– Ты изложил в конце и в качестве основных самые необоснованные притязания, – ответил Торин. – Никто из людей не имеет права на владение сокровищами гномов, потому что Смог, укравший их у нас, так же лишил нас дома и жизней. Это не его сокровище, чтобы им расплачиваться за его преступления. За продовольствие, материалы и помощь, полученную нами от Озерных жителей, мы честно заплатим – когда настанет время. Но мы ничего никому не дадим под угрозой военного нападения. Пока вооруженное войско стоит у наших дверей, мы смотрим на вас, как на врагов и захватчиков. Я, со своей стороны, хочу спросить вас, какую долю сокровища отдали бы вы нашим соплеменникам, если бы нашли его без охраны, а нас – убитыми?
– Задать такой вопрос ты вправе, – ответил Бард. – Но вы живы, а мы не грабители. Более того, кроме прав, есть еще сочувствие имущих к неимущим, которые оказывали им дружескую помощь в трудную минуту. И ты не ответил на другие мои требования.
– Я уже сказал, что не буду вести переговоров с вооруженными людьми у собственных ворот! И совершенно не намерен разговаривать с подданными Короля эльфов, о котором не храню добрых воспоминаний. Нечего им лезть в наши споры. Уходите, пока наши стрелы в вас не полетели! А если все же захотите со мной говорить, пусть эльфийская орда уйдет в свои леса, потом возвращайтесь, только сложите оружие на пороге.
– Король эльфов – друг мне, он помог Озерным жителям в трудную минуту, хотя ничем им не обязан, – ответил Бард. – Мы даем тебе время обдумать свои слова, Торин Дубощит. Призови свою мудрость к нашему возвращению!
И он повернулся и возвратился в свой лагерь. Прошло много часов, и снова под стеной появились знаменосцы и трубачи. Трубачи протрубили приветствие, и один из них прокричал:
– Именем Эсгарота и Лесного Народа мы обращаемся к Торину Дубощиту сыну Фрайна, называющему себя Королем Подгорным, и просим его хорошо рассмотреть наши претензии, дабы не быть объявленным нашим врагом. Пусть он выдаст одну двенадцатую часть сокровища Барду как Победителю Дракона и наследнику Гириона. Из этой доли Бард сам выделит, сколько надо, в помощь жителям Эсгарота. Но если Торин хочет пользоваться дружбой и уважением в окружающих землях, как это было с его предками, пусть добавит Озерным жителям некоторую сумму от себя.
Тут Торин схватил лук и пустил в глашатая стрелу. Стрела попала в щит и, дрожа, застряла в нем.
– Раз таков твой ответ, – услышали они снова голос глашатая, – я объявляю Осаду Горы! Ты не уйдешь отсюда, пока не запросишь переговоров сам. Мы пока не пойдем на тебя с оружием, а оставим тебя с твоим золотом. Ешь его, если хочешь!
С этими словами гонец быстро удалился, оставив гномов думать над своим положением. Торин выглядел так мрачно, что остальные не осмелились ему возражать, даже если были с ним несогласны. Но, по-видимому, большинство разделяло мнение своего повелителя, – кроме, разве что, толстяка Бомбура, Фили и Кили. Бильбо, конечно, такой поворот событий очень огорчил. Горой он уже был сыт по горло, сидеть здесь в осаде совсем ему не улыбалось.
– Тут все воняет драконом, – бурчал он про себя. – Меня уже тошнит. И сухарник горло дерет.
Глава шестнадцатая. Вор в ночи
Потянулись долгие тоскливые дни. Гномы занимались укладкой и разбором сокровищ, чтобы скоротать время, а Торин все чаще заговаривал об Аркенстоне, камне Фрайна, и просил искать его во всех углах.
– Потому что Аркенстон, камень моего отца, стоит больше, чем целая река золота, – говорил он. – А для меня он не имеет цены. Из всего сокровища я заявляю свое право на этот камень и отомщу любому, кто осмелится взять его и утаить от меня.
Бильбо съежился от страха, слыша такие слова и представляя, что будет, если камень найдут, – он завернул его в тряпье, служившее ему подушкой. Но все равно он про него никому не говорил; более того, чем труднее становилось выносить осаду, тем отчетливее в голове хоббита вырисовывался один план.
Время шло. Однажды вороны сообщили, что Даин и с ним более пятисот гномов спешат с Железного Кряжа и уже находятся в двух днях пути от Дейла на северо-востоке.
– Но их обязательно заметят возле Горы, – произнес Роук. – И я боюсь, что тогда в долине начнется сражение. По-моему, будет плохо. Они крепкие воины, но вряд ли сумеют победить орду, которая вас осаждает. А если и победят, чего вы добьетесь? Идет зима, скоро выпадет снег. Как вы прокормитесь, если окружающий народ будет враждебен к вам? Сокровище убьет вас без дракона!
Но Торин был непоколебим:
– Снег и мороз одинаково кусают и людей и эльфов, – сказал он. – Им придется туго в холодной Пустоши. Если мои друзья и родственники подойдут одновременно с морозами, то мы легче договоримся.
В эту ночь Бильбо решился реализовать свой план. Небо было черным и безлунным. Как только совсем стемнело, хоббит пошел в свой угол в каморке за воротами и вытащил из тряпья веревку, а также завернутый в лохмотья Аркенстон. Потом поднялся на стену. Там маячил один Бомбур, потому что была его очередь стоять на часах, а гномы могли выставить только одного часового.
– Жутко холодно! – сказал Бомбур. – Вот если бы можно было здесь зажечь костер, как там, в лагере!
– Внутри тепло, – сказал Бильбо.
– Конечно, но я должен торчать здесь до полуночи, – буркнул толстяк. – Вообще обидно, что так получилось. Я не смею спорить с Торином, пусть растет его борода, но он всегда был твердолобым.
– А у меня ноги болят, – сказал Бильбо. – Я устал от лестниц и каменных переходов. Я бы с удовольствием побегал по травке.
– А я бы с удовольствием пропустил рюмочку, а потом улегся в мягкую постель!
– Ну, рюмочку я тебе дать не могу, пока продолжается осада. Но мне сегодня не спится, в карауле я давно не был, давай я за тебя тут постою.
– Ты прекрасный товарищ, Торбинс, и я принимаю твое предложение. Если что-нибудь заметишь, сначала меня разбуди, а потом остальных. Я буду в каморке слева.
– Иди ложись! – сказал Бильбо. – Я разбужу тебя в полночь, сам передашь вахту следующему.
Как только Бомбур ушел, Бильбо надел Кольцо, привязал веревку, соскользнул вниз по стене и был таков. В его распоряжении оставалось около пяти часов. Бомбур, конечно, будет спать (он мог спать, когда и сколько угодно, а после своего лесного приключения засыпал с особым удовольствием, все надеясь опять посмотреть те замечательные сны); всех остальных займет делом Торин. Вряд ли кто-нибудь, даже Фили или Кили, полезет на стену, если не его очередь стоять на часах.
Было совсем темно. Хоббит довольно скоро свернул с новой дорожки и стал спускаться к реке. Здесь дорога была ему незнакома. В конце концов он добрался до излучины, где надо было перейти брод, если он хотел оказаться в лагере. Речка здесь была неглубокая, но уже широкая, и в потемках маленькому хоббиту пришлось нелегко.
Почти дойдя до противоположного берега, он поскользнулся на круглом камне и шумно плюхнулся в холодную воду. Не успел он вылезти на берег, как из темноты набежали эльфы с яркими факелами и фонарями. Он весь дрожал, с него текла вода, а эльфы бегали вокруг, выясняя, откуда шум.
– Это была не рыба! – сказал один из них. – Здесь рядом шпион. Спрячьте фонари! Если это чудной невысоклик, который, как говорят, у гномов в услужении, свет ему поможет больше, чем нам.
– В услужении, как же! – фыркнул Бильбо и при этом громко чихнул.
Эльфы бросились на звук.
– Свет давайте! – сказал хоббит. – Если я вам нужен, так вот он я!
Он снял Кольцо и выглянул из-за камня. Эльфы очень удивились, но тут же его схватили.
– Ты кто? Гномовский хоббит? Что здесь делаешь? Как ты прошел мимо наших часовых? – спрашивали они.
– Я – господин Бильбо Торбинс, – ответил он. – Если хотите знать, я компаньон Торина. Вашего Короля я знаю в лицо, хотя он, наверное, не догадывается, на кого я похож. Но Бард должен меня помнить, а я хочу встретиться именно с Бардом.
– Да ну! – сказали они. – А по какому делу?
– По какому бы то ни было, это мое дело, Добрый Народ. Но если вы хотите вернуться в родные леса, покинуть этот холодный безрадостный край, – продолжал он, вздрагивая, – то отведите меня, пожалуйста, к костру и побыстрее, сначала я высохну, а потом поговорю с вашими вождями. У меня всего час или два свободного времени.
Вот так случилось, что примерно через два часа после ухода с поста Бильбо уже сидел у костра перед большим шатром, и его с удивлением рассматривали Бард и Король эльфов. Хоббит в эльфийском вооружении, закутанный в старое одеяло, – такого они еще не видели.
– Знаете, – говорил Бильбо самым деловым тоном, – это все становится невыносимым. Лично я уже от всего устал. Я бы хотел очутиться в своем доме на западе, где народ более рассудительный и трезвый. Но я имею здесь право на свою долю – точнее, на одну четырнадцатую часть сокровища согласно письму, которое я, к счастью, сохранил.
И он достал из кармана куртки (надетой под кольчугой) смятое и в несколько раз сложенное письмо Торина, которое Гэндальф вынул из-под часов на камине еще в мае!
– Это всего лишь доля в прибыли, – продолжал хоббит, – я это прекрасно понимаю. Лично я готов принять все ваши притязания, рассмотреть их по справедливости и по справедливости ответить вам всем. Я мало чем располагаю. Но Торина Дубощита знаю лучше вас. Я вас уверяю, он будет сидеть на горе золота и голодать, пока вы не уйдете.
– Так ему и надо, – сказал Бард. – Пусть голодает, раз он такой дурак.
– Вы по-своему правы, – сказал Бильбо. – Мне понятна ваша позиция. Но скоро зима. Скоро будет снег и все такое, и даже эльфам станет трудно с провиантом. И скоро начнутся другие трудности. Вы слышали про Даина и гномов с Железного Кряжа?
– Слышали, только давно: какое нам до них дело? – спросил Король эльфов.
– Я так и думал. Видите ли, у меня есть сведения, которых у вас нет. Даин, я вам скажу, находится отсюда ближе, чем в двух днях пути, и с ним не меньше пятисот свирепых воинов-гномов. Многие из них закалились в ужасных войнах с орками, о которых вы, без сомнения, наслышаны. Если они окажутся здесь, могут начаться серьезные неприятности.