— Что ж, — заметила Линда, — слава Богу, что зубы не потеряла. У нее такие красивенькие зубки.
— Попрошу Конроя подбросить меня до офиса, — сказал Джимми. — Я обещал вернуться через пару часов.
— Ты не считаешь, что должен остаться с сестрой в такой момент? — поинтересовался Стрэнд.
— Да брось ты, папашка, — отмахнулся Джимми. — Из-за какого-то синяка под глазом?..
— Ну а как дела на работе? — осведомился Стрэнд, решив сменить тему, поскольку ссориться с сыном ему вовсе не хотелось. Ему ни разу не удавалось выиграть ни одного спора с ним, с тех пор как Джимми исполнилось двенадцать.
— Да пока только осматриваюсь, — ответил Джимми. — Спроси лучше Соломона, ему виднее. Но что бы он там себе ни думал, лично мне нравится моя работа.
Стрэнд хотел было сделать сыну замечание. Ему не нравилось, что тот опускает слово «мистер» перед фамилиями Соломон и Хейзен. Но тут он вспомнил о телеграмме Элеонор. Он совершенно забыл о ней в суете и спорах о ранении Кэролайн.
— Ты Элеонор видел? — спросил он.
— Нет. — Джимми помотал головой. — На прошлой неделе говорили по телефону.
— И что она сказала?
— Да ничего особенного. — Мальчик передернул плечами. — Все как обычно. Ей почему-то показалось, что я плохо выспался, какой-то не такой, видишь ли, у меня был голос. Знаешь, иногда мне кажется, она воображает себя моей матерью, а не сестрой.
— А о свадьбе своей она ничего не говорила?
— С чего бы? — искренне удивился Джимми.
— Да с того, что четыре дня назад она вышла замуж. В Лас-Вегасе.
Джимми резко остановился.
— Господи Боже! Да она, должно быть, напилась! А она сообщила, как, что и почему?
— О таких вещах люди обычно не сообщают в телеграммах, — сказал Стрэнд. — Похоже, неделя у членов нашей семьи выдалась напряженная.
— Дела… — протянул Джимми и удрученно покачал головой.
Они вышли на улицу. Конрой укладывал сумки и чемоданы в машину.
— И где же они сейчас? Надо бы позвонить, сказать, что любящий братец желает ей счастья.
— В том-то и дело, что звонить некуда. Она не оставила ни телефона, ни адреса.
Джимми снова затряс головой.
— А она, оказывается, не проста, наша девочка. Ох, не проста… — Он нежно дотронулся до руки отца. — Я бы на твоем месте не очень переживал, папашка. С ней все будет в порядке. И он тоже вполне ничего, этот парень, Джузеппе. Должно быть, им видней. Скоро будешь нянчить на коленках целый выводок эдаких ангелочков-бамбини.
— Жду не дождусь, — буркнул Стрэнд, забираясь в большой «мерседес», где уже сидели все остальные.
Кэролайн сжалась в комок, упрямо и злобно поджав губки, и вид у нее при этом был карикатурный — повязка на носу и заплывшие глазки. Стрэнд перегнулся через спинку сиденья и поцеловал ее.
— Милая моя малышка, — нежно произнес он.
— Да оставьте вы меня в покое! — нервно отшатнулась от него дочь.
И не слишком веселая компания тронулась в огромном автомобиле в сторону города.
Когда машина пересекла мост и оказалась в Манхэттене, Стрэнд вдруг осознал, что со времени, когда Хейзен впервые ввалился к ним в квартиру, избитый и весь в крови, ему приходилось обращаться к врачам чаще, чем когда-либо в жизни.
Глава 3
Естественно, подумал Стрэнд, слушая, что в торопливой и несколько небрежной манере, свойственной лучшим специалистам в своей области, говорит ему врач, вполне естественно, что дело обстоит куда хуже, чем кажется. Ибо в жизни его, похоже, настал период, когда решительно все обстояло хуже, чем казалось на первый взгляд.
— Кость расщеплена на мелкие фрагменты, левая носовая перегородка блокирована, — объяснил врач Стрэнду и Лесли в своем большом элегантном кабинете на Парк-авеню, куда он пригласил их, взглянув на рентгеновские снимки и осмотрев Кэролайн, которая осталась в соседней комнате с ассистентом. В данный момент ей накладывали свежую повязку и брали анализ крови. — Боюсь, что это означает одно: необходима операция, — заключил доктор. Его это, похоже, ничуть не пугало. Сформулировано безупречно, отметил Стрэнд, со всеми положенными вежливыми и безликими оборотами. — Правда, придется подождать несколько дней, пока не спадет опухоль. Я зарезервирую операционную. В том случае, разумеется, если вы согласны.
— Конечно, — сказала Лесли.
Стрэнд молча кивнул.
— Накануне ей придется остаться в больнице на ночь, — добавил врач. — Вам совершенно не о чем беспокоиться, миссис Стрэнд.
— Мистер Хейзен уверил нас, что она попала в самые надежные в этом смысле руки, — сказала Лесли.
— Добрый старина Рассел… — Доктор Леард улыбнулся. — Тем временем я бы рекомендовал уложить нашу юную леди в кровать и проследить за тем, чтобы она соблюдала постельный режим. Вы сами собираетесь остаться в Нью-Йорке или отправитесь на остров к Расселу?
— Мы будем в Нью-Йорке, — поспешно ответила Лесли.
— Очень хорошо. Чем меньше она будет двигаться, тем лучше. — Доктор поднялся, дав понять, что разговор окончен. У него не было времени на пустую болтовню. — Позвоню вам, как только договорюсь с больницей Леннокс-Хилл — это здесь рядом, прямо за углом, на Семьдесят седьмой, — и скажу, когда вы должны привезти нашу юную леди. — Он проводил супругов в приемную, где ждали Линда и Хейзен. Миссис Робертс нервно листала журнал, адвокат с окаменевшим лицом смотрел в окно.
— Рассел, — сказал врач, — я могу перемолвиться с вами словечком у меня в кабинете?
Хейзен последовал за ним. Линда отложила журнал и вопросительно уставилась на Стрэндов.
— Кое-какие осложнения, — сказал Стрэнд. — Нужна операция.
— О Господи! — воскликнула Линда. — Бедная девочка!..
— Беспокоиться не о чем, так, во всяком случае, уверяет врач, — сказала Лесли. — А он, похоже, знает свое дело.
— Он сообщил это Кэролайн?
— Еще нет.
— Надеюсь, она не слишком огорчится?
— Думаю, нет. Когда узнает, что сможет нормально дышать только после операции. Она разумная девочка и все поймет правильно, — спокойно заметила Лесли.
Они все еще ждали Кэролайн, когда в приемной появился Хейзен. По выражению его лица невозможно было понять, что являлось темой приватной беседы с врачом.
— Доктор Леард сказал вам нечто такое, чего не мог обсудить с нами? — прямо спросил Стрэнд.
— Ничего сколько-нибудь существенного, — ответил Хейзен. — И потом он слишком занятой человек, чтобы лгать. Нет… Просто он считает, что в случаях, подобных этому, когда речь идет о молоденькой девушке и операция все равно неизбежна, есть шанс сделать параллельно и еще одну, небольшую косметическую, операцию. Если, конечно, пациент не против.
— Что это значит? — подозрительно спросил Стрэнд.
— Ну, усовершенствовать ее носик, сделать его более приятным взгляду с чисто эстетической точки зрения, именно так он выразился. Он делает много косметических операций, и, насколько мне известно, клиенты всегда были им довольны.
— Но почему он не предложил это нам? — спросил Стрэнд.
— Порой, сказал он, родители воспринимают такие вещи слишком болезненно. Это затрагивает их тщеславие. И он счел, что в отличие от вас я не буду возмущаться.
Стрэнд покосился на жену. Та смотрела на Линду, которая энергично кивала головой.
— Разумеется, — добавил Хейзен, — надо прежде всего выяснить, хочет ли этого Кэролайн.
— Я знаю, чего хочет Кэролайн, — вмешалась Линда. — Девочка будет просто в восторге.
— Откуда вы знаете? — совершенно потрясенный, спросил Стрэнд.
— Мы обсуждали это, еще задолго до нашей поездки во Францию, — с вызовом ответила Лесли. — Ну, еще когда Линда впервые заговорила об этом.
— Почему же вы ничего не сказали мне? — удивился Стрэнд.
— Ждали подходящего момента, — ответила Лесли.
— И теперь, значит, считаете, что подходящий момент настал? — Он едва сдержался, чтобы не повысить голос.
— Это сама судьба, — спокойно заметила Лесли. — Возможно, нам следует поблагодарить Джорджа, за то, что он так неосторожно водит машину.
— Чушь, — буркнул Стрэнд, без особой, впрочем, уверенности в голосе.
— Аллен, — вмешалась Линда, — что за средневековые предрассудки!
— Одно я знаю наверняка. — Стрэнд почувствовал, что побежден. — Прежде всего я должен поговорить с девочкой сам.
— О, Аллен! — нетерпеливо воскликнула Лесли. — Ты из всего готов раздувать трагедию. Таких операций делается миллион в год.
— Но в моей семье ничего подобного не было ни разу. — И он обернулся к двери одного из кабинетов, откуда в сопровождении ассистента появилась Кэролайн. На носу и над заплывшим глазом были лихо налеплены новенькие нарядные пластыри.
— Как чувствуешь себя, детка? — спросил Стрэнд.
— На последнем издыхании, — криво усмехнулась Кэролайн.
— Не юродствуй. Мы забираем тебя домой. Пошли. — Стрэнд распахнул дверь. Кэролайн, держа мать под руку, вышла, за ними последовала Линда. Хейзен замешкался. — Вы идете? — спросил Стрэнд.
— Да, да, конечно. — Похоже, Хейзен был чем-то смущен.
— Врач сказал вам что-то еще, верно? — спросил его Стрэнд, чувствуя, что окружен заговорщиками.
— О, ничего особенного, — ответил Хейзен. — Расскажу как-нибудь в другой раз.
«Что за день выдался, черт бы его побрал! — думал Стрэнд, пока они с Хейзеном шли к машине, где уже ждали все остальные. — Миллионы людей во всем мире умирают с голоду, убивают друг друга, а мы озабочены лишь одним: стоит ли сделать нос какой-то девчонки на четверть дюйма короче».
В течение нескольких следующих дней в доме Стрэндов творилась невообразимая суета. Лесли начала собирать вещи для переезда в Данбери, и все комнаты были завалены чемоданами, свертками и коробками, а также хрустящей оберточной бумагой для посуды и картин. Почти все время между Лесли и Кэролайн, которая напрочь отказалась выходить на улицу с повязкой на лице, шли долгие споры на тему того, что следует взять с собой, а что выбросить. Они прожили в этой квартире двадцать четыре года, и Стрэнд с удивлением и даже оттенком ужаса отметил, какое несметное количество хлама скопилось в доме за это время. Лесли не разрешала мужу помогать в сборах, мотивируя это тем, что ему нельзя переутомляться, и он часами искал и не мог найти нужную вещь. На Нью-Йорк навалилась удушающая жара, от Элеонор ни слова, помощи от Джимми — никакой. Сын забегал ненадолго время от времени и тут же садился за телефон. И часто, даже толком не поспав, бросался утром бриться и одеваться, а потом убегал на работу. Стрэнда раздражало подобное поведение, но, помня советы врача не расстраиваться и не возбуждаться, он не говорил Джимми ни слова. Заняться ему было нечем, и он часами бродил по улицам Нью-Йорка, посиживал в кафетериях за чашкой кофе и газетами и чувствовал себя одиноким, потерянным и никому не нужным. Позвонил доктору Леарду, узнать, во что обойдется операция Кэролайн. Но самого доктора не застал, секретарша же, которая говорила с ним так, точно ее оторвали от важной операции, сообщила, что этот вопрос «уже закрыт». Стрэнд позвонил Хейзену в офис, чтобы выразить протест, но ему ответили, что адвоката нет на месте. Он был вне пределов досягаемости, где-то за городом.