3
В то время как м-р Торбэй и мисс Кольридж работали над книгой, м-с Виола Придделль занималась в своей комнате магией.
Сквозь сон слышала она, как встал ее муж; позднее гул голосов возвестил об его отъезде. Долго еще лежала она в постели; затем подали завтрак. Она ела, погруженная в мрачные размышления. К полудню дождь прошел, выглянуло солнце, и м-с Придделль занялась своим туалетом. Но сначала она приняла ванну; горничная приготовила все, что нужно: духи, полотенца, губки, мыло.
М-с Придделль любила теплые ванны, роскошно обставленные, украшенные высокими зеркалами. В таком гнездышке она проводила около часа, рассматривая свою грудь и ноги, втирая в тело душистые мази. Она знала каждый дюйм своего тела. Мысль о старости приводила ее в ужас. Тело она ощущала остро. Это ощущение свойственно женщинам старше сорока лет. Каждый день она в течение нескольких часов воздвигала баррикады, дабы остановить приближающуюся старость.
Она окружала себя новыми вещами и новыми людьми. Все платья у нее были новые: новый стиль, новая материя. Ее туалетные принадлежности сверкали. Она любила новые и блестящие вещи. Любила новых и оригинальных людей. Старых друзей у нее было мало. Она восхищалась новыми идеями в искусстве и поддерживала знакомство с людьми, которые считались передовыми. Она не знала, что старость – коллекция воспоминаний, не больше. Как бы ни называли роковую болезнь, приводящую к смерти, но в сущности люди умирают, раздавленные грузом воспоминаний, и лежат, погребенные под этим грузом, как египетские фараоны под своими пирамидами из камней.
Приняв ванну, м-с Придделль надела капот и присела к туалетному столу. Перед ней, словно колбы алхимиков, выстроились стеклянные и хрустальные флаконы, наполненные волшебными составами. Лицо она натирала густым жирным кремом. Кончиками пальцев втирая крем в кожу, смотрела на себя в зеркало и размышляла.
Она сидела спиной к окну; туалетный стол стоял так, что свет падал на зеркало, а не на ее лицо, и м-с Придделль была этим раздосадована. В большом овальном зеркале даль отражалась, словно мираж. Лицо м-с Придделль выделялось на фоне солнечных холмов и безмолвного, дождем омытого неба. Изредка по сонной поверхности зеркала скользило отражение летящей птицы.
В то утро м-с Придделль не обращала внимания на птиц, холмы и небо. Одеваясь, она обнаружила доселе незамеченную морщину на лице, начинавшуюся от левого уголка рта. Душа смятенная не реагирует на пантомиму, разыгрываемую природой. Подумайте об этом и вы поймете! Допустим, директор английского банка узнает внезапно, что из банка похищен миллион фунтов. Неужели же вы думаете, что он выйдет из дому, остановится на мосту Саутуорк и будет любоваться открывшейся панорамой?
Но у м-с Придделль была еще более серьезная причина не замечать природы… Мисс Джин Кольридж.
– Негодная тварь! – тихо произнесла м-с Придделль. – О, негодная тварь… негодная тварь…. негодная тварь.
Эти слова она повторяла глухо, без всякого выражения, словно читала молитву. Повторяла все снова и снова.
Затем ей пришло в голову, что в эту самую минуту мисс Кольридж находится наедине с Эрнестом, и м-с Придделль, подняв намазанные кремом руки, так и застыла в этой позе, словно вознося мольбу какому-то языческому богу. Эта мысль приходила ей в голову ежедневно… не один раз в день… И каждый раз м-с Придделль, охваченная ревностью и бешенством, как бы обращалась в камень.
– Довольно мне разыгрывать из себя дуру, – бормотала она. – Пора перестать… давно пора!
И с этими словами она выпрямилась и быстро стала втирать крем. Вид у нее был решительный.
– Я с ним порву… сегодня же… я с ним порву… Все кончено. Ты ступай своей дорогой, а я пойду своей… Верю и надеюсь, что я – женщина уважающая себя…
– Вы меня не поняли, заговорила она громко, словно обращаясь к воображаемому слушателю. Видимо, приняли за одну из тех женщин, которых можно встретить в отелях и на вокзалах. Non, non, monsieur, vous yous trompez!
С достоинством она поклонилась воображаемому слушателю. Она искренне страдала, но тем не менее подумала о том, как красиво звучит эта французская фраза.
– Я удостоила вас своим вниманием… заинтересовалась вашей карьерой, зная, что талант у вас есть, но я не знала… она приостановилась и выразительно кивнула, – не знала, что низкие ваши инстинкты вас погубят и лишат меня возможности вами интересоваться… Не размышляя, я вам отдала свою любовь… не размышляя, я вам отдала сердце… нет, это звучит слишком сантиментально… я вам отдала свою любовь… а вы… что вы дали мне взамен? Ложь, презрение, лукавство, дьявольские плутни… вы и ваша мисс Джин Кольридж.
Она задумалась. Мысль о кольце… о бриллиантовом кольце… сверлила ей мозг, как сверлит зазубренное копье внутренности раненного животного. Инцидент произошел неделю тому назад, и с тех пор она ни на минуту не могла о нем забыть. При мысли о своем поражении, она задыхалась от бессильной ревности и злобы.
Вот как это случилось.
С прошлого года, то есть с тех пор, как она уяснила себе характер отношений между м-ром Торбэем и его секретаршей, м-с Придделль настаивала на том, чтобы мисс Кольридж была уволена. Настаивала все энергичнее и энергичнее, по мере того как м-р Торбэй все больше нуждался в ее… материальной поддержке.
Несмотря на то, что она считала себя особой либеральной и всегда высказывалась за полную свободу в отношениях между полами, – несмотря на это, мысль о мисс Кольридж была ей невыносима. В таких случаях люди всегда проявляют чудовищную непоследовательность. Она охотно отдавала себя двум мужчинам к счастью, один из них не подозревал о ее великодушии, но восставала против того, чтобы Торбэй дарил свою любовь двум женщинам. Понять это нетрудно, если мы вспомним, что сексуальная любовь есть в сущности любовь эгоистическая, хотя, казалось бы, многие ее проявления альтруистичны. Сексуальная любовь – наиболее совершенная форма эгоизма отнюдь не ставит себе целью счастье любимого. Будь это не так, многие мужчины вынуждены были бы передать своих любовниц людям более благородным и великодушным и давать деньги на их содержание.
Как бы то ни было, но м-с Придделль не намерена была содержать мисс Кольридж. Наконец Эрнест Торбэй объяснил, что он должен уплатить мисс Кольридж жалование за год и лишь после этого можно будет ее уволить. Тогда м-с Придделль вручила Эрнесту чек на две тысячи долларов. Через несколько дней у мисс Кольридж появилось прекрасное кольцо, усыпанное бриллиантами и рубинами. Она поспешила показать его м-с Придделль.
– Посмотрите, что мне подарил Эрнест, – сказала она, вертя кольцо. – Я не хотела брать, говорила ему, что это слишком ценный подарок…. Мне кажется, такое кольцо стоит не меньше двух тысяч долларов. Но он буквально навязал его мне. О, Эрнест так щедр!
На секунду м-с Придделль лишилась дара слова. В тоске созерцала она кольцо и уже готова была сказать, от кого получил м-р Торбэй деньги на покупку его. Но она вовремя удержалась. Она знала, что мисс Кольридж с деланным изумлением воскликнет: «Как, м-с Придделль, неужели вы действительно дали м-ру Торбэю денег?..» А через несколько дней это будет известно всем обитателям гостиницы.
– Да, очень красивое кольцо, – с горечью отозвалась она. Но он слишком беден, чтобы делать вам такие ценные подарки… Вам не следовало принимать… А впрочем, может быть, он это дал вместо жалования?
– О, нет! – с улыбкой заявила мисс Кольридж. – Жалование он мне давно уплатил. И право же я не хотела брать кольцо… Но он настоял… Сказал, что это подарок за сверхурочную работу… Должно быть, вам, м-с Приддель, известно, что у меня часто бывает сверхурочная работа.
Да, м-с Приддель кое-что знала о сверхурочной работе мисс Кольридж.
А затем-через полчаса-явился Торбэй и, целуя руки м-с Приддель, стал объяснять:
– Видишь ли, дорогая Виола, она сказала, что возьмет кольцо вместо жалования…
– Но она говорит, что это подарок!
– О, нет, ты не так поняла… Она не хотела тебе говорить, что я задерживаю выплату жалования.
– Хорошо, но теперь ты с ней расплатился. Мне кажется, ты можешь без всяких разговоров ее уволить.
– Знаешь ли, дорогая моя, положение создалось в высшей степени затруднительное, объявил находчивый м-р Торбэй. – Оказывается, я не платил ей жалования не один год, а почти два года… Она мне напомнила…
Он приостановился и стал кусать губы, словно ломал себе голову над неразрешимой дилеммой.
– …Я связан по рукам и по ногам. Мне нужно раздобыть еще хотя бы две тысячи, чтобы рассчитаться с ней…
М-с Приддель отняла у него руку, встала и вышла.
4
– Подлая, низкая тварь, – сказала она, глядя на свое отражение в зеркале. – Вздумала показать мне кольцо! Она прекрасно знала, от кого он получил деньги… О, как я им гордилась мне хотелось хоть что-нибудь для него сделать, чтобы моя жизнь не прошла бесследно…Сын и любовник… сын и любовник…
Слезы брызнули у нее из глаз и смешались с кольдкремом. Ее жизнь прошла не без любовных приключений. До встречи с Эрнестом Торбэем она знала других мужчин. Но эти воспоминания нимало ее не утешали. В любви прошлое теряет смысл. Цену имеет лишь настоящее.
– Но теперь все кончено, – с торжеством объявила она. – Я ему скажу, что от меня он больше ничего не дождется. Ни одного цента. Он со своей мисс Джин Кольридж будет валяться в канаве… да… пусть он об этом подумает… в канаве…
Запнувшись, она так и осталась с открытым ртом. Внезапно ей пришло в голову, что, быть может, Эрнест ничего не имеет против того, чтобы очутиться в канаве… Пожалуй, он даже предпочтет канаву.
– О, ведь он – ребенок, – сквозь слезы выговорила она. – И ему нужен человек, который бы о нем заботился.
Она вытерла слезы и грустно начала массировать лицо. Но через секунду снова опустила руки. Она сидела безмолвная и неподвижная, а кольдкрем высыхал у нее на лице…
Вдруг она встала, быстро подошла к кровати и упала на нее ничком.