14.
Активизация в рамках региональной политики «румынского направления» было продолжено коммунистическим режимом Албании летом 1969 г., когда Тирана вновь обратилась к постоянно подчеркивавшемуся румынскими властями на официальном уровне тезису необходимости соблюдения равноправия взаимоотношений между государствами, включая и страны коммунистического блока. Однако новым аспектом пропагандистской компании, проводившейся уже на внешнеполитическом уровне албанским руководством, становилась популяризация выдвинутого на IX съезде КПК и поддержанном главой АПТ Э. Ходжей тезиса опоры на собственные ресурсы и силы. Зарубежные аналитики приходили к выводу о том, что Албания начинала играть роль «приводного ремня в распространении китайских теорий по вопросам, касающимся Восточной Европы»15. Они также отмечали «существование схожести принципов, перечисленных в вышеизложенных строках [речь идёт о пересказе статьи в «Зери и популлит» – Ар. У] и заявлениями, которые часто слышаться из Бухареста в эти дни. Похоже, что это обращение направлено как Румынии, так и тем, кто придерживается подобных взглядов»16. Параллельно с выражением одобрения позиции Бухареста Тирана демонстративно выступила летом 1969 г. в поддержку независимой позиции соседней Югославии и против советского давления как на неё (несмотря на то, что отношения с Белградом у режима Э. Ходжи продолжали напряженными и враждебными), так и Румынию17. В то же время албанское партийно-государственное руководство продолжило выступать против советско-американских переговоров по военным и политическим вопросам, оценивая происходящее как сговор сверхдержав: «Бесславный договор о запрещении испытаний ядерного оружия, подписанный между Советским Союзом и США в 1963 г., другой договор о нераспространении ядерного оружия, подготовленный США и СССР в прошлом, всё это призвано сохранить ядерную монополию этих двух великих держав, которые используют её как орудие угроз и шантажа подвластных народов во имя установления собственной власти в мире. Этой же цели служит в действительности торговля между американскими империалистами и советскими ревизионистами по вопросам ограничения ракет, что направлено на координацию и реализацию их совместных контрреволюционных планов»18. Советская политика в отношении восточно-европейских союзников Москвы заключалась, по мнению албанского партийно-государственного руководства НРА и лично главы режима Э. Ходжи, использовавшим привычные для него партийно-идеологические характеристики, в том, что «советские ревизионисты свои связи с западными странами и бьются ослабить, перепутать или вообще отрезать связи, которые пытаются установить их «союзники» – сателлиты… Советская ревизионистская империя считает очень трудным свое положение в Европе. Европейских сателлитов она с трудом держит на привязи и ставит вопрос: до каких пор сможет держать их на привязи»19. Аргументом в пользу подобной оценки выступал в рассуждениях Э. Ходжи факт официального визита американского президента Р. Никсона в Румынию летом 1969 г., рассматривавшуюся главой АПТ как попытку «проникновения [США] в Румынию, в логово советских»20.
Стремление усилить собственные позиции в региональной политике выявило явное нежелание партийно-государственного руководства НРА во главе с Э. Ходжей обострять полемику с югославским руководством, которое было продемонстрировано албанской стороной, когда она достаточно жёстко осудила действия властей союзной республики Македонии за судебный процесс, проводившийся над инициаторами националистических демонстраций албанцев, состоявшихся в 1968 г., но избегало критики центрального югославского правительства21. В сентябре 1969 г., что было отмечено и зарубежными аналитиками, Тирана вновь выразила свою солидарность с позицией Югославии и Румынии, которые, как считало албанское партийно-государственное руководство, противостояли давлению со стороны СССР, частью которого был визит министра иностранных дел СССР А. Громыко в СФРЮ. Заявления руководства НРА, каковыми можно считать публикации редакционных статей в партийном органе АПТ «Зери и популлит», давали основания предполагать, что помимо собственных стратегических интересов в Балканском регионе, целью которых было не допустить доминирования двух сверхдержав на полуострове, Тирана следовала советам Пекина, заинтересованном в «подрыве советских позиций на Балканах»22. Однако в октябре 1969 г., после встречи советского премьера А. Косыгина и китайского Чжоу Энь Лая в пекинском аэропорту, когда решался вопрос об уменьшении напряженности в отношениях двух стран, пограничные инциденты между которыми могли спровоцировать серьезный вооруженный конфликт, официальная Тирана с большой настороженностью отнеслась к возможности советско-китайских переговоров. Замалчивание самого факта встречи глав двух правительств; понижение статуса представительства албанской партийно-государственной делегации, посетившей КНР и отказ китайской стороны во время приемов албанских представителей от постоянного повторения обвинений советского руководства в ревизионизме – всё это делало небезосновательными предположения зарубежных аналитиков относительно возраставшего недовольства руководства АПТ и лично Э. Ходжи новым этапом советско-китайских отношений23. В то же время, для западных аналитиков становилось ясно, что «ныне, как и ранее, Ходжа нуждается в продолжение политической защиты и экономической помощи со стороны коммунистического Китая. Политические события послевоенного периода, однако, преподали албанцам наглядный урок: не полагаться полностью на внешних защитников. Китай рассматривается как верный союзник, который, однако, находится далеко от Албании, что делает невозможным полагаться на китайскую помощь в случае, если Албания станет объектом иностранного давления. Более того, в случае серьезного конфликта с Советским Союзом, Китай будет вынужден прекратить помощь своему албанскому союзнику. В случае прекращения китайской помощи, позиции ситуация в Албании станет, по крайней мере, тяжёлой»24. Складывавшаяся ситуация, в свою очередь, рассматривалась в Москве как благоприятный фактор для возможного возобновления взаимоотношений с Тираной, союзник которой – Пекин, пошёл на переговоры с Кремлем и, как, вероятно, полагали в советском руководстве, подавал пример албанской стороне. Появление сразу в советской печати, включая орган ЦК КПСС газету «Правда», нескольких материалов, посвященных 25-летию освобождения Албании, носивших, как отмечали иностранные аналитики, примирительный характер, были призваны продемонстрировать Тиране готовность Москвы пойти на примирение25.
Албанская реакция на предпринятые партийно-государственным руководством СССР шаги продолжала оставаться негативной. Более того, глава режима Э. Ходжа обращал внимание на складывавшуюся военно-стратегическую обстановку как на участке советско-китайского приграничья, так и в восточно-европейском секторе, имея в виду оборонные интересы Тираны. В соответствии с калькуляциями главы АПТ они зависели, с одной стороны, в военно-техническом отношении от КНР, а с другой – от степени и масштабов присутствия Варшавского пакта в регионе Восточной Европы и особенно её юго-восточной зоне. Сообщение, сделанное в начале января 1970 г. китайской стороной её албанским союзникам о том, что морские поставки из КНР будут проходить отныне через Тайванский пролив, контролировавшийся VII флотом США, который ранее блокировал этот район для судов коммунистического Китая, навёл Э. Ходжу на мысль о том, что «видимо встречи послов, китайского и американского, в Варшаве дали какой-нибудь, первый, результат. Нет дыма без огня»26. Американо-китайские контакты порождали определенные опасения у главы коммунистического режима Албании из-за возможного смягчения позиций Пекина в отношении США и их политики, что было способно ослабить албано-китайский союз. Определенные надежды Ходжа связывал в этой связи с расширением противоречий между СССР, США и КНР, что нашло отражение в его предположениях о том, что «все три государства пускаются на происки в целях интриговать. Китай, если не пойдёт на уступки (выделено в тексте – Ар. У.), делает очень хорошо, что протискивается в них клином, использует противоречия и мутит им воды»27.
Имея информацию об инициированных Москвой структурных реформах ОВД, проведение которых затруднялось из-за особой позиции партийно-государственного руководства коммунистической Румынии (что так же было известно в Тиране), Э. Ходжа интерпретировал происходящее с точки зрения собственных опасений по поводу ослабления албано-китайского взаимодействия. В определенной степени этот факт обусловил активную поддержку албанскими властями военной активности КНР по периметру её границ с СССР, поддержав укрепление войсковых группировок в китайском приграничье. В конце января 1970 г. орган ЦК АПТ газета «Зери и популлит» опубликовала специальную редакционную статью под названием «Политика Китайской Народной Республики по защите Родины и подготовка к войне – правильная революционная политика». В ней СССР обвинялся помимо оккупации Чехословакии в создании угрозы Балканским коммунистическим государствам, проводившим независимый от Москвы курс – Албании, Румынии, и Югославии28. Данный пассаж был призван подчеркнуть тесную связь советской политики на балканском направлении с дальневосточным театром военных действий, где СССР противостоял КНР. Таким образом акцентировалось ещё раз внимание на важности албано-китайского военно-политического союза, что нашло своё отражение в заявлении о том, что: «Если Китай и Албания, как и всякая другая страна, которая решила до конца защищать достижения революции, свою свободу, и независимость, обращают особое внимание на проблемы обороны и готовятся к любой неожиданности, это не является проявлением страха, нервозности и неуверенности. Укрепление обороноспособности Родины, подготовка народа к тому, чтобы успешно справиться с любой формой агрессии, которую могут развязать враги в ближайшем будущем или в дальнейшем, является составной частью революционной политики государства, неотъемлемым фактором успешного строительства социализма и его гарантией…»