Арест правителя Бирона (1741 г.). Задействованы от 30 до 80 офицеров и солдат – более точных цифр нет.
Арест «всемогущего» Меншикова (1727 г.) – войска не задействованы.
Свержение Петра III (1762 г.) – два полка (приблизительно) двинулись из Санкт-Петербурга на Ораниенбаум с целью ареста Петра III. Продвижение длилось не более 4–5 часов и после добровольной сдачи Петра III было прекращено.
Добавим и трагедию убийства Павла I (1801 г.) – задействованы не более 20 человек (высшие офицеры). Точное число их неизвестно.
При убийстве Гая Юлия Цезаря – разве вводились в Рим легионы?
Из иностранных схожих событий. При свержении президента Альенде в Чили (1973 г.) и при уничтожении Гитлером руководства нацистских штурмовиков («ночь длинных ножей», 1934 г.) войска в столицы вводились, но в меньших масштабах, чем при «аресте Берии», на меньшие сроки и, что главное, не для бездействия, не для стояния без всякой явной или хотя бы интуитивно ощущаемой цели. В связи с этим рассмотрим следующий ряд фактов.
СОБЫТИЙНЫЙ РЯД ВВОДОВ ВОЙСК В КРУПНЫЕ ГОРОДА
Хрущёвское руководство (по персональному составу – практически то же, что арестовывало Берию) трижды (кроме событий 26 июня) вводило войска в крупные города: в Берлин (июнь 1953 г.), в Тбилиси (март 1956 г.) и в Будапешт (октябрь-ноябрь 1956 г.).
Во всех этих случаях ситуация в данном конкретном городе уже вышла из-под контроля советского руководства, город был охвачен массовыми стихийными волнениями. Цель ввода войск в каждом случае совершенно очевидна: подавить волнения, восстановить контроль Москвы над городом. Можно подобную цель порицать, но нельзя отрицать, что она была и что она была для всех очевидной.
Во всех этих случаях войска вводились не в первые часы и даже не в первые дни массовых волнений, а лишь тогда, когда ситуация давно уже перезрела; это означает, что каждый раз решение о вводе войск давалось Кремлю с огромным трудом: в советском руководстве были разногласия, опасения, шли споры.
Во всех трех случаях войска, вступив в город, немедленно применяли силу, открывали огонь, были человеческие жертвы (особенно многочисленные в Будапеште).
В Москве 26 июня все было с точностью до наоборот: решение о вводе войск принято мгновенно (без колебаний) без какой-либо видимой цели (войскам ничего не говорили ни об аресте Берии, ни о том, что их возможный противник – войска своего же МВД); войдя в город, войска бездействуют, просто стоят и стоят, и смысл их пребывания в столице становится с каждым часом все более загадочным.
Можно для сравнения рассмотреть также ввод войск в Москву 19–21 августа 1991 г. (властью самопровозглашенного ГКЧП). Первое существенное отличие: в 1991 г. за много месяцев до событий перспектива возможного ввода войск в Москву открыто обсуждалась в обществе: Советский Союз трещал и разваливался, союзные республики одна за другой принимали «Декларации независимости», и в первой половине того года в Москве даже начали снимать художественный фильм «По Таганке ходят танки» (впоследствии он так и не был завершен). Газета «Вечерняя Москва» писала об этих съемках и публиковала фотографию танка возле станции метро «Таганская-кольцевая».
Войска продвигались в столицу и по столице нарочито медленно, соблюдая правила уличного движения. Я сам видел около 7 часов утра 19 августа, как колонна БМП шла по Можайскому шоссе к перекрестку с Рябиновой улицей – со скоростью степенного пешехода, примерно 4 километра в час. На перекрестке боевые машины остановились и дисциплинированно пережидали красный свет светофора.
Уже через сутки, к утру 20 августа, значительная часть войск была выведена из города. Это было заметно невооруженным глазом: на многих перекрестках, где вчера стояли танки или БМП, сегодня их уже не было.
Вывод войск был завершен через двое суток после ввода, утром 21 августа. Цель ввода ясна и прозрачна: не боевые действия, но демонстрация силы (присутствия).
АРЕСТОВАННЫЕ СООБЩНИКИ БЕРИИ
Хотелось бы все же знать фамилии, имена и отчества тех сообщников Берии, которых до такой степени опасались в Кремле, что оторвали гвардейцев-танкистов от обеда.
Не будет натяжкой предположить, что эти едва-едва не состоявшиеся бонапарты были осуждены и казнены вместе с самим Берией 23 декабря 1953 г. Таковых сообщников шесть человек. Кто же из них мог 26 июня двинуть на Москву полки и дивизии МВД?
Мешик. Бывший заместитель Берии по атомному проекту. К 26 июня – министр внутренних дел Украины. Находился в Киеве. Передвигать подмосковные дивизии МВД явно не мог.
Деканозов. Министр внутренних дел Грузии. Находился в Тбилиси…
Гоглидзе. Начальник контрразведки. Находился в Берлине…
Влодзимирский. Начальник следственной части по особо важным делам. Дивизий и полков у себя в подчинении наверняка не имел, да и арестован был лишь 30 июня – значит, в Кремле защищались не от него.
Меркулов. Министр государственного контроля. Ведомство у него в подчинении не силовое, войск оно не имело. Кроме того, в начале 1953 г. Меркулов перенес инфаркт. Ныне известна его записка к Берии, в которой он, Меркулов, выражает надежду полностью поправиться к осени 1953 г. Кроме того, Меркулов арестован был лишь 18 сентября – последним из шестерки. Значит, не он был самым опасным из всех.
Остается Кобулов – первый заместитель министра внутренних дел (то есть самого Берии). По должности он, безусловно, имел право и возможность отдавать приказы войскам МВД. Значит, он?
Однако самый беглый взгляд в анкетные данные Кобулова заставляет забраковать его как «контрпереворотчика». Всю жизнь он успешно делал карьеру – отнюдь не боевую и не революционную. В 1946 г., в возрасте 42 лет, Кобулов перешел на работу в Управление советским имуществом за границей, относившееся тогда к министерству внешней торговли. Известно, что главной заботой Управления в те годы был вывоз из Германии и других стран трофейных ценностей в Союз. Товарищ Кобулов руководил этим не самым рискованным в мире делом в течение 7 лет, вплоть до смерти Сталина, в служебном своем росте достиг должности заместителя начальника Управления, которое тем временем было передано из МВТ в МВД. Чиновников такого уровня в Москве было наверняка не менее тысячи.
Со смертью Сталина и приходом Берии к руководству МВД в марте 1953 г. Кобулов назначается первым замом министра. Это лично для него означает карьерный прыжок через две ступеньки (начальника Управления и «простого» зама министра) – и совершенно иной уровень и характер работы, рабочее взаимодействие с совсем иными людьми и в совсем ином ключе. Чтобы освоиться со всем этим, требуется, конечно, время, и, конечно, не три месяца, так что самовольно двигать дивизиями 26 июня Кобулов не мог, да и вообще сомнительно, чтобы человек с таким складом характера и служебным опытом когда-либо решился на авантюру государственного масштаба, да еще взяв на себя роль лидера.
Кобулова арестовали днем 27 июня – быстро, но все-таки недостаточно быстро для главного и страшного врага. Зачем было оставлять ему свободу действий на целые сутки? Да и сама процедура его ареста не свидетельствует о том, что из-за него сильно нервничали: Кобулова вызвали в ЦК партии, там и арестовали. По-видимому, понимали, что Кобулов явится по вызову, куда ему укажут, «взбрыкивать» не будет.
Причем были люди, которых поспешили арестовать днем 26 июня, не откладывая ни на минуту. Это, во-первых, личные охранники Берии (их задержание выглядит естественным и даже, пожалуй, неизбежным в сложившейся ситуации). Это, во-вторых, семья Берии: жена, сын, беременная невестка с двумя маленькими (дошкольного возраста) дочками – внучками Берии. Впрочем, семью арестовали как бы «не совсем»: поместили под домашний арест на дачу, и лишь 18 июля жену и сына Берии арестовали «по-настоящему».
Это само по себе беспрецедентно – ни до, ни после при аресте «врага народа» в Советском Союзе «членов семьи врага народа» не помещали под домашний арест и вообще не оставляли вместе. Взрослые (как правило, не вся семья и не одновременно) отправлялись в тюрьму – и, конечно, не в одну и ту же камеру. Если арестовывали и детей (что делалось не всегда), то их отправляли в спецдетдома, где им немедленно меняли имена и фамилии. Традиция была однозначной, никаких вариаций не существовало. Почему же для Берии сделали такое торопливое и странное исключение?
Вообще чем могли быть так опасны родные Берии, что их арестовали на сутки раньше, чем Кобулова? Сын Берии – Серго Лаврентьевич – был главным конструктором КБ «Алмаз», создавал технику для противовоздушной обороны. Его должность сама по себе не давала ему никаких особых возможностей для борьбы за высшую государственную власть. Можно, разумеется, предположить, что 28-летний здоровый мужчина, хорошо образованный и имеющий руководящий опыт, представлялся кому-то опасным независимо от занимаемой должности; но как могла его беременная жена с двумя маленькими дочками представляться опаснее первого зама министра МВД Кобулова?
И если Серго Лаврентьевич впрямь казался опаснее Кобулова, то почему Серго Лаврентьевича не арестовали 26 июня «по-настоящему», а тянули с этим три недели?
АРЕСТ БЕРИИ: ПОЧЕМУ В КРЕМЛЕ?
Больше никого из высших советских руководителей не арестовывали прямо на заседании высшего советского руководства.
Оно и понятно.
С одной стороны, если прямо на заседаниях высшего органа власти управляющие государством люди принимаются друг друга арестовывать, то это роняет его, органа власти, авторитет.
С другой стороны, создается нерабочая обстановка – ведь даже и в самой диктаторской диктатуре орган власти призван решать вопросы управления государством, а если каждый или почти каждый из присутствующих его участников мысленно прикидывает, не арестуют ли его, участника, прямо здесь и сейчас, – это может до некоторой степени отвлекать его, участника, от сути обсуждаемых вопросов и в итоге снижать качество принимаемых решений.