71, предполагалось сделать партизанскую войну. Эта точка зрения вызывала у профессиональных военных сомнения в реалистичности подобных действий в условиях Албании, не обладавшей достаточными военными и человеческими ресурсами для того, чтобы добиться победы в войне с крупными государствами и военно-политическими блоками, в частности, НАТО и ОВД.
Принятые решения серьезно повлияли на деятельность двух созданных ещё ранее групп, занимавшихся подготовкой оборонной концепции страны, и которые находились в созданном в 1971 г. Институте военных исследований при Генеральном штабе Вооруженных сил, издававшем ежеквартальный 300-страничный секретный журнал «Военные знания» («Njohuri ushtarake»), распространявшийся среди командного состава и высшего партийно-государственного руководства. Каждая из них работала над двумя вариантами такого документа. Э. Ходжа, считавший себя военным теоретиком, и М. Шеху, стремившийся не допустить ослабления своего контроля над военными, настаивали на большем количестве вариантов, полагая, вероятно, что им удастся на завершающей стадии создать некий «синтетический» материал. В свою очередь глава военного ведомства Б. Баллуку стремился, чтобы разрабатываемый документ соответствовал степени развития военного дела в мире и в нём был учтён опыт применения средств и сил в современных военных конфликтах. Это нашло своё отражение в его выступлении 3 февраля 1971 г. на коллегии Министерства, когда он заявил о том, что «…даже необходимо в дальнейшем обогатить тезисы Совета обороны… осовременив их [знаниями] наших врагов»72. Тем временем, в Политическое управление Вооруженных сил пришло специальное директивное письмо из ЦК АПТ, в котором жёстко критиковались методы работы министра обороны Б. Баллуку и начальника Генерального штаба П. Думе. Сам факт появления подобного документа и требование ознакомить с ним начальствующий состав вооруженных сил свидетельствовали о развитии серьезного конфликта между руководством АПТ, прежде всего, лично Ходжей и «первыми лицами» армии. Для многих офицеров это стало неожиданностью73, а для упоминавшихся военачальников – серьезным предупреждением.
Прошедший 26 июня – 1 июля 1974 г. XII Пленум ЦК АПТ, посвященный вопросам вооруженных сил и оборонной политике, свидетельствовал о постепенно нараставшем недовольстве Э. Ходжи и М. Шеху слишком большой самостоятельностью военных, занимавшихся подготовкой базового документа «Основ военного искусства народной войны» для Совета обороны.
Формулирование новой военной доктрины партийно-государственным руководством НРА и, прежде всего, лично Э. Ходжей, базировалось на идеологической концепции, обуславливавшей стратегическое видение военно-политической ситуации, заключавшегося в приравнивании Варшавского пакта Североатлантическому альянсу и превращении его «в другое НАТО, где устанавливать закон будет Советский Союз»74. Опубликование по явному распоряжению Э. Ходжи в одном из июльских номеров в центральном партийном органе «Зери и популлит» статьи министра обороны КНР Линь Бяо, называвшейся «Да здравствует народная война!», имело целью ещё раз подтвердить курс на формулирование оборонной политики именно в данном ключе75. На состоявшейся вскоре встрече Э. Ходжи и Б. Баллуку в резиденции Поградец, куда глава военного ведомства был срочно вызван для обсуждения концепции этого вопроса, глава АПТ потребовал ускорить работу над документом с учётом концепции народной войны76. Основными положениями военной доктрины и оборонной политик в целом, как их формулировал Э. Ходжа, были: во-первых, разработка стратегии народной войны против превосходящих сил противника в лице одного государства или их коалиции, и, во-вторых, недопущение того, что «ни пяди земли агрессор не должен захватить, и ни один вражеский солдат не должен ступить на нашу землю»77. Столь жёсткие требования к подготавливаемому документу объяснялись, вероятнее всего, опасениями главы АПТ того, что в случае, если противнику удастся закрепиться на албанской территории, он сможет использовать этот факт для дальнейшей легитимации своего присутствия в стране и создаст «параллельное правительство», от имени которого и в помощь которому начнёт действовать против коммунистического режима. В ноябре 1971 г. Э. Ходже был представлен документ, содержавший основные положения военной доктрины, по ознакомлению с которой он сделал пометки о необходимости уделить внимание борьбе против возможных десантных операций противника78.
Особое значение для военно-стратегических планов обороны НРА имели отношения с соседней Югославией. Несмотря на обвинения руководства СФРЮ в ревизионизме, глава АПТ чётко определял однозначную поддержку Белграду со стороны Албании в случае агрессии против Югославии79. При этом, однако, в Тиране полагали, что югославская сторона нередко специально прибегает к преувеличениям, сообщая о том, что СССР готов напасть на СФРЮ, и делает это для привлечения внимания НРА, пытаясь таким образом улучшить взаимоотношения с ней80. В то же время, руководство коммунистической Албании рассматривало необходимость улучшения отношений с соседней Грецией (включая установление дипломатических отношений), которая на протяжении долгого времени воспринималась режимом Э. Ходжи как непосредственная угроза безопасности НРА81. Это было особенно важно для региональных позиций Тираны, которая с тревогой наблюдала за смягчением позиций Пекина в отношении Москвы82 и попытками КНР и США в апреле 1971 г. наладить взаимоотношения друг с другом. Подтверждение в официальном сообщении информагенства КНР Синьхуа 16 июля 1971 г. о планируемом визите американского президента Р. Никсона в КНР было воспринято Э. Ходжей с удивлением83 и осуждением как ошибки84, что было отмечено и зарубежными обозревателями85.
В начале августа китайская сторона через премьера Чжоу Эньлая, встретившегося с послом НРА в Пекине Дж. Робо, проинформировала руководство АПТ по поводу планировавшегося визита Никсона в КНР. На проходившем 2 августа 1971 г. заседании Политбюро ЦК АПТ фактически была высказана критика действий китайских союзников за занятую ими примирительную позицию по отношению к США, в то время как лично Э. Ходжа настаивал на приверженности идее «войны на два фронта» – против «американского империализма» и «советского ревизионизма» и уже открыто заявлял в кругу членов высшего руководства АПТ об «историческом характере заседания Политбюро», так как «мы [АПТ – Ар. У] если и не вступаем в конфликт, то, по крайней мере, кладём прямо на стол идеологические противоречия между нами и китайцами. Вы выразите своё мнение, но я хотел бы подчеркнуть тот факт, что данный вопрос не столь прост, как кажется нам на основании переданной нам информации, как будто бы это простое повышение дипломатов на китайско-американских переговорах в Варшаве. Но визит Никсона в Китай – это стратегический курс китайцев. Это их «большая» стратегия. Я полагаю, что даже сама форма информации, предоставленной нам, была подготовлена специально для нас, албанцев»86.
Не меньшую обеспокоенность вызывала у главы АПТ активизация румыно-китайских связей в конце мая – начале июня 1971 г., когда глава РКП Н. Чаушеску посетил КНР во главе партийно-государственной делегации. В контексте последнего Ходжа начинал подозревать возможность существования у Бухареста планов создания некого военно-политического блока с участием КНР, Румынии, СФРЮ, Северной Кореи, Северного Вьетнама и НРА87. Продолжение дальневосточного турне Чаушеску и посещение им КНДР также порождало подобные предположения. Этому способствовало и стремление китайской стороны не допустить утечек информации о состоявшихся переговорах и ограничить предоставление сведений о визите даже своим албанским союзникам88. Визит в Пекин министра иностранных дел СФРЮ М. Тепаваца, состоявшийся вслед за посещением КНР Н. Чаушеску, вполне укладывался в эту схему89. Глава АПТ отмечал обеспокоенность китайского партийно-государственного руководства возможностью жёстких действий Москвы в отношении Бухареста в той форме, как это было в период подавления Пражской весны 1968 г. С целью получения более точной информации о характере крымской встречи, состоявшейся в августе 1971 г. между Л. Брежневым и Н. Чаушеску, китайская сторона обратилась к своим албанским союзникам90, но и они не имели детальной информации о переговорах.
Стремясь не допустить ослабления политических отношений с Пекином, а также военно-технической помощи, оказывавшейся КНР своему союзнику на Балканах – коммунистической Албании, глава АПТ Э. Ходжа настоял на демонстративном во многих отношениях визите китайской военной делегации Главного политического управления НОАК во главе с его начальником Ли Дешеном в Тирану перед её посещением Бухареста, куда она отправлялась для присутствия на праздновании очередной годовщины коммунистического праздника – 23 августа91. Состоявшиеся албано-китайские беседы свидетельствовали о том, что Пекин был исключительно заинтересован в укреплении отношений как в политическом, так и военном отношении между Румынией, Югославией и Албанией, которые могли, в случае реализации этого проекта, стать своеобразным военно-политическим блоком, тесно связанным с КНР и выступающим в виде контрбаланса сразу в отношении двух противостоявших пактов – Североатлантического и Варшавского. При этом аргументация китайской стороны, использовавшаяся в беседах с представителями руководства НРА, формулировалась в виде тезиса: «Мы далеко и не можем вам помочь, создайте прочный блок с Югославией и Румынией»92. Ходжа, в свою очередь, отрицательно относился к подобной идее, выступая с позиций «борьбы с ревизионизмом». Подобный пропагандистский лозунг, вероятнее всего, должен был скрыть его недовольство возможным превращением особых двусторонних взаимоотношений между Тираной и Пекином в обычные и равные по своей значимости взаимоотношениям китайского руководства с Румынией и Югославией. Используя во время беседы с китайской военной делегацией ссылку на «большую шумиху советской ревизионисткой пропаганды о формировании оси Белград-Бухарест-Тирана»