А такого великолепного ужина (или обеда) путникам не предлагали с той поры, как они простились с Эльрондом в Последнем Гостеприимном Доме у подножия Туманных Гор. Зал освещало трепещущее пламя факелов и огонь очага, на столе стояли две высокие красные восковые свечи. За трапезой Беорн раскатистым басом рассказывал про дикие земли, лежащие по эту сторону гор, и больше всего – про темную опасную чащу, простиравшуюся с юга на север на много миль и преграждавшую путь на Восток, – про ужасный Мирквуд, или Мрачный Лес. До него было не более дня пути верхом.
Гномы слушали и беспокойно теребили бороды: они знали, что вскоре им придется увидеть Мирквуд своими глазами и что после гор этот лес – самое опасное препятствие на пути к пещере дракона.
После обеда гномы сами принялись что-то рассказывать, но Беорна вроде стало клонить ко сну и слушал он невнимательно. Они говорили все больше о золоте, серебре, драгоценных камнях, о кузнечном ремесле, а Беорна это вряд ли интересовало: у него в зале не было не только ни единой вещи из золота или серебра, но и вообще почти ничего металлического, кроме ножей.
Они еще долго беседовали, попивая мед из деревянных чаш. За стенами стояла темная ночь. В очаг подбросили дров, факелы погасили. Хозяин и гости сидели при свете огня, и на их лица ложились отблески пламени. Высокие столбы за их спиной уходили верхушками в темноту, как деревья ночного леса. Как знать, не вершилось ли сейчас какое-нибудь волшебство, потому что Бильбо слышался шорох листвы в стропилах и уханье сов. Вскоре хоббит стал засыпать. Голоса гномов звучали все тише, словно издалека… И вдруг Бильбо очнулся.
Входная дверь скрипнула и захлопнулась. Беорн исчез. Гномы сидели, скрестив ноги, на полу у огня. Потом они начали петь, и песнь была долгая-долгая, примерно такая (только на самом деле куплетов было гораздо больше):
Хоть ветер над землей летал,
В лесу и лист не трепетал,
Там ночь и день лежала тень,
И древний ужас молча ждал.
Но ветер с гор сильней задул,
Сливаясь в неумолчный гул,
И вздрогнул лес под плач небес,
И вихрь листвы с ветвей стряхнул.
Был ветер злобен и жесток,
Он дул с заката на восток,
Стонал в горах, свистел в ветвях,
Ревел, как бешеный поток.
И тучи рваной чередой
Неслись над стылою водой,
И рокот волн, унынья полн,
Грозил неясною бедой.
Примчался ветер к той Горе,
Где спал дракон в своей норе.
Там дым витал средь черных скал,
Свиваясь в кольца на заре.
А ветер продолжал полет
Над морем, над пучиной вод,
Там, где Луна плыла, бледна,
Скользя сквозь звездный небосвод.
Бильбо опять стал клевать носом. Внезапно Гандальв поднялся.
– Нам пора спать, – сказал он. – Нам, но не Беорну, я полагаю. Здесь, в зале, мы в безопасности. Но помните, что Беорн сказал на прощанье: не выходите из дому, пока не взойдет солнце, а то недолго попасть в беду.
Бильбо увидел, что им уже постелили у стены за столбами на деревянном помосте. Для хоббита приготовили небольшой набитый соломой тюфяк и несколько шерстяных одеял. Бильбо с удовольствием закутался в них, даром что было лето. Огонь в очаге еле-еле мерцал. Бильбо уснул.
Но среди ночи хоббит проснулся. В очаге едва тлели угли. Гномы и Гандальв, судя по их дыханию, крепко спали. На полу лежало белое пятно света, падавшего через дымоход от поднявшейся над крышей луны.
Снаружи доносилось ворчание и какой-то шум, словно большой зверь возился у двери. Бильбо задумался, кто это может быть, не Беорн ли там в медвежьем облике, и не войдет ли он в зал, чтобы убить их. Хоббит с головой закутался в одеяло и в конце концов опять заснул, несмотря на свои страхи.
Бильбо проснулся поздним утром. Кто-то из гномов споткнулся об него в полумраке, со стуком шлепнулся с помоста на пол и теперь сердито бурчал. Бильбо открыл глаза и обнаружил, что это Бофур.
– Поднимайся, лентяй, – проворчал гном, – а то завтрака не достанется.
Хоббит сразу вскочил.
– Завтрак! – закричал он. – Где?
– Большей частью у нас внутри, – отвечали другие гномы, слонявшиеся по залу. – А то, что осталось – на веранде. Мы нашли там накрытый стол, когда отправились утром поискать Беорна. Но завтракать он не явился, и его до сих пор нигде нет.
– А где Гандальв? – спросил Бильбо, выскакивая на веранду, чтобы поскорей чем-нибудь подкрепиться.
– Где-то бродит! Наверное, как всегда, любопытствует, – отвечали ему.
Мага не было до самого вечера. Лишь на закате он вошел в зал, где ужинали хоббит и гномы. На стол опять подавали удивительные звери, которые прислуживали гостям целый день. О Беорне со вчерашнего вечера не было ни слуху ни духу, и гномы недоумевали.
– Где наш хозяин? И где вы сами-то пропадали весь день? – хором закричали они.
– Отвечу, но только по порядку, и после ужина! – сказал маг. – У меня с утра ни крошки во рту не было.
Наконец, Гандальв отодвинул тарелку и кружку – он съел две огромные лепешки, щедро намазанных маслом, с медом и топлеными сливками и выпил медового вина не меньше двух пинт – и достал трубку.
– Сначала отвечу на второй вопрос, – произнес он. – О небо! Какой великолепный зал, чтобы пускать колечки!
Долгое время от него больше ничего не могли добиться: маг был занят тем, что пускал колечки, менял их форму и цвет, посылал кружиться вокруг столбов, а под конец заставил носиться друг за другом и выгнал из зала через щель в потолке. Снаружи это, наверное, выглядело очень странно: из дымохода одно за другим поднимаются кольца цветного дыма, зеленые, синие, красные, серебристо-серые, желтые, белые; большие, маленькие; потом те, что поменьше, проскакивают сквозь те, что побольше, или соединяются в восьмерки, – а затем все уплывают куда-то, как стая разноцветных птиц, и исчезают вдали.
– Я разбирался в медвежьих следах, – наконец сказал Гандальв. – Похоже, что на дворе прошлой ночью была настоящая медвежья сходка. Я сразу понял: один Беорн не мог оставить столько следов, да еще разного размера. По-моему, едва стемнело, сюда пожаловали и маленькие медведи, и большие, и средние, и прямо-таки исполинские и топтались во дворе чуть ли не до рассвета. Они собрались отовсюду – и только с запада, из-за реки, с гор, никого не было. И туда ведет лишь один след. Да, именно так: от реки, – ни одного, к реке – только один. Я дошел по нему до Каррока. Там следы исчезли в воде, а на тот берег я не смог перебраться: глубоко, и течение за скалой слишком сильное. С нашего берега, как помните, на Каррок попасть нетрудно, но с запада там крутой обрыв над бурлящим потоком. Мне пришлось пройти несколько миль, отыскивая место, где река мелкая и широкая, чтобы переплыть на тот берег, а потом столько же миль обратно, чтобы вновь отыскать следы. Но было уже поздно идти дальше. След уходил в сторону сосновых лесов на восточном склоне Туманных Гор, где мы так весело коротали позапрошлую ночь в компании варгов. Ну вот, думаю, я ответил и на первый вопрос, – закончил Гандальв и после этого долго сидел молча.
Бильбо показалось, будто он понял намек мага.
– Что же делать, если он приведет сюда варгов и гоблинов? – воскликнул он. – Нас всех схватят и растерзают! Ты говорил вроде, что он им не друг!
– Говорил. Не болтай глупостей. Иди лучше спать, а то тебе мерещится невесть что на сонную голову.
Бильбо такой ответ не вполне успокоил, но он отправился спать, поскольку ничего другого не оставалось, а гномы еще долго сидели и пели. В полудреме хоббит по-прежнему с беспокойством думал о Беорне, так что в конце концов ему приснилось, что сотни черных медведей медленно и тяжело кружат за стенами по двору в лунном свете. Потом он проснулся, когда Гандальв и гномы уже спали глубоким сном, и услышал под дверью ту же возню, сопение и ворчание, что и прошлой ночью.
Наутро их разбудил сам Беорн.
– А, вы всё еще здесь! – пробасил он, вытащил хоббита из-под одеяла и засмеялся: – Что, не съели тебя пока варги, гоблины и злые медведи, как я погляжу! – Он весьма фамильярно ткнул мистера Бэггинса в живот. – Ха-ха, отъелся крольчонок лепешками с медом! Пошли еще подкрепимся!
И все вместе с Беорном отправились завтракать. Сегодня, для разнообразия, Беорн был весел и благодушен, – похоже, он пребывал в самом радужном настроении. Он развлекал и смешил гостей разными забавными историями и не заставил их долго гадать, где он вчера пропадал и почему вдруг стал так любезен, а все объяснил сам. Он наведался за реку, в горы (как видите, Беорн мог ходить очень быстро, во всяком случае, – в медвежьем облике). Отыскав выгоревшую волчью поляну, он убедился, что, по крайней мере, часть истории, рассказанной Гандальвом, – правда, а кроме того, он обнаружил еще кое-что – верней, кое-кого: ему попались гоблин и варг, рыскавшие по лесу. Беорну удалось выпытать у них, что гоблинские дозоры вместе с варгами до сих пор ищут гномов, поскольку гоблины в страшной ярости из-за того, что убит Главный Гоблин, а волки – из-за того, что у вожака стаи обгорел нос, а многих из его главных прихвостней погубил волшебный огонь, насланный магом. Больше они ничего не сказали, но Беорн понял, что затеваются и другие злодейства: войско гоблинов в полном составе вместе с союзниками-волками готовилось выступить большим походом в предгорья, чтобы разыскать гномов или отомстить людям и прочим созданиям, живущим поблизости, у которых гномы, по мнению гоблинов, могли бы найти убежище.
– Ваша история была хороша, – проговорил Беорн, – но сейчас, когда я понял, что это правда, она мне еще больше по нраву. Не беда, что я не поверил вам на слово. Жили бы вы, как я, на краю Мирквуда, тоже не верили бы никому, кроме тех, кого знаете, как родных братьев. В общем, что говорить, – я постарался скорей вернуться: поглядеть, все ли с вами в порядке, и предложить вам любую помощь, какую только могу. Я буду теперь лучше относиться к гномам! Убили Главного Гоблина, ха, Главного Гоблина! – оскалившись, пробасил он себе под нос.