С раннего детства Никуша вертела папой. Она одна могла рыться у него на письменном столе или в шкафу. Услышав ее голосок в трубке, Чванов мигом выгонял из кабинета всех, чтобы решить проблемы дочери: рассказать, как пишется правильно слово «бюллетень», пообещать оформить реферат по зоологии…
Ника, со своей стороны, обожала отца. Все свои обиды и тайны она доверяла ему, а не матери. Честно говоря, Настю дочь недолюбливала, ревновала к папе…
В доме Чвановых существовала незыблемая традиция. Ровно в десять вечера, несмотря ни на что, Андрей Владимирович ложился в кабинете на диван, Ника забивалась к нему под плед и целый час, а иногда и больше, рассказывала о своих делах. Небо могло рухнуть на землю, но доктор ни за что бы не отменил разговора с дочерью. Все знакомые знали: бесполезно просить Андрея посидеть еще за столом. Ровно в полдесятого он поднимется и уедет. Отправляясь в загранкомандировки, Чванов в урочный час звонил Нике. Потом приходилось оплачивать километровые счета, но Андрею было наплевать на деньги, главное – дочь услышала его голос, она знает, что папочка скоро вернется и решит все проблемы…
Когда Никуша пошла в первый класс, отношения между родителями начали стихийно портиться. Настя упрекала мужа в отсутствии внимания, скандалы стали вспыхивать по любому поводу. Никочка всегда оказывалась на стороне папы… Так прошло несколько лет.
Летом, когда Нике исполнилось десять лет, они с мамой дико поругались. Ссора началась из-за пустяка и переросла в жуткий скандал. В пылу битвы Ника, особенно не стеснявшаяся в выражениях, полностью потеряв над собой контроль, выкрикнула:
– Чтоб ты сдохла! Нам с папой без тебя только лучше будет!
Настя схватилась за сердце, Ника опрометью кинулась в свою комнату. Правда, через минут десять, остыв, девочка стала испытывать угрызения совести. Все-таки нехорошо так говорить маме. А Никочка, хоть и избалованная без всякой меры, была девочкой совестливой, да и мама уж не настолько плоха… Конечно, папа лучше, да ведь и мамочка родная…
Промаявшись какое-то время, Ника решила идти к маме с повинной. Время приближалось к часу ночи, ругаться они начали где-то в полдвенадцатого. Собственно говоря, весь сыр-бор загорелся из-за того, что Настя велела Нике идти спать…
Девочка спустилась вниз, заглянув сначала к маме в спальню. В гостиной на полу она обнаружила убитую Настю. Сквозь раскрытое окно в комнату влетал ветер…
Врагу не пожелаешь испытать то, что пережила Ника. На следующее утро она из десятилетней девочки превратилась в сорокалетнюю тетку, обремененную глубочайшим комплексом вины. Ведь это она, Ника, пожелала маме в сердцах сдохнуть, а всевидящий господь взял да и выполнил окаянную просьбу. А теперь – плачь или не плачь, но поделать уже ничего нельзя, маму-то не вернуть.
– Грабителей поймали? – спросила я.
– Нет, – ответил Дегтярев, – они, введенные в заблуждение темнотой окон дачи, влезли в гостиную, а там на диване тихо сидела Настя, глубоко переживавшая из-за поведения дочери…
Похоже, что бандитов было двое. Они не сразу заметили Настю, а та, погруженная в свои мысли, увидела их только тогда, когда один начал снимать со стены картину… Наверное, они не хотели убивать женщину. Домушники редко идут на «мокруху». Просто один из воров сразу выпрыгнул из окна в сад, а другой оттолкнул Настю, которая с силой вцепилась в рукав его рубашки. Эксперт потом вынул из судорожно сжатых пальцев трупа клочок полотна в серо-синюю клетку. Настя не удержалась на ногах и, падая, ударилась головой о маленькую скамеечку, стоящую у камина. Перелом шейных позвонков. Рок, карма, судьба… Единственно, что утешало, женщина скончалась мгновенно, не мучаясь…
Андрей похоронил жену, погоревал для приличия год, а потом женился на Ире Молокан, молодой талантливой художнице. Через двенадцать месяцев произошло другое несчастье. Веселая Ирочка подцепила грипп, две недели провалялась в постели и внезапно умерла от сердечной недостаточности. Может быть, случись все в городе да еще в присутствии мужа… Но, как назло, Ира лежала на даче. У Ники как раз были каникулы, и мачеха, которой для работы требовались только мольберт и краски, решила перебраться с падчерицей на дачу. Андрей Владимирович терпеть не мог в доме посторонних людей, и у Чвановых работала только одна прислуга, которая, переделав все дела, уходила в пять. Ни няни, ни гувернантки у Ники не было. Во время школьных занятий Чванов сам отвозил девочку в колледж, а вечером ее доставлял домой шофер Андрея. Летом же она жила на даче, сначала с матерью, потом появилась Ира…
Художница умерла почти на глазах у Ники, которая, растерявшись, не сумела вызвать «Скорую помощь». Впрочем, неизвестно, успели бы врачи приехать вовремя, чтобы оказать помощь.
Андрей Владимирович, ставший к тому времени хозяином собственной клиники, опять стал вдовцом. И уж совершенно случайно и Настя, и Ира оставили завещания, по которым Чванов получал их имущество и деньги.
Профессор продал злополучную дачу, купил другую, на Николиной Горе, и опять женился, на этот раз на Изабелле Марковой. Через три года случилась новая трагедия…
Кличка Синяя Борода прилипла к Чванову навсегда, и женщины шушукались, когда врач появлялся на тусовках не с дамой, а с подросшей Никой.
Девочка, пережившая так много в детстве, производила самое благоприятное впечатление – умная, воспитанная, немногословная…
– Теперь, – шипели сплетники, – не жениться больше Андрею…
Но дурная слава не испугала Риту Назарову, большую охотницу до чужих капиталов. Риточка согласилась стать супругой Чванова, они прожили вместе полгода, а затем разбежались… К общему бескрайнему удивлению, Ритуля осталась живехонька-здоровехонька и оттяпала у профессора дачу и новую иномарку.
– Ну надо же! – восхищалась жена банкира Колосова. – Мне из моего Игоряши и после пяти лет брака таких отступных не выбить. Как у Ритки такое получается, небось заговор какой знает…
Рита и правда знала, только к колдовству и магии эти знания не имели никакого отношения… Назарова была далеко не дурой и, оказавшись в доме у Чванова, сопоставила кое-какие детали, понаблюдала внимательно за людьми, бывающими в доме, и поняла, кто помог отправиться на тот свет ее предшественницам. А потом Ритуся прямо заявила профессору:
– Не желаю оказаться следующей и, если хочешь купить мое молчание, вот списочек…
Чванов же, больше всего боявшийся, что правда вылезет наружу, моментально переписал загородный дом на Риту. Более того, он до самой ее смерти давал бабе ежемесячную мзду.
Дегтярев остановился и забарабанил пальцами по столу.
– Ну, – осипшим голосом поинтересовалась я, – и кто же их убил?
– Не поняла?
– Нет.
– А почему Чванов после развода с Ритой несколько лет и не думал о женитьбе? Отчего решился на новый брак только пару месяцев назад? Ну кого он так усиленно покрывал? Кого любил больше всех?
– Ты хочешь сказать… – забормотала я, – невероятно.
– Именно так, – кивнул полковник, – это Ника.
– Ну нет, – замахала я руками, – не могла же девочка лишить жизни мать!!!
– Настю и впрямь убили грабители, – пояснил полковник, – но именно эта жуткая травма и оставила кровоточащий след в душе девчонки.
Ника поняла, вместе со смертью заканчивается все. Нет человека – нет проблемы. Жуткий вывод для десятилетнего ребенка! С одной стороны, кончина матери была тяжелым ударом, но с другой… Ника обожала папу, и он стал принадлежать только ей. Больше никто не стоял между отцом и дочерью… Однако потом появилась Ира.
Накануне свадьбы Ника закатила истерику. Андрей Владимирович, как все медики, трезвый и циничный, спокойно провел с дочерью беседу, объяснив той суть брачных отношений между мужчиной и женщиной.
– Я всегда буду любить тебя больше всех, – пообещал он Нике, – но ты не сможешь заменить мне жену во всех смыслах.
– И у вас родятся дети, – прошептала Ника.
– Никогда, – твердо сказал Чванов, – ты будешь всегда единственной.
Ника кивнула и изо всех сил попыталась быть любезной с Ирой, но не выдержала и отравила женщину.
– Но как? – воскликнула я. – Что за яд такой хитрый?
– Чванов владеет клиникой, – спокойно пояснил Дегтярев, – у него был заключен договор с фирмой «Нью-Йорк фармакологи» на апробацию нового лекарства для гипертоников под названием «Дредал». Знаешь, что такое апробация?
Я кивнула.
– Конечно. Условно говоря, больных делят на две группы. Одной дают новое средство, другой старое, потом сравнивают результаты…
– Точно, – кивнул полковник, – именно так.
В клинике Чванова начались испытания дредала, и несколько больных погибли. Симптомы у всех оказывались одинаковыми. Сначала резко повышалась температура, потом начинался насморк и накатывал сердечный приступ. Естественно, апробацию тут же прекратили. Дело замяли, представив его так, что больные, тяжелые гипертоники, просто подхватили грипп, а сердечная мышца не выдержала… Сколько денег потратила «Нью-Йорк фармакологи», чтобы «умаслить» родственников, неизвестно, но скорей всего речь шла о сотнях тысяч долларов, потому что никто из близких умерших не затеял судебные разбирательства. Но Чванов знал точно – дело в дредале. А Никочка, от которой в доме не существовало секретов, была в курсе того, где у папочки в кабинете хранятся злополучные таблетки.
Девчонка приехала в клинику, украла упаковку и целую неделю подсыпала отраву Ире в кофе.
– Жуть, – прошептала я, – это какой же надо иметь характер! Неделю!!! Ладно бы один раз!
Дегтярев вздохнул.
– Ну недаром Лев Толстой писал: «Никто так не жесток, как дети». А Ника с одним отцом жила как в раю, и никого не хотела туда пускать. Вот уж действительно – исчадие рая.
Ира умерла, и у патологоанатома не возникло сомнений: грипп, а на фоне вирусной инфекции осложнение на сердце…
Следующей дредал получила Белла…
– Погоди, погоди, – забормотала я, – она же утонула…
– Правильно, – кивнул полковник, – ты не дослушала. Ника старательно кормит Беллу дредалом, но у той сильный, здоровый организм, а дредал все-таки не отрава, а лекарство, кое-кому он помогает. Скоро Ника понимает, что Беллочку извести уже один раз примененным способом нельзя. И тогда она едет в санаторий, предварительно переодевшись под юношу. Хрупкой, тонкокостной Нике без труда удается сойти за одного из отдыхающих в «Зеленом саду» парней. Она стучится в дверь к Белле, прикидываясь горничной…