вершил ошибку, не назвав имени человека, с которым следовало разобраться Юсуфу. То ли главарь позабыл об этом от волнения, которое всегда испытывал при разговоре с Бешеным псом, то ли сделал это умышленно, чтобы Юсуф не озверел раньше времени, что помутило бы его разум и помешало с холодной расчетливостью совершить то, за чем его посылали — так или иначе, а Юсуф получил четкий и недвусмысленный приказ: убить старика, проживающего в доме дехканина Икрама. Только его, и никого другого! Это несколько расстроило Юсуфа, но… приказ был приказ, и он не смел ослушаться.
Юсуф, одетый во все черное, с черной же арафаткой, скрывающей большую часть его лица, пробирался тесными улочками, стремительно приближаясь к дому бедняка Икрама. Ночь выдалась светлая. Ветер изорвал облака на лоскуты, разметал их, и на небе засияла ущербная луна в бледном туманном ореоле. Это было нехорошо: преступление — любое, а уж такое и подавно — не выносит света, предпочитая таиться в непроглядной тьме. Но это неважно. Бешеный пес стремителен, ловок и неуловим, поэтому старику не жить — так размышлял Юсуф, едва приметной тенью скользя вдоль домов со спящими людьми, не ведающими о его преступном замысле. Вот и нужный ему дом, осталось забраться в него и совершить то, для чего он сюда шел. Ух, как хотелось ему заодно разобраться с предателем Саидом, променявшим их великое ремесло на недостойное, презренное занятие каменщика или плотника — Юсуф не знал точно, кем заделался вор Саид. Из слухов, быстро распространившихся среди разбойников, Бешеный пес этого не понял, но суть ухватил правильно. Однако, Саида, равно как и Икрама, трогать не следовало. Только старика. Почему? Об этом Юсуф не задумывался — не его это дело. Если так надо, значит, надо, и ничего тут не попишешь. А разобраться с предателем Саидом ему еще наверняка выпадет шанс, ведь разбойник может покинуть пещеру только ногами вперед — таков непреложный закон. Саид этот закон нарушил…
Перемахнув через забор, Юсуф мягко приземлился, пригнувшись, и замер, едва касаясь пальцами рук земли и вслушиваясь в тишину. Похоже, он никого не потревожил. Бешеный пес зорким взглядом обвел небольшой двор. Топчан был пуст, значит, люди спят в доме. Юсуф потянул из ножен длинный нож. В лунном сиянии блеснула остро отточенная сталь.
«Хорошо, очень хорошо!» — подбодрил себя Юсуф и кошкой прокрался к новеньким дверям дома.
Дверь отворилась без скрипа. Выждав время — торопиться в подобных делах не стоило, — Юсуф осторожно просунул голову в образовавшуюся щель и огляделся. В маленькой кухне, где только-только начали устраивать очаг, царила почти кромешная тьма. Небольшое окно было зачем-то занавешено тряпицей, и лунный свет сюда пробивался из чуть приоткрытой двери в следующую комнату, рассекая кухню бледной полосой надвое. Юсуф пошире отворил дверь и ступил внутрь дома, держа нож наготове. Прокравшись через кухню на цыпочках, он потянул за ручку следующей двери.
«Хорошо, что дом новый, — подумал Юсуф, — в старых невозможно работать — все скрипит и стонет, будто живое. Иногда даже жуть берет, словно дом все чувствует и хочет предупредить хозяина».
Мотнув головой, Юсуф стряхнул наваждение — нет, нет, а мнительность иногда все-таки умудрялась отыскать щелочку в загрубевшей душе убийцы, и тогда Бешеного пса начинали одолевать разные страхи, которые он старательно душил в себе, призывая на помощь всю свою волю. Несколько успокоившись, Юсуф поудобнее перехватил нож и заглянул в комнату. Вот они! Все трое растянулись на курпачах и беспечно дрыхнут, не подозревая ни о чем. Как все просто! Настолько просто, что Юсуфу стало скучно.
Глубоко вдохнув, Бешеный пес прокрался в комнату и замер в нерешительности в светлом квадрате падавшего из окна света. Где же тут старик? Кто из них? Эх, ну почему нельзя пришить всех сразу?
Юсуф долго всматривался в спящих безмятежным сном людей. Тот, что справа, у окна — явно не старик, о котором ему говорили. Слишком уж длинен и плечист. Скорее это Икрам. Да, так и есть. Остаются двое: Саид и старик. Только бы не совершить ошибку — проблем с главарем потом не оберешься. Но кто из них кто? Юсуф начинал нервничать, нож в его сильной руке нетерпеливо подрагивал, будто живой.
«Так, нужно успокоиться, — решил Юсуф. — Саид щуплый, но высокий, а старик — он небольшого роста. Вроде бы так».
Юсуф кивнул своим мыслям и приблизился к спящим еще на шаг. Так и есть! Тот, что спит в центре меньше ростом того, что у стены. Выходит, средний и есть старик, чью жизнь ему поручено забрать. Глаза Бешеного пса злобно сверкнули, он затаил дыхание и сделал еще один шаг вперед. Теперь он нависал прямо над спящим. Нож взлетел вверх. Разбойник заколебался. Нет, все правильно — он это. К тому же пора кончать с этим делом. Сколько можно тратить время на пустые сомнения?
Юсуф рванулся к спящему и с размаху воткнул нож. Затрещала ткань, спящий обмяк, но даже не вскрикнул, и это насторожило разбойника. Он рванул на себя старый халат и в ужасе отпрянул: звериным оскалом на него таращился рогатый череп.
— А! — коротко вскрикнул Юсуф, отталкивая от себя образину.
Что-то сильно грохнуло совсем рядом. Юсуф подскочил, выронив нож. Еще один звонкий удар, совсем рядом. Бешеный пес заметался и ринулся к окну. Страшный удар в челюсть отбросил его к дверям.
— Бр-р, бр, бр! — замотал головой Юсуф, силясь подняться. В глазах разбойника двоилось. Он встал на карачки и зацепил рукой какую-то бечеву. С потолка сорвалась еще одна доска. Новый удар помог Юсуфу принять вертикальное положение и выкинул вон из комнаты. Покачиваясь из стороны в сторону, он сделал шаг-другой по направлению к входной двери, вновь вскрикнул, взмахнув руками, и пропал. В кухню с улицы вбежали трое, сгрудившись вокруг открытого люка подпола, в котором все еще возился Юсуф, силясь понять отбитой головой, что с ним приключилось. Он долго ощупывал стены вокруг себя, потом протянул руки вверх, и его голова показалась над полом.
— Саид?! — зарычал Юсуф, признав своего бывшего дружка в одном из темных силуэтов, нависавших над ним.
— Вот же настырный, гад! — Саид со злостью толкнул ногой тяжелый люк, и тот с размаху огрел Юсуфа по голове. Бешеный пес сполз по кирпичной кладке на дно подпола и затих. — Наконец-то! Я думал, он никогда не угомонится. Почти весь дом разнес, а все неймется человеку. Уй-юй, иблисово отродье, да тут же все заново нужно приколачивать!
— Не ворчи, — усмехнулся в бороду ходжа.
Саид прошел к валявшемуся посреди комнаты ножу и поднял его, повертев в руках.
— Хороший у него нож, — сказал он, гладя лезвие. — Всю жизнь о таком мечтал. Себе оставлю.
— Я тебе оставлю! — погрозил ему Насреддин.
— А чего? — надулся Саид. — Он ему уже все равно не понадобится.
— Понадобится. Дело еще не закончено.
— Ну, если так, — Саид разочарованно протянул нож ходже. — Возьмите.
— Подержи пока у себя, — ответил тот, проходя к своей постели. Наклонившись, он поднял свой халат, отвязал от него бечеву и хорошенько встряхнул. — Вот же презренный человек! Так порезать мой любимый халат, ай-яй!
— А разве у тебя есть еще один? — полюбопытствовал Икрам.
— В том-то и дело, что нет. Поэтому я его так любил. Ну да ладно. Но с черепом была хорошая идея. Молодец, Икрам!
— Да чего там. Главное, сгодился, — смущенно пробурчал тот.
— Сгодился, сгодился. Эй, Саид, неси крепкий мешок!
В подполе вновь завозился Юсуф.
— Да что же это такое?! — воскликнул Саид. — Башка у него, что ли, железная?
— Так дай по ней чем-нибудь крепким хорошенько, чтобы он очухался только утром, — подсказал Насреддин.
— Ага, это я могу! — обрадовался Саид, выбегая из дома.
Люк шевельнулся и начал приподниматься. Из-под него показалась голова Юсуф.
— Ох, моя голова! — простонал Юсуф, держась за голову свободной рукой. — Ну, все, Саид, ты поко…
Вернувшийся в этот самый момент Саид опустил на голову Бешеного пса тяжелую дубину.
Бац!
Юсуф застыл, глаза его сошлись на переносице, и люк закрылся…
— Но скажи, ходжа, — приблизился к Насреддину Икрам, — зачем тебе понадобилось сдавать этого проклятого разбойника Шарифбеку? Ведь он непременно выпустит его на свободу — он всегда так поступает с людьми Мустафы.
— Не выпустит, — огладил бородку Насреддин.
— Почему ты в этом так уверен?
— Долго объяснять, а у нас еще много дел.
— И все же? — никак не отставал Икрам.
— Какой же ты настырный! Знай же: жадность кази сыграет с ним и с этим разбойником злую шутку. А теперь займемся, наконец, делом…
Кази проснулся поздно. Первым делом, распахнув глаза, он скосил их вправо — слава Аллаху, сегодня постель рядом с ним была пуста: утро поистине доброе! И никаких оборванцев и, тем более, Насреддинов.
Шарифбек сладко потянулся, зажмурив глаза, сел, почесал бок и принялся неторопливо одеваться. Настроение у него было отменное.
На подоконник распахнутого настежь окна присела красивая птица и залилась трелью. Кази подмигнул ей, хотя никогда ранее так не поступал, и оттого вышло не очень умело. Птица, дернув хвостом, вспорхнула и улетела — возможно, решила, что кази собирается ее съесть, настолько злобной вышла сморщенная физиономия судьи.
«Бог с ней, — подумал Шарифбек, нисколько не обидевшись на птицу. — Мало ли чего она испугалась».
Натянув на плечи халат, кази поднялся с постели и проковылял в соседнюю комнату. Сладко зевая, он почти пересек ее, когда запнулся за нечто большое и, перевалившись через него, растянулся на полу.
— Э-э, — недовольно протянул Шарифбек, приподнимаясь на руках и с трудом усаживая свое грузное тело.
Прямо перед ним посреди комнаты лежал вместительный мешок, его бока изнутри распирало что-то внушительное по размерам.
— Что это такое? — спросил сам себя Шарифбек. Поднявшись на ноги, он обошел мешок кругом. — Странно. Откуда он здесь? — и тут ему в голову пришла мысль. — Мулла, это твои дурацкие шутки? Эй!
Тишина, ни звука.