С этими мыслями, окончательно успокоившись и даже почувствовав прилив хорошего настроения, что так задешево отделался от этих попрошаек, Пулат вернулся на топчан и предался мечтаниям о будущих барышах, коими ему удастся восполнить сегодняшние потери — совсем небольшая надбавка на цены, и все вернется сполна не более чем через месяц-другой. С этими приятными мыслями он погрузился в сон.
Глава 8Справедливый кази
Стены дома росли не по дням, а по часам, и уже на следующий день к полудню они, новые и крепкие, поднялись на положенную высоту. Ходжа действительно немного схитрил с кирпичами — в этом сообразительный Пулат оказался прав. Насреддин не стал смыкать три стены с четвертой, что вливалась в соседский забор. Вплотную к ней они с Икрамом и Саидом выложили новую стену, а когда покончили с этим, и дыра в заборе таким образом была закрыта, оставшийся в избытке кирпич употребили на приличный подпол, где Икрам при необходимости мог хранить свои съестные припасы. Все вышло, лучше не придумаешь: просторная комнат — не чета прежней, и еще небольшая прихожая, в которой можно было устроить скромную кухоньку с очагом. Подпол находился там же, прикрытый квадратным люком, сбитым из крепких досок. Но если Икрама устраивало все, то Пулата, напротив, вовсе не устраивала огромная прореха в заборе, бросавшаяся в глаза, словно фурункул, вскочивший на лбу. Ведь он лелеял надежду, что старик с Икрамом заделают ее, и все станет, как прежде. Надежды богача оказались пустыми — в этом он убедился, как только позади прорехи выросла новая кладка. И теперь Пулат нервно мерил шагами протоптанную за пару дней тропинку вдоль забора, то и дело злобно зыркая на дыру и бормоча ругательства в адрес строителей. Наконец он решил поставить на место наглецов и, приставив к забору лестницу, взобрался по ней, заглянув во двор дехканина. Оглядев просторный дом без крыши, Пулат нахмурился еще больше, поняв, что его провели, будто дите малое, и это вовсе не добавило ему хорошего настроения.
И вот, завидев ходжу, появившегося из дверного проема, он окликнул его:
— Эй, послушай!
— А, это вы сосед, — почему-то обрадовался Насреддин. — Как вам нравится новый дом Икрама?
— Он… — скрипнул зубами Пулат. — Он… хорош! Даже слишком. Но у меня к тебе очень серьезный вопрос.
— Я внимательно слушаю вас, — Насреддин посерьезнел, отряхнул руки и отер их о штаны.
— Скажи мне, когда вы, наконец, заделаете дыру в стене? — левая щека богача дернулась.
— Дыру? — Ходжа оглядел стену, возле которой стоял, затем обошел дом по кругу, вошел в него и осмотрелся внутри. Пулат наблюдал за стариком, не понимая, что тот ищет. Наконец ходжа вернулся на прежнее место и уставился на Пулата. — Твоя искренняя забота о качестве постройки мне крайне приятна, но я не совсем понимаю, о какой дыре ты толкуешь. Здесь только три оконных проема и еще дверные, но так и должно быть.
— Ты мне не крути, старик! — разбушевался Пулат, взмахнув руками, но опять вцепился в забор, потому как лестница пошатнулась, и бай едва не сверзился с нее на землю. — Какое мне дело до каких-то там дурацких проемов? Я тебя спрашиваю про дыру в стене, которую вы проломили на мой двор!
— Ах, это, — понимающе вздернул брови ходжа. — Но сосед, та стена ведь часть вашего забора, не так ли?
— Что ты несешь? — сорвался Пулат. — Какая еще часть забора? Ведь именно ты настаивал на том, что это стена дома Икрама.
— Я помню об этом, — согласился с ним ходжа. — Она когда-то действительно принадлежала Икраму, однако мы с вами подписали соглашение, о том, что забор и земля, находящаяся под ним, переходят в ваше владение, а вы за то даете нам деньги на постройку нового дома. Выходит, и забор, и эта стена теперь принадлежат вам.
— Это так! — занервничал Пулат. — Но, получается, вы сделали дыру в моем заборе и потому должны ее заделать.
— Э-эх, сосед, — покачал головой Насреддин, — вы, видно, плохо читали бумагу — это непростительно для такого важного человека, как вы, имеющего дела с бумагами каждый день. Так ведь и впросак попасть недолго. Но погодите, я сейчас.
— А… — вытянул Пулат руку, однако, ходжа уже скрылся в доме и долго не возвращался, а затем появился из дверей, неся в руках хорошо знакомую Пулату бумагу.
— Извините, что заставил вас ждать, но, чтобы исключить все ошибки и пустые домыслы, лучше перечесть документ еще раз, — и, не дожидаясь замечаний богача, поднес бумагу к глазам и начал читать: — «Я, торговец Пулат, получаю в собственное владение землю, на которой стоит мой забор, и сам забор, таким, какой он есть…» Понимаете? — поднял голову Насреддин. — Это очень важно: таким, какой он есть!
— Я помню, что там написано! Но ведь стена не относится к забору, она не моя!
— Если стена не ваша, то чего же вы требуете от нас? — пожал плечами ходжа, сворачивая бумагу. — Нам она не мешает и в таком виде.
— А мне мешает! И я прошу… нет, требую, чтобы вы сделали все как было! — Пулат потряс пальцем над головой, но тут же навалился пузом на забор, так как лестница вновь покачнулась. — Я требую!..
— Дорогой сосед, если вас не устраивает стена, стоящая на вашей земле, вы вправе ее снести. Вы также на свое усмотрение можете либо заделать дыру, либо оставить все как есть — мы не будем чинить вам в этом никаких препятствий. Если хотите, Икрам даже напишет дарственную на эту стену на ваше имя.
— Не нужна мне никакая дарственная, ты, гнусный мошенник! — прорычал Пулат. — Заделай дыру, а не то я пожалуюсь судье, так и знай!
— Ай-яй, сосед, как нехорошо обзываться ни за что и обвинять нас в мошенничестве. Но вы, разумеется, можете обратиться к судье — это ваше право.
— Я так и сделаю, лживый старикашка, проходимец! Все вы, нищие, проходимцы! Я вам еще покажу! — воздел над головой кулаки Пулат, но тут лестница опять качнулась в сторону, нога бая соскользнула с перекладины, и Пулат повалился вбок, прямо на поперечный брус, что удерживал ветви виноградника. — А! — коротко вскрикнул Пулат.
Брус переломился под ним, словно молодой тростник, а тонкий, еще неокрепший ствол виноградника просел под весом Пулата едва ли не до самой земли, и богач закачался на нем, смешно болтая руками и ногами. Но ни слезть с него, ни дотянуться до земли у него никак не выходило.
— Помогите! — хрипло закричал он. — Кто-нибудь! Снимите меня отсюда. Эй!
— Сосед, с тобой все в порядке? — донеслось до Пулата с той стороны забора.
— Чтоб тебя шайтан пожрал с твоей заботой! — пыхтя, просипел Пулат.
— Ну, если вы в порядке… — смешливо отозвался Насреддин. — И все-таки зря вы сердитесь — от этого одни неприятности.
— Давай советы таким ишакам, как ты сам! — выкрикнул Пулат, раскачиваясь на винограднике, но выбежавшая из дома прислуга не успела добежать до беседки, как ствол дерева с треском переломился, и Пулат шмякнулся пузом на землю.
— О-ох, — протянул он, силясь подняться на руках. Прислуга подхватила Пулата подмышки и помогла встать богачу на ноги.
— Вот, я же предупреждал тебя, — заметил ему ходжа. — Ну, ладно. Некогда мне, столько дел еще. И не сердитесь больше, слышите?
— Ну, погоди, старая лиса! — процедил сквозь зубы Пулат, расталкивая прислугу. — Еще поглядим, кто будет смеяться последним…
Он еще что-то ворчал и бубнил по дороге к дому, но слов его из-за расстояния и разделявшего дворы забора было не разобрать.
Внимательно слушавший их перепалку Икрам, побоявшийся выйти из дому, заметил ходже, когда тот вернулся в дом и как ни в чем не бывало продолжил отмерять новенькие бревна для потолочных балок:
— Зря ты это затеял, ходжа. Пулат очень влиятельный у нас человек. Не такой, конечно, как мулла или мираб, но все же. Да и судью ты нашего плохо знаешь.
— Если честно, я его не знаю вовсе, — ответил ему ходжа. — Но разве это имеет большое значение? Судей я на своем веку перевидал огромное множество, и все они как один были продажными ослами, судящими не по шариату, а по подношениям. Разве ваш судья белая овца и выбивается из судейского ослиного стада?
— К сожалению, нет, — печально вздохнул Икрам. — Тем более, не понимаю, зачем ты связался с Пулатом из-за этой стены, будь она проклята во веки веков! И если он окажется правым в суде — а он обязательно им окажется, помяни мое слово, — то плакал мой дом. Ох, ходжа, ну зачем ты все это затеял, а?
— Много говоришь, — только и сказал ему Насреддин, — Лучше бери бревно и поднимай — словами дом не построишь.
— А есть ли смысл его строить? Послушай, я вот что думаю: может, пойти извиниться перед Пулатом и заделать эту дыру, пока еще не поздно?
— Глупости! Пулат должен понять: богатства не делают человека богоравным, и мир вращается отнюдь не вокруг богатеев и не для них. Скорее уж, они вьются вокруг него.
— Как мухи над навозом, — развеселился Саид, стоявший в сторонке.
— Скорее, как осы над медом, — поправил Насреддин Саида. — Ты же не хочешь обидеть Икрама или меня? Себя, разумеется, ты вправе сравнивать с чем угодно — этого я тебе запретить не могу, — ходжа подмигнул Саиду, крякнул, закидывая на плечо тяжелую балку, но к нему мгновенно подскочил Саид.
— Отойдите, ходжа. Я сам! Пусть я и большая куча смердящего навоза — возможно, так оно и есть, — но я не позволю надрываться старому человеку.
— О горе мне! — всплеснул руками Насреддин. — Дашь ты мне, наконец, поработать, о яд моей души? Я еще вполне полон сил. Да-да, и не смотри на меня так!
— Если вам так хочется, можете вставить оконные рамы, — ответил ему Саид, ловко взбираясь по лесам с бревном на плече. — Они не такие тяжелые.
— О-хо-хо, — вздохнул Насреддин и поплелся на двор, туда, где были сложены новенькие окна и сколоченные Икрамом двери. В конце концов, Саид в чем-то прав — годы у Насреддина уже не те, чтобы скакать по стенам с бревнами на плечах. Но ходжа не привык сидеть без дела, когда рядом работают другие. Может, оттого он до сих пор был достаточно бодр и полон сил?