7.
Даже такая тенденциозная фигура как Матиас Ракоши, которую явно абсурдно причислять к числу сторонников «венгерской революции», в своем письме Н.С. Хрущеву от 15 декабря 1956 г. четко указывал на национальную проблему и на неспособность правящего режима ее решить как на один из важнейших детонаторов венгерских событий:
«Известно, что когда в 1938–1941 годах Хорти, будучи сателлитом Германии, «возвратил» области, в которых проживало около 3 миллионов венгров. Очевидно, что этот факт был воспринят большинством народа с воодушевлением. В конце второй мировой войны одновременно с освобождением нашей родины эти почти 3 миллиона венгров вновь стали национальным меньшинством. Враг в полной мере использовал данное обстоятельство, и эта ситуация позволила шовинистам отчасти распространить свое влияние на такие, впрочем, демократические, элементы, как трудовое крестьянство, и даже на рабочих, которые сожалели, что одна четвертая часть венгерского народа вновь стала национальным меньшинством.
Когда мы, коммунисты, энергично выступали против ирредентизма, шовинистического подстрекательства, на нас с первого дня освобождения навесили ярлык антипатриотичности. Когда Имре Надь в 1953 году стал премьер-министром, он сразу же начал играть на шовинистических струнах и, в отличие от нас, стал выступать в роли «настоящего венгерского патриота». Это немедленно усилило, особенно в кругу молодежи, скрытый шовинизм, пропаганда которого была поручена пользующимся широким влиянием старым реакционным педагогам, со знанием дела выпестованным хортистами. Демонстрацию 23 октября с первой минуты характеризовали шовинистические, антикоммунистические и антисоветские лозунги»8.
В свое время автор этой статьи в беседе с ветеранами Советской армии, которые принимали участие в боях на территории Венгрии во время Второй Мировой войны и после ее окончания некоторое время находились на ее территории, узнал о том, как резко изменилось отношение венгерского населения к советским военнослужащим после решения о передаче спорных территорий румынской стороне. Уже позже советское руководство осознало негибкость своего решения, став своего рода его заложником. По мнению итальянского историка Стефано Боттони, в 1952 г. венгерское меньшинство получило поддержку из Москвы – именно под давлением ВКП(б) в румынскую конституцию была внесена статья, направленная против национальной исключительности и национального шовинизма. В том же году в Трансильвании в рамках румынского государства была образована Венгерская автономная область с центром в городе Тыргу-Муреш. Однако в 1968 г., когда Румыния встала на путь независимости внутри соцлагеря, решением Н. Чаушеску данная область была упразднена9.
Специфика развития Венгрии обусловила особую или даже преобладающую, по мнению некоторых политологов, роль вопроса национальных меньшинств в венгерской политике и общественной жизни10. Уже упоминавшаяся «трансильванская проблема» (еще раз необходимо указать, что зачастую она обходится стороной) играла весьма важную роль в венгерских событиях. Национально-территориальный спор из-за Трансильвании, связанный прежде всего с положением венгерского национального меньшинства в Румынии, резко обострился. Интереснейший материал, также прошедший незамеченным для большинства специалистов, изучавших венгерский кризис, был опубликован совсем недавно в сборнике «Венгерские события 1956 года глазами КГБ и МВД СССР» в разделе «Хроника 1956». В нем, в частности, сообщалось следующее: «05–19.11: В Румынии подавлена попытка вооруженного выступления этнических венгров в поддержку своих собратьев в Венгрии (органами ГБ Румынии арестовано и репрессировано несколько сот человек)»11. Не исключено, что именно из-за событий 1956 г. и произошло упразднение Н. Чаушеску Венгерской автономной области, об истории которой говорилось выше.
Игнорирование советскими лидерами самого факта существования национальной проблемы при социализме, даже после событий 1956 г., вряд ли сыграло положительную роль в дальнейшей истории самого Советского Союза. «Кремлевское руководство не сумело сделать должного вывода из этих событий. Москва не предприняла ничего, чтобы придать хоть какой-то практический смысл своей же теории в национальном вопросе», – справедливо отмечали Т.М. Исламов и Т.А. Покивайлова12. Последствия игнорирования «трансильванской проблемы» проявили себя сразу же после начала кризисных процессов в соцлагере. «Первая массовая антиправительственная демонстрация после революции 1956 г. была организована в июне 1988 г. в поддержку угнетенного венгерского меньшинства в Трансильвании»13. Подобные процессы происходили в то же время и в республиках СССР, где точно так же игнорировались многие существовавшие национальные противоречия.
В 1993 г. В.Л. Мусатов указывал на существование в Венгрии накануне событий 1956 г. еще одного аспекта национальной проблемы, который нашел отражение в виде рекомендаций советского политического руководства, обращенных к венгерским лидерам. В Москве видели, что в Венгрии назревает недовольство против Генерального секретаря Венгерской Партии Труда Матьяша Ракоши и его сторонника Фаркоша, куратора армии и госбезопасности. Общественность требовала наказать виновных за репрессии и провалы в политике, а Ракоши тормозил процесс реабилитации. По приглашению Политбюро Венгерской Партии Труда в начале июня 1956 г. в Будапешт прибыл М.А. Суслов. «В беседах с членами венгерского руководства Суслов затронул и такой непростой вопрос, как национальный состав венгерского руководства, в котором было много евреев. Он, в частности, отмечал, в том числе и в беседах с А. Хегедюшем, что товарищи из числа лиц еврейского происхождения не могут не считаться с тем, что за последние годы в Венгрии выросли многочисленные молодые кадры коренной национальности, которым необходимо открыть дорогу к руководству. Иного положения, по мнению Суслова, венгерский народ не поймет»14.
Примечательно, что в том же самом году 20 марта в ПНР собрался VI Пленум ПОРП. На вакантное место первого секретаря ЦК претендовало несколько кандидатов, главным среди которых, по мнению польских исследователей, считались Роман Замбровский и Зенон Новак, причем последний в стремлении скомпрометировать своего конкурента опирался на аргументы антисемитского свойства. Находящийся в Варшаве с 15 по 21 марта Н.С. Хрущев всегда считал давно известного ему Р. Замбровского неподходящим на роль куратора кадровой политики ПОРП именно из-за его национальной принадлежности. Исследовавший тему советско-польских отношений в 1953–1957 гг. А.М. Орехов отметил, что «кандидатуру Р. Замбровского «забаллотировали, в том числе и с помощью лидера КПСС», подчеркивая, что «нажим советского лидера невозможно было скрыть от участников пленума»15.
На VII Пленуме ПОРП в июле 1956 г всплыли те же проблемы. Из записи бесед советских дипломатов с польскими партийными деятелями следовало, что дискуссию на пленуме вызвал «национальный вопрос», когда в конце его работы Зенон Новак неожиданно затронул скользкую тему антисемитизма. Так, первый секретарь воеводского комитета ПОРП в Быдгощи Владыслав Кручек рассказал: «Некоторые члены ПОРП (по национальности евреи) стали обвинять ЦК ПОРП в антисемитизме. Поводом для этих разговоров послужило выдвижение на крупные руководящие должности членов ПОРП по национальности поляков и соответствующая замена на этих должностях лиц еврейской национальности. Пленум поддержал линию ЦК ПОРП на обновление кадров и осудил разговоры об антисемитизме». Первый секретарь воеводского комитета ПОРП в Кракове Станислав Бродзиньский отметил, что 3. Новак «прямо заявил, что дальше терпеть нельзя, чтобы на важнейших государственных постах в правительстве и в ЦК ПОРП в своем большинстве находились евреи». А.М. Орехов указывал: «В тот же день о выступлении 3. Новака стало известно в партийных организациях, а потом проблема выплеснулась на страницы газет. Подоплека заключалась в давнем соперничестве за рычаги управления в партийных, государственных, силовых структурах лиц польской и еврейской национальностей. Произошло то, о чем предупреждал в свое время польское руководство Н.С. Хрущев, советуя переместить или хотя бы освободить Р. Замбровского от курирования кадровых вопросов по линии ЦК ПОРП». В итоге А.М. Орехов констатировал, что «жупел антисемитизма безусловно мешал консолидации ПОРП»16.
Националистический аспект, безусловно, также присутствовал в действиях венгерской стороны применительно к находившимся на территории Венгрии гражданам СССР и отождествлявшимся ими как «русские», независимо от их действительной национальной принадлежности, хотя в данном случае, как уже отмечалось, он на практике был тесно переплетен с антисоветизмом.
В Польше во время массовых волнений в Познани 28 июня 1956 г. спецслужбы помимо множества антисоветских лозунгов также фиксировали и наличие лозунгов антирусского содержания в руках манифестантов. Примечательно, что посол СССР в Варшаве сообщал в Москву следующее: накануне выборов в Сейм 20 января 1957 г. в ряде воеводств давала знать о себе и антиукраинская пропаганда17.
Перейдем к обзору проблемы межнациональных конфликтов собственно в СССР. Отметим, что наиболее охотно, а особенно в последние годы, исследователи касаются изучения ситуации на Западной Украине и в Прибалтике18.
Обратим внимание на то, что в отличие от отечественных исследователей по истории противоборства ОУН и советских органов госбезопасности один из ведущих украинских специалистов, начальник кафедры оперативного искусства и истории специальных служб Национальной академии Службы безопасности Украины Д.В. Веденеев придал важное значение планам Л.П. Берии (после смерти И.В. Сталина) относительно Украины: «Итак, в действиях ставленников Берия в Украине четко просматриваются качественные изменения в политике центра. Симптоматично, что проблема прекращения огня рассматривалась в тесной связи с устранением перегибов и послаблениями в социально-экономической, национальной, религиозной формах. Таковы были признаки того, что хрущевские пропагандисты потом нарекли «бериевским заговором»