Дорога пошла чуть в гору, дальше так спуск-подъем все время и будет, местность тут холмистая. Рубчатые следы колес «егеря» так и тянулись по тонкому слою снега, посыпавшего дорогу. Да, ушли они вперед, хоть и не сильно, следы четкие, совсем чуток их присыпать начало.
Все молчат – наболтались уже по дороге, расслабились. До Лудино минут сорок осталось, не больше. Можно и быстрее, да гнать неохота, дорога трясучая, лучше уж так. Руль одним пальцем, в подстаканнике чашка с чаем стоит и не выплескивается.
– На Лазурное что планируете? – спросил Платон, широко зевнув.
– А что нам планировать? – удивился я. – По домам сидим и к Хмелю перебежками. Он там подвальчик обещал подготовить под дружеские, так сказать, посиделки. А ты?
– Черт его знает, мне к Хмелю бегать несподручно, далековато. Дома у меня устроимся, дамы обещали зайти, симпатишные. Сейчас у Дюпре ящик вискаря прихвачу, чтобы нам там скучно не было.
– Дим, ты тоже?
– А что еще делать? – пожал тот плечами. – А дамы и правда симпатичные, веселые. Нормально время проведем.
У Платона был дом в Лукове, с подвалом и банькой, правда, баня сейчас без печки, потому что старая дымила, Платон взялся ее перекладывать и как-то не переложил покуда. Но так да, у него запереться вполне сподручно.
– Дам-то хоть хорошо знаете?
– Давно уже, проверенные, – со всей убедительностью в голосе ответил Платон. – На Новый год к Хмелю придем, это точно. Кстати, он просил ему хорошую елку подогнать, надо будет рубануть где-нибудь.
– Да без проблем.
Дорога перескочила через увал, и чуть дальше по спуску я увидел хорошо знакомый грузовик, стоящий с поднятым капотом, наискосок, носом упираясь в сугроб.
– Ты гля, сломались, – сказал Саня.
У машины четверо, трое на земле, один на бампере, все на нас смотрят. У всех ружья или винтовки, но это нормально, тут все с винтовками. Странно другое – если сломался двигатель, то почему машина наискосок? И почему не вижу следов заноса?
Переигрывают.
– Тревога! – заорал я, ударив по тормозам и хватая с потолка свой «марлин». – Все из машины!
До грузовика метров пятьдесят, дорога узкая, и быстро не развернешься. А они встали так, чтобы нам их с одного направления объезжать, через бутылочное горлышко. И там нам и каюк.
Двери «сабербена» распахнулись разом, мы буквально вывалились на дорогу, а люди у грузовика разом расступились, сноровисто упали на колено и открыли огонь. Мир вокруг меня сразу посерел, стал каким-то дерганым, потом что-то тяжелое как молотком ударило в дверь машины, пробив изрядную дыру, а затем нормальный свет вернулся. Высыпалось стекло, вновь и вновь ударило металлом в металл.
– В кюветы, обходим с двух сторон!
Саня махнул деревянной острой палочкой по снегу, прочертив линию, затем сломал ее, отшвырнув половинки, и перед нами мгновенно развернулась «штора» – серая туманная пелена, магическая замена дымовой завесы. Под ее прикрытием мы добежали до сугроба по правой стороне, перевалились через него, укрывшись от стрелков противника, а затем я, сильно пригнувшись, пошел вперед, увязая в снегу.
Стрельба на дороге мгновенно стихла. Не слишком хороший знак, показывает лишь то, что противник у нас к нервам и панике не склонен, знает что делает.
Я чуть приподнялся, увидел, как два человека карабкаются на сугроб передо мной – решили наш же маневр повторить, похоже. Я вскинул карабин, выстрелил в первого, тот дернулся с испугу, но пуля ушла в сторону, выбив фонтанчик снега. Затем, быстро передернув рычаг, выстрелил еще и еще раз, и человек просто свалился головой вперед, увязнув в сугробе.
Второй в это время стрелять не мог – в слишком неустойчивом положении находился, поэтому он просто скатился назад, на дорогу, на секунду показался над краем сугроба, а затем там пыхнуло серым дымком, и мир вокруг меня опять стал странным и черно-белым.
Изо всех сил я ломанулся вперед, вытаскивая ноги из глубокого снега. Выстрелы захлопали справа от меня, где были Платон с Дмитрием, но за них я не очень беспокоился, Дмитрий боец опытный, в СОБРе пятнадцать лет отслужил, да и Платона я в стрельбе понатаскал.
– Коля, держи!
Саня безнадежно застрял в снегу сзади, слишком далеко в поле взял, и сейчас он кинул мне деревянный шар, хитро оплетенный медной проволокой.
Поймать одной рукой его не получилось. Отлетев от руки, шар упал в снег, но погрузился неглубко. Я присел за ним, и в этот момент мой противник вновь подскочил над сугробом, уже чуть левее, и дважды выстрелил, но неточно, намного выше, даже браслет не сработал, а я выстрелил в ответ и тоже не попал, пуля разнесла большой ком заледенелого снега, лежащий на сугробе. А затем я подобрал шар, сломал большим пальцем тонкую деревянную пластинку и метнул «тоскунца» туда, откуда противник пытался вести огонь.
Странная тусклая серая вспышка, показавшая, что амулет сработал, а затем противник заорал что-то невнятное. А я изо всех сил рванул прямо к дороге, грудью на сугроб, пытаясь попасть туда до того, как действие «тоскунца» иссякнет, на ходу добивая магазин карабина до полного, вталкивая одну «обманку» за другой.
На том месте, откуда в меня стреляли, поднялся целый фонтан снега, выбитый очередным амулетом Сани. Прикрывает, нормально. Я добрался до гребня снежного вала, упал на него животом и просто съехал на дорогу. И точно так же навстречу мне с противоположной стороны съехал человек в белом полушубке и вязаной шапке, с… укороченным «марлином» в руках. Покрытым рунами. Из моего магазина.
Противник дернул рычагом, и тот ударился в землю – стрельбы из положения лежа он явно не тренировал. У меня же патрон был уже дослан, я просто выстрелил в него, увидев синеватую вспышку, и мужик в полушубке в испуге замер, хотя в него и не попало, в тот же момент на гребень сугроба выбрался Дмитрий и пальнул из своего «рема» вниз, в спину моему противнику, и амулет у того уже не работал. Он лишь дернулся, а потом уронил голову в снег.
– Еще?
– Минус два! – крикнул Дмитрий.
Я вскочил на колено, направив свой карабин в сторону грузовика, и увидел там человека, лежащего на дороге в позе младенца. А потом еще и услышал, что тот тихо скулит и подвывает.
– Не трусись, у тебя амулет, это ментальное доминирование, – прохрипел вскарабкавшийся на снежный вал Саня. – Вяжите его, пока не отпустило.
Сразу «вязать» я все же не побежал. Залег и контролировал пространство у грузовика и под ним, до тех пор пока Дмитрий с Платоном не прошли целиной вокруг и не вышли с тыла. И лишь затем продвинулся вперед сам.
– И ты, Брут, – сказал я, ногой отталкивая «браунинг» десятого колибра от скрюченного человека, который начал приходить в себя и испуганно оглядываться по сторонам. Доберусь до магазина и точно скажу, кто это такие, если этот ушлепок мне раньше все не расскажет. Хотя расскажет, я думаю.
Дмитрий осмотрел грузовик, сказал:
– Чисто!
Четверо их было. Четверых я у грузовика тогда и увидел. Для нормально организованной засады достаточно. Если бы они не переиграли, не развернули грузовик, то я бы их ни в чем и не заподозрил. Сломались и сломались, мы еще и помочь попытались бы. А от выстрела в упор, к слову, никакой амулет не спасает.
Пленного – сухощавого мужика лет тридцати – быстро связали и обыскали, вытащив удостоверение личности нового образца, здоровенный охотничий нож с какими-то рунами и всякую мелочовку. Оставив его под охраной Платона и Сани, мы с Дмитрием побежали обратно к «сабербену», который так и был закрыт серой пеленой, перегородившей дорогу. И когда мы проскочили сквозь нее, я лишь выругался – радиатор был пробит, тосол вытек на дорогу, в лобовом две огромные дыры, водительская дверь прострелена. И правое переднее спущено.
– Твою мать! – высказался я от всей души. – Твою бога душу мать!
– Да ладно, грузовик вообще целый, – напомнил мне Дмитрий. – Просто подцепим.
– Подцепим-то подцепим, но грузовик чужой, а «субур» мой, понимаешь? – вздохнул я. – И я его люблю.
– Да починишь, – хмыкнул он. – И грузовик заберем.
– Это вряд ли.
– Чего вряд ли? Напали на патруль при исполнении. Можешь там договориться?
Я посмотрел на него задумчиво. Ну да, если нападать на представителей власти, тот же Патруль, то конфискуется все. В казну, правда, конфискуется, но это дело десятое. Как-то я еще не привык к тому, что все мы здесь с какими-то ксивами.
Дальше я завел грузовик, на котором не оказалось ни единой царапины, и задом сдал его к поврежденному внедорожнику. Жесткая сцепка у меня в багажнике есть, я без нее никуда, так что подцепили «сабербен» мы быстро, после того как запаску поставили. Перевел коробку в «нейтраль», потом содержимое багажника в кузов перебросили. Туда же загрузили трупы, собрав с них все, что можно было собрать. Из четырех стволов два оказались моими, патроны к ним тоже. Хорошо, что я противоамулетные никому не продаю, так что били в нас «обманками». Если бы не алхимические амулеты – нам было бы намного хуже. Обманка из «браунинга» с одного выстрела «Драконью чешую» вышибает.
А вот от моего противоамулетного браслет не спасет – все равно рванет в поле действия.
Остался пленный, который сидел возле грузовика и уже стучал зубами от холода. Я присел возле него, посмотрел в глаза, затем спросил:
– На Тему Жилина работаешь?
Тот лишь часто закивал. Похоже, что действие «тоскунца» до конца не отошло, его не только и не столько от холода, сколько от страха трясет.
– Что сделать поручили? Давай, колись, все равно убивать тебя не будем.
– П-п-прик-к-каз б-был з-завалить в-всех, – вытолкнул он через посиневшие губы. – А в-вчера г-говорили, что т-т-только нап-пугать надо. А в-вечером Т-т-тема прибежал и грит: «П-план м-меняется, валим всех».
– Понял. Подробности потом расскажешь. Эй, разворачиваемся и дуем в Волчий Лог.
– А-а?.. – озадаченно посмотрел на меня Платон.
– Этого на хранение надо сдать, – я пнул слегка пленного, – там кутузка есть.