Бильбо и гномам нашлось теперь над чем поразмыслить, так что они замолчали и перестали приставать с расспросами к Гэндальфу. Они брели и брели, то вверх, то под уклон. Припекало. Бильбо до того проголодался, что охотно поел бы желудей, если бы они уже созрели и падали на землю.
Наконец во второй половине дня они заметили, что цветы стали расти так, как будто их нарочно посеяли. Каждый сорт отдельно. Особенно много было клевера: целые моря красного клевера, короткого белого, сладко пахнущего медом розового. В воздухе стояло сплошное жужжание и гудение. Повсюду трудились пчелы. И какие! Крупнее шершней. Бильбо в жизни ничего похожего не видел.
«Такая ужалит, – подумал он, – так я вдвое распухну!»
– Уже близко, – сказал Гэндальф. – Начались пчелиные угодья.
Вскоре показалась гряда могучих древних дубов, а за ними – высокая живая колючая изгородь, через которую не пролезть и не увидеть, что за ней.
– Вам лучше обождать здесь, – сказал волшебник. – Когда позову или свистну, следуйте за мной. Но только помните – парами, с промежутком в пять минут. Бомбур у нас самый толстый, он сойдет за двоих и будет последним. Пойдемте, мистер Бэггинс! Где-то тут должны быть ворота.
С этими словами волшебник двинулся вдоль изгороди, забрав с собой оробевшего Бильбо.
Вскоре они увидели высокие и широкие ворота, а за ними – сад и низкие деревянные постройки: несколько бревенчатых с соломенными крышами амбаров, конюшен и сараев и длинный низкий жилой дом. С южной, внутренней, стороны высокой изгороди рядами стояли бесчисленные островерхие ульи, крытые соломой. В воздухе слышался несмолкаемый гул гигантских пчел, которые беспрестанно влетали в ульи и вылетали оттуда, вползали и выползали.
Волшебник и хоббит толкнули тяжелые скрипучие ворота и пошли по широкой дорожке к дому. Прямо по траве к ним подбежали рысцой холеные гладкие лошадки с очень умными мордами, внимательно посмотрели на вошедших и ускакали к строениям.
– Они доложат ему о приходе чужих, – промолвил Гэндальф.
Наконец путь им преградил дом, который вместе с двумя пристройками образовывал двор. Посредине двора лежал ствол большого дуба, подле валялись отрубленные сучья. Тут же стоял громадный человек с густой черной бородой и черными волосами, с могучими голыми руками и ногами. На нем была шерстяная туника до колен, он опирался на громадный топор. Лошадки стояли рядом, уткнув морды ему в плечо.
– Ух! Вот они! – сказал человек лошадям. – На вид не страшные, ступайте! – Он громко захохотал. – Кто вы такие и что вам надо? – спросил он нелюбезно. Он возвышался над Гэндальфом, как скала. Что же касается Бильбо, то он свободно прошел бы у человека под ногами, даже не задев головой края серой туники.
– Я – Гэндальф! – заявил волшебник.
– Первый раз слышу! – пробурчал человек. – А это что за фитюлька? – спросил он, насупив черные мохнатые брови и наклоняясь, чтобы разглядеть хоббита.
– Это мистер Бэггинс, хоббит безупречной репутации, из очень хорошей семьи, – ответил Гэндальф.
Бильбо поклонился. Шляпы он снять не мог, ибо не имел ее.
– Я волшебник, – продолжал Гэндальф. – Разумеется, я о вас слышал. Вы не знаете меня, но, может быть, знаете моего кузена Радагаста? Он живет близ южной границы Черного Леса.
– Как же, славный малый, хоть и волшебник. Одно время я с ним часто виделся. Ладно, теперь я знаю, кто вы или за кого себя выдаете. Что вам надо?
– Сказать по правде, мы потеряли наши пожитки, заблудились и очень нуждаемся в помощи или хотя бы в добром совете. Дело в том, что в горах нам досталось от гоблинов.
– Го-облинов? – переспросил человек уже менее нелюбезным тоном. – Ого, значит, вы им попались в лапы? А зачем, спрашивается, вы к ним полезли?
– Это получилось нечаянно. Они застигли нас врасплох во время ночлега в горах. Мы совершали переход из западного края в здешний. Но это долгая история.
– Тогда проходите в дом и расскажите хоть часть, коли на это не уйдет целый день, – сказал человек, открывая дверь внутрь.
Следуя за ним, Гэндальф и Бильбо очутились в просторном холле, где посредине был сложен очаг. Несмотря на летнюю пору, пылали поленья, и дым поднимался кверху к почерневшим балкам, ища выхода в крыше. Они миновали этот темноватый зал, освещенный лишь огнем очага да светом, падавшим через потолочную дыру, и вышли через небольшую дверку на веранду, стоящую на деревянных сваях. Обращенная на юг, она еще хранила дневное тепло, солнце пронизывало ее косыми лучами и золотым дождем падало в сад, заросший цветами до самых ступенек веранды.
Они сели на деревянные скамьи; Гэндальф приступил к рассказу, а Бильбо раскачивал коротенькими ножками, не достававшими до полу, посматривал на цветы в саду и гадал, как они называются, – половины из них он никогда раньше не видал.
– Я шел в горах с одним-двумя друзьями… – начал волшебник.
– Одним-двумя? Я вижу только одного, да и того еле могу разглядеть, – прервал его Беорн.
– По правде говоря, мне не хотелось вам мешать, я боялся, что вы заняты. Если позволите, я подам сигнал.
– Подавайте, так и быть.
Гэндальф пронзительно свистнул, и тут же Торин и Дори показались из-за угла дома на садовой дорожке, а через минуту стояли перед ними и низко кланялись.
– Вы хотели сказать – с одним-тремя! – заметил Беорн. – Это уже не хоббиты, а гномы!
– Торин Оукеншильд, к вашим услугам! Дори, к вашим услугам! – проговорили оба гнома, снова кланяясь.
– Спасибо, я в ваших услугах не нуждаюсь, – ответил Беорн. – Зато вы, видно, нуждаетесь в моих. Я не очень-то долюбливаю гномов. Но коли вы и вправду Торин, сын Трейна, внук Трора, а ваш спутник вполне порядочный гном и вы враги гоблинов и не замышляете никаких каверз в моих владениях… Кстати, как вы здесь очутились?
– Они шли в земли своих отцов, что лежат к востоку за Черным Лесом, – вставил Гэндальф. – Мы по чистой случайности оказались в ваших владениях. Мы переходили Верхний Перевал и думали попасть на дорогу, проходящую южнее ваших земель. И тут на нас напали злые гоблины. Об этом я и собирался вам рассказать.
– Ну так и рассказывайте, – нетерпеливо сказал Беорн, не отличавшийся вежливостью.
– Разразилась страшная гроза. Каменные великаны перебрасывались обломками скал, поэтому мы укрылись в пещере – я, хоббит и еще несколько гномов…
– По-вашему, два – это несколько?
– Нет, конечно. Но нас было больше…
– Куда же они подевались? Убиты, съедены, вернулись домой?
– Н-нет. Они, очевидно, постеснялись явиться все сразу, когда я свистнул. Видите ли, мы просто боимся быть вам в тягость.
– Давайте свистите! Раз уж все равно навязались в гости, так одним-двумя больше – погоды не делает, – проворчал Беорн.
Гэндальф опять свистнул – и в то же мгновение перед ними предстали Нори и Ори.
– Вот это да! – сказал Беорн. – Быстро, ничего не скажешь. Где вы прятались, у Гэндальфа в табакерке? Пожалуйте сюда.
– Нори, к вашим услугам, Ори, к ва… – начали они, но Беорн их прервал:
– Благодарствую. Когда ваши услуги понадобятся, я их сам попрошу. Садитесь и давайте продолжать, а то не успеем дослушать историю до ужина.
– Как только мы заснули, – продолжал Гэндальф, – цель в задней стене пещеры раздвинулась, оттуда выскочили гоблины и схватили хоббита, гномов и вереницу наших пони…
– Вереницу? Да вы что – бродячий цирк? Или везли с собой горы поклажи? Или для вас шестеро значит вереница?
– Нет, нет! По правде говоря, с нами было больше шести пони, так как нас тоже было больше… ага, вот еще двое.
В эту минуту появились Балин и Двалин и поклонились так низко, что вымели бородами каменный пол. Громадный человек нахмурился, но гномы до того старались быть вежливыми, так кивали, кланялись, перегибались в пояснице и махали перед его коленями своими капюшонами с истинно гномовской вежливостью, что Беорн перестал хмуриться и отрывисто расхохотался. Уж очень они были смешные!
– И в самом деле цирк, – сказал он. – Входите, господа весельчаки, входите. Как ваши имена? Услуги мне сейчас не нужны, только имена. Садитесь и перестаньте так суетиться.
– Балин и Двалин, – ответили гномы, не смея обидеться, и, опешив, сели прямо на пол.
– Дальше! – приказал Беорн волшебнику.
– На чем я остановился? Ах да. Меня не схватили. Я убил парочку гоблинов вспышкой из посоха…
– Славно! – вставил Беорн. – Значит, иногда и волшебник может на что-то пригодиться.
– …и проскользнул в трещину, когда она закрывалась. Я последовал за ними в главный зал, где толпились гоблины – Верховный Гоблин с тридцатью или сорока вооруженными стражниками. Я подумал: «Если бы даже гномы не были скованы вместе – что может поделать дюжина против такой уймы?»
– Дюжина? В первый раз слышу, чтобы восемь называлось дюжиной. Или у вас в табакерке есть еще кто-то в запасе?
– Да, вот еще одна пара, Фили и Кили, – проговорил Гэндальф, когда перед ними возникли эти двое и принялись улыбаться и кланяться.
– Хватит, хватит, – оборвал их Беорн. – Сядьте и молчите! Продолжайте, Гэндальф!
И Гэндальф продолжал, пока не дошел до схватки во мраке у нижних ворот и до того ужасного момента, когда обнаружилось, что потерялся мистер Бэггинс. «Мы пересчитали друг друга, и выяснилось, что хоббита нет. Нас осталось всего четырнадцать».
– Четырнадцать?! Значит, от десяти отнять один будет четырнадцать? Это что-то новенькое! Вы хотите сказать «девять», или же мне представили не всех членов отряда.
– Да, разумеется, вы еще не видели Ойна и Глойна. А-а-а, вот и они. Вы извините их за лишнее беспокойство?
– Ладно. Пускай идут! Скорей входите и садитесь! Послушайте, Гэндальф, все равно получается так: вы, десять гномов и хоббит, который потерялся. Итого двенадцать, а не четырнадцать. Может, волшебники считают не так, как люди? Но сейчас-то уж, пожалуйста, продолжайте.
Беорн старался не показать виду, как его заинтересовала эта история. Встарь он знавал именно ту часть гор, о которой шла речь. Он кивал головой и одобрительно ворчал, слушая про то, как нашелся хоббит, как они катились по каменной круче, и про волчью стаю в лесу.