В решении совещания указывалось, что высадка войск стран антигитлеровской коалиции в Индокитае могла бы, естественно, способствовать успеху восстания. Однако при этом было подчеркнуто, что необходимо опираться в первую очередь на собственные силы, на возможности народных масс: «Никоим образом нельзя считать, что высадка союзных войск в Индокитае — это необходимое условие всеобщего восстания, так как это означало бы уповать на других и сидеть сложа руки, в то время как вокруг складывается благоприятная ситуация».
В эти же дни с учетом развития обстановки и инструкции Постоянного бюро ЦК КПИК партийный комитет района Као — Бак — Ланг приступает к осуществлению плана кардинального расширения освобожденной зоны.
Агитационный отряд Армии освобождения получает приказ спуститься из джунглей в горах на равнину и совершить марш в южном направлении в сторону Ханоя. Военно-политическая операция «Вперед, на юг!» — такое кодовое наименование получила она в партийных документах — с первых же дней развивалась триумфально. К апрелю 1945 года революционные силы установили свой контроль над значительными территориями нескольких провинций, находящихся к северу от Ханоя. Административные органы оккупантов были ликвидированы, и власть перешла в руки народно-революционных комитетов.
В начале мая вслед за Армией освобождения покидает провинцию Каобанг и руководящий штаб революции. Хо Ши Мин на небольшой рыбацкой джонке спускается вниз по реке и сходит на берег у небольшого селения Танчао провинции Туенкуанг.
Первые несколько дней он провел в дине — общинном доме, под крышей из изящных плотных листьев пальмы ливистоны, а затем перебрался в хижину, которую ему соорудили рядом, у подножия горы. Вокруг диня высилось несколько вековых баньянов. Эти красавцы деревья со множеством стволов при одном корне — одна из достопримечательностей вьетнамской флоры. Кроны баньянов образовали над хижиной такой непроницаемый шатер, что здесь всегда царила спасительная прохлада. Позади диня бил из-под земли родник с изумительно прозрачной водой, за что он получил у жителей название Жемчужного. Слева величаво несла свои воды река Дай, берега которой поросли густыми зарослями дикого сахарного тростника.
Как и в Пакбо, Хо Ши Мин старался ничем не отличаться от местных жителей. Однако уже через несколько дней в Танчао пошли разговоры: недавно появился новый канбо, пожилой, с бородой и усами, с умным лицом; по всему видать, какой-то руководитель; вечерами работает допоздна при свете коптилки, а утром, едва рассветет, уже убирает сам в доме, поливает огород, собирает хворост, будит других…
Жители Танчао до сих пор вспоминают забавный случай, который произошел в первые дни после прибытия в их деревню Хо Ши Мина. В одном из домов, превращенных во временную казарму, располагался небольшой отряд Армии освобождения. Хо Ши Мин зашел туда и, увидев, что казарма и столовая не отличаются чистотой, высказал командиру отряда свое недовольство. Тот не знал Хо Ши Мина и, будучи человеком горячим, оборвал незнакомца:
— Кто ты такой, чтобы критиковать? Если нужно, это сделает вышестоящее начальство.
Хо Ши Мин спокойно ответил ему:
— Горькое лекарство рот вяжет, да болезнь излечивает. Я обычный гражданин, но я имею право высказать свое мнение. Ведь Армия освобождения — это армия из народа и для народа, разве не так?
Командир отряда не нашелся, что на это ответить. На следующий день, встретив своего приятеля, который входил в охрану Хо Ши Мина, незадачливый командир посетовал ему:
— В деревне появился неизвестный старик, не знаю, из какой он общины. Здорово у него подвешен язык. Так меня отругал, а я далее не смог ему возразить.
Его приятель рассмеялся и шепотом сказал:
— Эх ты, ведь это же вождь нашей революции.
После того как Хо Ши Мин и Постоянное бюро ЦК партии обосновались в Танчао, это небольшое селение стало центром надвигающейся революции, нового, нарождающегося Вьетнама. Отсюда связные партии разносили по всей стране указания и инструкции, призванные форсировать подготовку всеобщего вооруженного восстания. Сюда же со всех концов страны стекались под знамена революции молодые патриоты, которые по зову сердец бросали свои деревни, фабрики, школы и пробирались на север в поисках Вьетминя, Армии освобождения, коммунистической партии. Проселки и лесные тропы, ведшие к Танчао, становились день ото дня все оживленнее, как будто в округе отмечался большой праздник.
Жители Танчао и всей освобожденной зоны на своем личном опыте убеждались, как много дает революция простому люду. Здесь уже было введено всеобщее избирательное право, избран народный совет, открыты курсы ликвидации неграмотности, женщины приравнены в правах к мужчинам, отменены бессмысленные и позорные налоги, с помощью которых колонизаторы грабили народ. Население освобожденной зоны восторженно, с энтузиазмом встретило новую жизнь — люди записывались в Армию освобождения, добровольно брали на себя функции охраны порядка, проводников, снабжения бойцов и партийных работников продовольствием.
4 июня в Танчао по инициативе Хо Ши Мина открывается конференция народных представителей Северного Вьетнама. Хо Ши Мин вносит предложение о создании единого освобожденного района в составе шести уже полностью освобожденных провинций и части двух провинций, прилегающих к столице, и о его превращении в главную опорную базу в борьбе за свержение власти японских оккупантов и марионеточного баодаевского правительства. Административным центром единого освобожденного района, население которого составляло более одного миллиона человек, избрали селение Танчао.
Таким образом, всего лишь в нескольких десятках километров от резиденции главнокомандующего японских оккупационных войск фактически произошло рождение пового, независимого Вьетнама, который находился под контролем Вьетминя и не подчинялся японо-баодаевской администрации. Созданные повсеместно на территории освобожденного района народно-революционные комитеты активно проводили в жизнь политическую программу Вьетминя. Отдельные попытки японцев, используя крупные войсковые части, подавить силой народно-революционную власть в освобожденном районе успеха не имели.
Хо Ши Мин в эти дни успевал повсюду: давал указания, подписывал приказы и инструкции, проводил совещания, вникал во все вопросы подготовки вооруженного восстания. Он часто повторял: «Сейчас все решают кадры!» — и требовал установления надежной связи с членами ЦК и партийными активистами в равнинных районах, чтобы координировать с ними действия, постоянно быть в курсе событий в столице и крупных городах. И хотя у него было много срочных дел, он находил время, чтобы читать политическую литературу, писать статьи, принимать посетителей. В Танчао зачастили ходоки — особенно представители национальных меньшинств: мыонгов, тхо, нунгов, таи, манов, — которые хотели разобраться в происходящих событиях и занять в них свое место. После беседы с Хо Ши Мином они восхищенно цокали языками и говорили:
— Вот это человек! Вроде бы простой крестьянин, а такой мудрый и как почтителен. Вьетнамский народ поистине талантлив. С такими людьми Вьетминь непременно победит… — И они трогались в обратный путь, разнося эти свои мысли по далеким деревням, с нетерпением ждавшим своих делегатов.
В самый разгар работы Хо Ши Мина внезапно свалил тяжелый приступ тропической лихорадки. «Несколько дней Бак Хо чувствовал слабость и жар, по все-таки продолжал работать. Каждый раз, когда я приходил к нему справиться о его здоровье, — вспоминает об этих трудных днях Во Нгуен Зиан, — он неизменно отвечал:
— Работай, работай, у меня все в порядке.
Но я замечал, что он очень слаб и осунулся. Однажды я застал его в сильном жару, он метался на топчане и бредил. Тогда у нас с лекарствами было крайне плохо. Несколько таблеток хинина Бак уже принял, но это не помогало. Обычно, если он работал, то редко давал себе отдых, а тут не мог даже встать с постели и часто впадал в забытье. Придя в себя, он подзывал меня и, с усилием произнося слова, говорил:
— Настал самый благоприятный для нас момент. Наша партия не должна упустить его. Сейчас надо напрячь все силы и любой ценой, каких бы жертв это ни стоило, пусть даже в пламени борьбы сгорит дотла хребет Чыонг-шон, завоевать независимость…
Он говорил еще о многом, что волновало его. В те часы я не смел даже подумать, что то могли быть его прощальные, напутственные слова. Но, вспоминая впоследствии эту тяжелую ночь, я пришел к выводу, что он чувствовал себя совсем скверно и поэтому хотел оставить завещание. Только о деле думал он в эти минуты!
Он говорил о первоочередных задачах, стоящих перед партией: «Наше революционное движение сейчас на подъеме. Но его нужно укреплять идеологически, надежными партийными кадрами. Кроме того, надо обратить особое внимание на создание действительно надежных баз. Все это позволит нам, если вдруг настанут тяжелые времена, успешно защищаться, не дать врагу подавить движение. Высокой дамбе не страшна поднявшаяся вода реки…»
Несколько суток Хо Ши Мин находился в кризисном состоянии, на грани между жизнью и смертью. В Танчао немало было знатоков лекарственных трав. Они уходили но звериным тропам глубоко в джунгли и приносили и знакомую хижину на склоне горы, где жил уважаемый всеми «старый товарищ», целебные травы и корни. А один седобородый охотник поймал на дне реки огромную черепаху «ба-ба» с изумительно красивым панцирем, принес и хижину, нацедил из нее в пиалу крови и, смешав ее с рисовым самогоном, заставил больного выпить. Неизвестно, это ли помогло, но на следующий день кризис миновал, Хо Ши Мин пришел в себя и быстро пошел на поправку.
Еще в начале июля Хо Ши Мин и Постоянное бюро ЦК КПИК приняли решение созвать в Танчао съезд или конференцию партии, а затем конгресс представителей Вьетминя для принятия решения о сроках всеобщего вооруженного восстания. Во все концы страны, а также в Южный Китай были направлены связные с наказом обеспечить как можно быстрее прибытие в Танчао полномочных представителей партии и Вьетминя. Однако подготовка съезда непредвиденно затянулась. Делегаты прибывали медленно, вынужденные зачастую добираться до Танчао из самых дальних районов пешком, кружным