. — Джимми пожал плечами. — Если передумаешь…
— Не передумаю.
— Вот упрямый старый пижон!.. — Джимми покачал головой, отпустил плечо Стрэнда и глубоко затянулся сигаретой. — Поступай как знаешь. А если сам найдешь какой-нибудь новый звук, не забудь поделиться. Мои двери для тебя всегда открыты. — Он двинулся к кухне. — Хочу посмотреть — что это так обалденно пахнет?..
В ванной комнате Стрэнд взглянул на себя в зеркало. Джимми прав. Он действительно выглядит неважно. Глаза какие-то тусклые, кожа бледная. Под глазами мешки. Стрэнд с трудом поборол искушение немедленно отправиться в спальню и вздремнуть. Если Лесли войдет и увидит его спящим, тут же забеспокоится — у Стрэнда никогда не было привычки спать днем. И ему вовсе не хотелось, чтобы жена начала твердить, что он переутомился и что следует обязательно показаться врачу.