— Тогда где же он? Неужели так сложно отыскать человека в нашем небольшом селении? Может, ваш слуга нерадив? — Ахматбей повернул голову к кази.
— С ним никогда подобного не случалось. Он всегда был скор и исполнителен.
— Тогда что?
— Почтенный Ахматбей, почему вы задаете этот вопрос мне? Я знаю столько же, сколько и вы, — кази начинал уже выходить из себя.
— Тогда, может быть, начнем без него?
— Без слуги?
— Без Зарифа! На кой мне сдался ваш бестолковый слуга? — вспылил нервный от природы меняла.
— Нет, подождем, — поколебавшись, решил кази.
— Я вот чего не понимаю, — задумчиво проговорил Нури. — Мы все серьезные и влиятельные люди, а боимся какого-то вшивого, немощного старика. Разве он настолько всесилен, что может нам в чем-то помешать?
Шарифбек только вздохнул, мулла оскалился, Хасан вздохнул, а Ахматбей, погладив пальцами лысину, усмехнулся:
— А я вот слышал, что ходжа не так умен, как кажется. Вы слыхали, как Насреддин прятал мясо от кошки? А дело было так: купил ходжа на базаре кусок мяса, сунул его в мешок и вернулся домой. Жена его и спрашивает: «Что у тебя там, в мешке?» «Лед», — отвечает ей Насреддин, пряча мешок в подпол. А ночью кошка пробралась в подпол, унюхала мясо и съела его. Наутро ходжа решил пожарить мясо, а мешок пуст. «Эй, жена! — крикнул он. — А где мясо, что лежало в мешке?» «Ты же говорил, что это лед», — подивилась жена. «Глупая ты женщина! Это я для кошки говорил, чтобы та ни о чем не догадалась».
— Хех-хе! — забулькал Нури. — А я вот слышал еще историю. Когда наступил месяц уразы, Насреддин взял мешочек и некоторое количество камней, решив с их помощью отсчитывать дни. Но один хитрец, видя, как ходжа кладет каждый день по камешку в мешочек, взял да и насыпал в него сразу целую горсть. А потом спрашивает: «Скажи, ходжа, какое сегодня число?» Ходжа высыпал из мешочка камни, быстро пересчитал их и подумал: «Если я скажу правду, они решат, что я сошел с ума!» — а вслух сказал: «Сегодня сорок пятый день!» «Но как такое может быть, если в месяце всего тридцать дней». «Это еще что, — ответил ему ходжа. — Если бы ты сам сосчитал камешки, то понял бы, что сегодня сто двадцатое число».
— Ха! — сказал Ахматбей. — А вот я вспомнил еще одну историю. Ходжа как-то наловил перепелов и зажарил их. А потом накрыл их крышкой и пошел звать гостей, чтобы те видели, какой он хороший охотник. А пока он отсутствовал, некто пробрался в дом к Насреддину и съел всех перепелов, а на их место посадил живых. И когда ходжа привел гостей, и те расселись в ожидании обещанного угощения, ходжа открыл крышку, а перепела встрепенулись и улетели. И тогда Насреддин воскликнул: «Господи, пусть ты возвратил перепелам жизнь, ну а мои масло, специи, соль и дрова — с кого мне все это взыскать?»
— Хах-ха! — на этот раз филином заухал Нури. — Да он просто шут, этот ваш Насреддин. А вы, трусы, и уши развесели.
— Шут? — прищурился Шарифбек. — А разве наш почтенный мулла смеется? По вине Насреддина он лишился сначала подношений, затем мечети, а после еще и пяти тысяч динаров. Это, по-вашему, смешно?
— О-хо-хо, — издал тяжкий вздох мулла, а Нури надул щеки.
— Вы глупец, мулла, — сказал Ахматбей.
— Что-о?! — вскочил оскорбленный до глубины души мулла, готовый накинуться на менялу.
— Да, да, глупец! — повторил тот с презрением. — Разве мудрый человек купил бы бронзовую безделушку за пять тысяч? Вот меня бы этот паршивый Насреддин вряд ли провел!
— Еще поглядим, уважаемый. Обязательно поглядим, — злобно зашипел мулла, опускаясь на свое место.
— Хватит вам лаяться, — устало повел рукой Шарифбек. — Меня он тоже провел. И купца Пулата, отстроив за его деньги новый дом нищему бездельнику Икраму. Сейчас нам нужно быть заодно, а мы грыземся, как собаки.
— А я как раз вспомнил еще один анекдот, — прервал его Ахматбей.
— Хватит этих дурацких историй! Мы прекрасно знаем, что Насреддин далеко не глуп. Народ его любит, считая умным человеком, мы же должны сделать так, чтобы все увидели в Насреддине обычного хвастуна и глупца, и таким образом мы избавимся от него.
— А вот мне он совсем не мешает, — вставил трусливый Хасан.
— Погоди, у него просто не дошли до тебя руки, — обернулся к нему кази. — Но ты, разумеется, можешь поступать по-своему.
— Я сделаю, как решат все, — быстро согласился Хасан. — Но помните: связываясь с Насреддином, вы навлекаете на себя беду. Лучшим было бы тихонько отсидеться, дождавшись, когда этот нечестивец уберется отсюда.
— А если он вовсе не уберется, тогда что?
— Но как это возможно? — не поверил своим ушам Хасан. — Что ему здесь делать? У него нет ни дома, ни связей.
— Связи ему ни к чему, — отрезал Шарифбек. — А что касается дома, то если ему удастся облапошить еще пару человек, то он запросто сможет купить себе прекрасный дом на берегу горной реки и жить припеваючи до самой смерти.
Хасан вздрогнул.
— Но Шарифбек, почему он должен покупать именно мой дом?
— Я сказал: например.
— Мне не нравятся ваши примеры! Совсем не нравятся.
— В таком случае… — но кази не договорил, потому как в комнату вбежал его слуга, чей халат был весь в пыли, а на лбу синела свежая шишка. — Что с тобой стряслось? — воскликнул изумленный кази. — Это тебя так Насреддин отделал?
— Нет, хозяин, — отдуваясь, проговорил слуга. — Это ненормальный Зариф. Он налетел на меня, будто спасался бегством от самого шайтана.
— Скорее всего, он бежал от Насреддина, — предположил Нури, даже не догадываясь, насколько правдиво его предположение.
— Возможно, — не стал спорить слуга со сборщиком налогов. — Я остановил его, — он потрогал шишку на лбу и поморщился, — и сказал, что вы хотели бы его видеть. Но Зариф повел себя очень странно. Сначала он долго уточнял, что вам понадобилось от него, затем чего-то испугался, а потом толкнул меня и сбежал!
— Как сбежал? Куда? — приподнялся со своего места кази.
— Я не знаю.
— Где же ты его встретил?
— Недалеко от дома, где живет ходжа.
— Но что он там делал?
— О господин, мне это не ведомо.
— Так, — насупил брови Шарифбек. — Похоже, и Зариф чем-то не угодил этому проходимцу. Но что между ними могло произойти?
Кази обвел взглядом притихших богатеев, но те только воротили глаза.
— Хасан!
— А? Что? — разволновался тот.
— Я вижу по твоему лицу, что ты что-то знаешь об этом.
— Я ничего не знаю! Я живу в горах.
— Хасан, — грозно повторил Шарифбек, и брови его сомкнулись на переносице.
— Ну что Хасан? Что? Я не хочу встревать ни в какие истории.
— Говори!
— Хорошо, я скажу. Но знайте: я здесь вовсе ни при чем. Вчера Зариф явился ко мне и уговорил меня войти с ним в долю. У него родился план, как одним махом разделаться с Насреддином. Кстати, а почему должен рассказывать я, а не мулла?
— Мулла?
— Конечно, он тоже там был и тоже дал Зарифу деньги.
— Ну, дал, — промямлил мулла. — Только бы отвязаться от этого дурака.
— Деньги? Какие деньги? Да говорите вы толком! — потряс руками кази.
— Деньги, чтобы нанять у Мустафы убийцу. Я сразу сказал, что из этого ничего не выйдет, а Зариф продолжал настаивать. Что мне оставалось? Я дал денег, и Зариф пошел к Мустафе, а тот послал человека, чтобы убить Насреддина, — закончил Хасан, едва не плача.
— Та-ак, — протянул Шарифбек. — Кого же он послал? Не Бешеного ли пса?
— Именно так, кази, — быстро закивал Хасан. — Юсуфа — Бешеного пса. Так его назвал Зариф, когда вернулся от Мустафы. А откуда вы об этом знаете?
— Неважно! — пожевал губами Шарифбек. — Важно другое: благодаря этому дураку Зарифу и хитрости Насреддина мы теперь в ссоре с Мустафой, и даже очень неплохо, что я послал гонца к казикалану за помощью. Можете считать, что банды Мустафы больше не существует.
— Как?! — воскликнул мулла. — Вы их…
— А что мне оставалось делать, если Насреддин вновь провел нас всех? Вот видишь, дорогой Нури, какой из Насреддина шут?
В комнате воцарилась зловещая тишина. Только приставучие мухи кружили под потолком, надоедая всем своим жужжанием.
— Что же вы предлагаете? — первым нарушил молчание Нури.
— А разве у вас самих нет никаких идей? Или вы только и умеете, что рассказывать глупые анекдоты?
Не дождавшись ответа, Шарифбек продолжал:
— В таком случае план есть у меня: нужно выставить Насреддина посмешищем, дураком, шутом, если хотите. А когда народ увидит, что он на самом деле ничего из себя не представляет, тогда с ним справиться будет очень просто. Да это и не понадобится. Он сам, гонимый позором, уберется отсюда.
— Хороший план, — поддержал Ахматбей кази. — Но что конкретно нужно для этого сделать?
— Ходжа хвастался, будто он отлично знает законы, и потому нужно показать всем, что он не в силах разрешить ни одного дела. Затем, если это не поможет, нужно будет принудить его заменить муллу — ведь это по его милости селение осталось без настоятеля мечети, а народ — без духовного пастыря. А если и это не поможет, то мы придумаем что-нибудь еще, чтобы опорочить ходжу в глазах нищего сброда. Да, — обернулся к слуге кази, все еще стоявшему перед ним, — и пошлите стражу изловить этого дурака Зарифа. Я хочу знать, с чего это он взялся мстить Насреддину самолично.
— Будет сделано, господин, — поклонился слуга и вышел вон.
— Вы все можете идти. Но прошу об одном: избегайте связываться с этим нечестивцем. Терпение, терпение и сдержанность — вот залог нашего успеха!
Дождавшись, когда все разойдутся, Шарифбек потеребил бороду и погрузился в размышления. Нужно было придумать, как воплотить свой план в жизнь.
«С этими трусами и напыщенными дураками плова не сваришь, — думал кази. — Но я сварю такой плов, что Насреддину станет дурно от одного его запаха!»
Однако, это были лишь слова, и Шарифбек долго еще ломал голову, придумывая хитроумные запутанные дела, в которых сам шайтан не смог бы разобраться. Разумеется, в них мог разобраться только сам кази, да и то не во всех. Но разве это так важно? Ведь решения будет выносить ходжа, а не он, Шарифбек! Кази же следовало опровергать решения ходжи, показывая его глупость и незнание законов.