— Ты почему на меня так смотришь?
— Ты красивая.
— Дурак! — смутилась Гульнора, отворачивая лицо.
— Нет, правда!
— И что, глазеть теперь не переставая?
— А для чего же еще создана красота? Неужели не для того, чтобы ей любовались и наслаждались?
Гульнора смотрела в сторону, смущенно перекатывая во рту сладкую яблочную мякоть.
— Скажи, а ты действительно меня любишь? — наконец спросила она едва слышно.
— Разве ты в этом сомневаешься?
— Тогда скажи мне это, — голос девушки упал до шепота эхо.
— Я люблю тебя, — подражая ей, прошептал Саид.
— А почему так тихо?
— Но ты ведь тоже говоришь шепотом!
— А можешь сказать громче? — Гульнора скосила глаза на Саида. В них молодому человеку почудились смешливые, немного задорные огоньки.
— Я могу крикнуть об этом на весь свет! — Саид вскинул руки, протягивая их к небу, и уже приготовился исполнить свое обещание, как Гульнора обхватила его руками, прижавшись к груди молодого человека.
— Ой, Саид, я тебя очень прошу: не надо кричать.
— А что такое? — Саид опустил руки.
— Не надо.
— Ты боишься, что кто-нибудь может услышать? Глупенькая. Пусть все слышат! Разве мы должны чего-то бояться? Ходжа говорит, что ничего не надо бояться, особенно когда не делаешь ничего плохого.
— А кто такой ходжа?
— О, это такой человек, такой!..
— Он твой друг? — Гульнора отстранилась от Саида, прижавшись спиной к узкому шершавому стволу дерева, и скрестила ноги.
— Он мне больше чем друг! Он спас меня.
— Спас?
— Да, именно так. Он спас меня из пропасти, в которую я мог провалиться окончательно, протянул мне руку и вытянул меня на свет. И я ему благодарен за это.
— Ты падал в пропасть? — охнула Гульнора, приложив к губам ладонь.
— Очень глубокую и очень черную, — кивнул Саид. — Я говорю про свою прошлую жизнь.
— Ах, вон ты о чем! — наконец догадалась девушка. — Ты можешь не пугать меня?
— А разве эта пропасть не так страшна, как другие, настоящие?
— Все пропасти плохи. Но давай уже поговорим о чем-нибудь другом. Как зовут этого ходжу.
— О, у него очень звонкое имя — Насреддин, и от него, словно от грохота барабанов, разбегаются жадные богатеи, проходимцы, воры и убийцы.
— Опять шутишь? — покачала головой девушка.
— Нисколько — это правда. Разве ты никогда не слыхала о Насреддине, этом заступнике бедных и обездоленных?
— Ни разу. Он наверно молод, силен, статен и красив.
— Увы, нет, — улыбнулся Саид. — Он старик.
— Старик? — не поверила своим ушам Гульнора. — Но я думала, ты говорил о каком-нибудь славном батыре.
— Стати в нем и вправду не особо, но красота его в широкой душе, а сила заключена в мудрости. Да, да, не смейся! Я сам был свидетелем того, как он изгнал из этого самого селения гнусного муллу, показал, где раки зимуют, кровопийце баю Зарифу, и еще избавил людей от одного вора, которого превратил в человека.
— Ты не шутишь? Разве под силу подобное старику?
— Поверь, Зарифу и мулле сейчас вовсе не до шуток, — рассмеялся Саид. — Когда ходжа что-то обещает, он это делает. И потому я так уверен, что у нас с тобой будет все отлично — ведь он обещал мне это!
— Правда? — щеки девушки порозовели. Она все еще не верила, но очень хотела поверить в это. Ведь если ходжа и вправду такой могущественный человек, то что ему стоит соединить два любящих сердца.
— Не сомневайся, он может все и даже больше!
— Кхе!
Саид порывисто обернулся.
— Ох, ходжа. Вы здесь? — смутился Саид.
— Ой! — Гульнора прикрыла лицо вуалью.
— Успокойся. Девушкам не стоит меня бояться, и не слушай этого несносного человека, чей язык без остановки болтает всякие нелепости. Да, я кое-что могу, но не более, чем другие, поверь уж мне. А теперь прости, я должен украсть у тебя на время Саида — он мне позарез нужен.
— Вы давно тут? — Саид явно ощущал себя не в своей тарелке под грозным взглядом Насреддина.
— Достаточно, чтобы наслушаться всяких глупостей о себе. Идем же! А ты, девушка, поспеши к отцу — я думаю, вам следует кое-что обсудить с ним.
— С моим отцом? — длинные густые ресницы девушки вспорхнули, затрепетав, а глаза стали большими и еще более потемнели.
— Да, именно с ним.
И, больше не говоря ни слова, ходжа взял под руку упирающегося Саида и потянул за собой. Тот только и успел, что послать девушке воздушный поцелуй.
— Что происходит, ходжа? — спросил Саид, все оглядываясь назад, но хрупкая девичья фигурка, мелькнув меж стволов деревьев, окончательно пропала из виду.
— А почему ты решил, будто что-то происходит? — ответил ему ходжа вопросом на вопрос.
— Но мы так быстро ушли. И куда вы меня ведете? — недоумевал тот, следуя за Насреддином.
— Сейчас все узнаешь, о нетерпеливейший из юношей.
— Нет, правда?
— Зачем нужны слова, когда все можно увидеть своими глазами.
— И почему вы сказали Гульноре, что ей нужно поговорить с отцом?
— Так надо!
Саид притих. Он не понимал, чего добивается Насреддин, а тот, не сказав более ни единого слова, провел его по улицам селения и вдруг остановился перед бывшим домом Зарифа.
— Входи, — сказал Саиду ходжа, толкая рукой калитку.
— Но зачем?
— Вот зачем! — ходжа сунул в руку Саиду какую-то бумагу и подтолкнул в спину. — Входи, входи.
— Но что это такое? — продолжал слабо сопротивляться Саид, вертя бумагу в руке. — Ходжа, скажите же мне наконец! К тому же я не умею читать.
— Я думал, ты обо всем уже догадался: это твой дом!
— Что?! — глаза Саида едва не вылезли из орбит.
— Твой дом. Неужели ты ко всему прочему еще и плохо слышишь?
— О ходжа! — Саид медленно опустился на колени. — Я недостоин такого подарка.
— Встань сейчас же! — потянул его за руку ходжа. — И не вздумай еще раз так сделать, слышишь? Этот дом свободен, и почему бы ему не стать твоим, когда ты нуждаешься в нем. И все, закончим на этом. Да, чуть не забыл, — ходжа сунул руку за пазуху и достал оттуда кошель. — Возьми, тут немного денег. Тебе нужно сделать ремонт, обустроиться на новом месте, купить нужный тебе инструмент. В общем, сам все знаешь, не маленький.
— Но… — растроганный Саид не мог подобрать слов благодарности.
— Считай, это вам с Гульнорой мой свадебный подарок. Теперь, я уверен, все у вас будет как надо.
Саид страшно побледнел; черты его лица заострились.
— Ходжа, вы разговаривали с ее родителями?
— Я же обещал все уладить, а я стараюсь держать свои обещания, — весело подмигнул Насреддин Саиду. — И, смотри не забудь пригласить на свадьбу!
Ходжа похлопал онемевшего Саида по плечу, развернулся и, чуть сутулясь, вышел со двора, а Саид так и остался стоять с бледным лицом и широко распахнутыми глазами. А когда он развязал кошель и не смог удержать его от нахлынувших чувств, ему под ноги просыпалось не меньше двух тысяч динар…
Глава 20Верните деньги!
Когда однажды ходжа сидел со своими друзьями в чайхане Саламата, к ним приблизился богато одетый незнакомец.
— Доброго вам дня, — сказал тот.
Все поздоровались с ним в ответ.
— Я купец, и прибыл к моему другу ростовщику Ахматбею, — сказал купец.
— Чего же ты хочешь, друг Ахматбея? — спросил Насреддин, опуская пиалу.
— Мне сказали, что здесь я могу найти носильщиков.
— А что нужно нести?
— Небольшой ящик. Видите ли, я прибыл с караваном и собирался остановиться у моего друга.
— Чем же ты заплатишь за работу?
— Мой товар очень ценен, — похвастался купец. — Я торгую тончайшим фарфором. Но это не все. Мне довелось бывать во многих странах и городах и общаться с мудрыми людьми. А мудрость — дорогой товар! Поэтому я готов заплатить за совсем несложную работу тремя мудрыми, но очень дорогими советами.
Двое носильщиков, что сидели в чайхане, сразу отказались — советами семьи не прокормишь, но ходже стало интересно, что такого может сказать этот хитрый купец.
— Я тоже собираю по свету мудрость, и потому готов донести твой ящик.
— Отлично! — потер ладони купец. — Только смотри, старик: мой товар очень нежный и хрупкий!
— Да-да, я понимаю, — ходжа слез с топчана. — Саид, пойдем.
— Конечно, ходжа! — Саида не пришлось упрашивать дважды.
Они с ходжой прошли за купцом к караван-сараю, у которого толпились еще нагруженные, усталые с дальней дороги мулы. Купец провел их к своему ящику, стоявшему на земле, и указал на него.
— Вот этот!
— Этот так этот, — пожал плечами Насреддин. — А ну-ка, помоги мне, Саид.
Вдвоем они подняли тяжелый ящик и понесли его к дому менялы.
— Чего же ты молчишь, купец? — спросил Насреддин, когда они прошли треть пути. — Говори свой первый совет.
— Слушай же: если тебе скажут, что идти пешком лучше, чем ехать, то ты не верь этому!
— Это действительно мудрый совет! — согласился с ним ходжа, продолжая обливаться потом под тяжестью ящика, в котором что-то все время грохотало и позвякивало.
— Ходжа, зачем это вам? — тихонько, шепотом спросил Саид.
— Молчи и неси, — ответил ему ходжа, продолжая путь.
Когда они прошли еще часть пути и до дома менялы осталась треть, ходжа вновь обратился к купцу:
— Каков же твой второй совет?
— Если тебе скажут, что быть голодным приятнее, чем быть сытым, ты не верь этому! — важно произнес купец, и по его губам скользнула мимолетная ухмылка.
— Согласен, и это тоже очень мудрый совет.
Ходжа уже почти выбился из сил, когда они наконец дотащили тяжеленный ящик до калитки дома менялы.
Насреддин остановился и, переведя дух, сказал:
— Вот дом твоего дорогого друга. А теперь выкладывай нам свой третий совет.
— Слушай же! — повернулся к ним купец подбоченившись. — Если тебе скажут, что на свете есть больший глупец, чем ты, то не верь этому!
— Ай-яй! — воскликнул ходжа и, выпустив из рук ящик, всплеснул ими. — Воистину это мудрейший из советов.