Толпа грянула дружным хохотом.
— О глупец! — прошипел торговец. — Это не простая сабля, а священная, и когда-то, давным-давно, она принадлежала зятю самого пророка, великому Али! Если эту саблю направить на врага, она удлиняется на целых семь локтей!
— Эка невидаль! — поморщился ходжа. — А вот у меня есть волшебная кочерга, которую я готов продать тебе всего за пять тысяч.
— Кочерга? — уставился торговец на ходжу. — В чем же заключаются ее волшебные свойства?
— Свойства ее в том, что когда жена направляла ее на меня, она удлинялась на целых десять локтей.
Новый взрыв хохота потряс площадь.
— Знаешь что! — разозлился торговец. — Шел бы ты продавать свою кочергу в другом месте.
— Почему? Разве это не базар или именно здесь запрещено торговать кочергами?
— Здесь торгую я!
— Ну и торгуй себе. Только вот знаешь?.. — ходжа сделал паузу, зажав в кулак бородку. — У меня есть еще одна волшебная вещь — эта уж точно тебе понравится.
— Что за вещь? — насторожился торговец, опуская ржавую саблю.
— Амулет. Он дарует своему обладателю возможность видеть истинную сущность вещей. Я его приобрел, скитаясь по бескрайним арабским землям.
Рыскающий взгляд торговца обшарил Насреддина и остановился на бронзовом амулете в виде человеческой руки.
— И… и что же ты видишь? — облизнул он сухие губы.
— Много чего. Хочешь, я кое-что скажу тебе на ухо, и ты согласишься с этим.
Торговец выставил левое ухо, а Насреддин, склонившись к нему, прошептал:
— Благодаря амулету я могу видеть даже сквозь сажу и повязки, дорогой мулла.
— Ох! — пошатнулся тот, прикрывая веки и хватаясь за сердце. — Вон, все вон! Сабля не продается.
Народ, пожимая плечами, стал нехотя расходиться, а когда ушел последний, мулла поманил Насреддина пальцем.
— Скажи, как ты узнал меня? Ведь не благодаря своему амулету?
— Именно благодаря ему, мулла. Не сомневайся, — кивнул ходжа.
— Но… это ведь… такая вещь!
— Все так! Прощай.
— Постой! — мулла вскочил с циновки и вцепился в руку Насреддина.
— Ну что еще? — недовольно свел брови Насреддин.
— Это… он? — мулла ткнул пальцем в амулет, висящий на шее Насреддина. От желания обладать подобной вещью мулла весь мелко дрожал.
— Возможно, — сдержанно отозвался ходжа.
— Продай мне его! — затряс мулла ходжу за полы новенького халата.
— Но-но! — отстранил ходжа муллу. — С ума спятил? Такую вещь и продать тебе. Он мне очень дорог.
— Продай! Я дам тебе… дам… триста динаров!
— Ты смеешься надо мной?
— Пятьсот!
— Уйди ради Аллаха!
— Тысяча. Я даю тысячу! Слышишь?
— Да отстань ты от меня. Вот привязался! — отпихнул муллу Насреддин, но тот уже не мог остановиться.
— Три тысячи!
— Нет.
— Пять, пять тысяч! — застонал мулла. — У меня больше ничего нет.
— Ладно, так и быть, — сдался Насреддин. — Значит, ты хочешь купить у меня эту вещь, — ходжа снял амулет с шеи и покачал его на веревке перед носом муллы, — за пять тысяч?
— Да!
— По рукам! — протянул ему правую ладонь ходжа, и мулла с жаром затряс ее.
— По рукам, по рукам.
— Э-э, — ходжа выдернул пальцы из потной ладони муллы и отер их о штаны. — Деньги давай.
— Ах, деньги, — спохватился мулла. — Да, да, конечно.
Он порылся под халатом и выдернул из-за пазухи два пухлых кошеля.
— Здесь ровно пять.
— Мулла, — вздохнул Насреддин. — Я вижу тебя насквозь, не забывай.
— Ох, прости! Я просто сильно волнуюсь.
— Ничего, бывает.
Мулла тем временем опять запустил руку под халат и достал еще один мешочек.
— Теперь точно пять. Давай мне амулет!
— На, — протянул ему ходжа свой оберег, а деньги передал Саиду. — Ну, мы пошли?
— Да, да, иди, — захихикал мулла, вешая амулет себе на шею. — Несчастный болван.
— С чего это ты взял, что я болван?
— Я это ясно вижу! — с пафосом произнес мулла, гордо вскидывая подбородок.
— Ну, ну, — покачал головой Насреддин. — Пошли, Саид.
Когда они отошли на приличное расстояние от счастливого муллы, Саид тихонько спросил:
— А это и вправду был волшебный амулет?
— Саид, запомни: в мире есть две волшебных вещи — это доброта и разум. Остальное все сплошные глупости.
— Уф-ф, ходжа, а я уж грешным делом решил, что вы меня с помощью вот этого самого талисмана изловили. Но тогда выходит, что вы обвели вокруг пальца муллу? Вот потеха! За грошовый амулет получить пять тысяч. Кстати, а вы уверены, что он вас не надул, и в этих мешочках лежит именно пять тысяч? — занервничал Саид.
— Маловероятно. Но даже если и так, то наша выгода все равно очевидна.
— Это да, — вынужден был согласиться Саид. — Но в таком случае вам стоило забрать все его деньги. Я заметил, что у него под халатом было еще три таких мешочка.
— Саид, жадность еще никого не доводила до добра. К тому же за эти деньги нам еще придется побороться.
— Как? Вы думаете?..
— Мошенник! Плут! Держи его! — донесся сзади визгливый голос муллы. — Стой, паршивый ишак!
— Ну вот, быстро же до него дошло, как ловко его провели, — Насреддин остановился посреди улицы, поджидая настигавшего его муллу.
— Чего кричишь, словно за тобой гонится сам шайтан? — спросил он у муллы.
— Стой!
— Уже стою. Ну, чего тебе?
— Ты меня… надул!.. — выпалил запыхавшийся мулла, пытавшийся отдышаться после быстрого бега. — Верни… мои… деньги!
— С чего это вдруг? Ты хотел купить, я назвал цену, ты ее заплатил. А теперь ни с того ни с сего требуешь расторгнуть честную сделку?
— Честную? Ну, нет! — поводил мулла пальцем перед носом Насреддина. — Ты обманул меня. Твой амулет не действует.
— Не понимаю, о чем ты, — пожал плечами Насреддин.
— Сейчас ты все поймешь, — прошипел мулла, завидев проходящих мимо стражников. — Эй вы! Этот человек обманул и обокрал меня. Доставьте его к судье. Немедленно!
— А ты кто такой? — подивился подобной наглости стражник.
— Я мулла, друг Шарифбека, — мулла порывистым движением руки сорвал со своего лица повязку.
— О! — озадаченно почесал затылок стражник и грозно свел брови, направив копье на Насреддина. — А ну, пошел. Давай!
Насреддин развернулся и зашагал к дому судьи в сопровождении двух стражников и Саида, который в столь трудный момент не решился оставить своего наставника. За ними устремился мулла, умывая ладони и приговаривая:
— Сейчас ты за все заплатишь, старая лиса. За все.
Народ, встречавшийся по пути ходже, останавливался, затем присоединялся к идущим, и вскоре за стражниками и муллой следовало человек сто, не меньше. Мулла боязливо оглядывался через плечо, теперь уже ворча себе под нос:
— Чего они увязались за нами? Дел у них, что ли, нет? Еще накинутся и разорвут.
Но никто трогать его не собирался, и мулла с ходжой и Саидом без приключений добрались до дома кази, который, заслышав странный шум на улице, вышел на порог своего дома.
— О люди, что вас привело ко мне на этот раз? — спросил он, перебирая пальцами четки.
— Защиты и справедливости, о Шарифбек! — вперед вынесся мулла и припал к ногам судьи.
— Это вы, мулла? Я думал… Впрочем, неважно. Встаньте, — повел рукой кази.
— Благодарю вас! — мулла с кряхтеньем воздел себя на ноги. — Вот этот… Насреддин выманил у меня обманом пять тысяч динаров и отказывается их возвращать.
— Хм-м, — морщины избороздили чело кази, и он обратил свой проникновенный взор на ходжу. — Это правда?
— Этот человек лжет, о кази.
— Как?! — вскричал мулла. — Я лгу?
— Именно так. Разве это не ты не давал мне проходу на базаре, требуя продать тебе мой амулет. Тому есть множество свидетелей.
— Ты сказал, что это амулет истины, подлый лгун, — захныкал мулла, оборачиваясь к кази. — О Шарифбек, пусть он вернет мне мои деньги.
— Но разве ты не постиг истины?
— Какой еще истины? — хрюкнул мулла.
— Что тебя провели. Вернее, ты провел себя сам.
— Ах ты, подлый старик с жалом змеи!
— Зря ругаешься, мулла. Сделка была честной.
— Честной? Бронзовую побрякушку, вот эту самую, — трясущимися от волнения пальцами мулла протянул молча наблюдавшему за происходящим кази, — за пять тысяч динаров?
— Я повторяю, — Насреддин сложил руки на груди, — ты сам настаивал, чтобы я тебе его продал.
— Ты подсунул мне негодный товар! Помнишь, я тебя спросил: «Это он?» А ты ответил мне: «Да!»
— Неправда. Я ответил тебе: «возможно», а это ни «да», ни «нет». И если ты воспринял мое «возможно» как «да», то при чем здесь я?
— Все было именно так? — разлепил губы кази.
— Именно так, — ответил ему Насреддин, — и в том я готов поклясться на Коране! Но если этого справедливейшему кази недостаточно, я готов предоставить свидетелей сделки.
— Но ведь ты, ходжа, все-таки обманул уважаемого муллу. Никакого амулета истины не было!
— Амулет был и есть.
— Покажи его нам!
— Этого невозможно, — отрицательно покачал головой Насреддин. — Мой амулет — это разум. Только он способен отыскать истину.
— Хм-м, — огладил бороду судья. — Если все так, как ты говоришь, то правда, как ни печально, на стороне Насреддина.
— О Шарифбек, помилуйте! — воскликнул мулла, падая на колени перед лестницей. — Пять тысяч за кусок бронзы?!
— Каждый вправе установить свою цену на товар, а покупатель либо соглашается с ней, либо не соглашается, — произнес Шарифбек. — Вы, мулла, согласились с его ценой, так чего же вы теперь хотите от меня?
— Отмените сделку!
— Не могу, — развел руками кази. — Хотел бы, но не могу. Закон на его стороне. А тебе, старик, надлежит внести налог за справедливый суд, что я творил: четверть с того, что ты получил от муллы.
— О почтенный Шарифбек, я тоже когда-то служил кази и потому неплохо знаю законы.
— Правда? — онемел Шарифбек. Это было для него большой и не очень приятной новостью.
— Чистейшая правда. И, насколько я знаю, все издержки возмещает проигравшая сторона. Так что мулла с удовольствием выплатит вам ту четверть, о которой вы говорили.