– Зачем ты нам все это говоришь? Ты предаешь своих друзей или угрожаешь нам? – сурово спросил Бард.
– Дорогой Бард! – почти взвизгнул Бильбо. – Не спеши! Я еще не встречал таких недоверчивых. Я просто пытаюсь уладить дело так, чтобы все заинтересованные лица избежали неприятностей. Я пришел к вам с предложением.
– Послушаем! – сказали они.
– Можете даже посмотреть! – сказал Бильбо и вытащил Аркенстон. – Вот.
Сам Король эльфов, чьи глаза привыкли к удивительным и красивым вещам, замер, пораженный. Даже суровый Бард застыл, не в состоянии глаз отвести от камня. Он был, как шар, пронизанный лунным светом, и как бы покоился в сети этого света, преломленного и рассыпанного им самим.
– Это Аркенстон Фрайна, – сказал Бильбо. – Сердце Горы. И это также сердце Торина. Он ценит его дороже золота. Я даю его вам. Он поможет вам договориться.
И Бильбо, не без дрожи и не без сожаления, протянул чудесный камень Барду, а тот принял дар и будто оцепенел.
– Но как он стал твоим настолько, что ты отдаешь его? – спросил он наконец, с усилием переводя взгляд на хоббита.
– М-м… Ну, – ответил, сгорая от неловкости, Бильбо. – Он, в общем-то, не мой. Но я… Знаете, пусть это будет вместо всей моей доли. Они говорят, что я – Взломщик; если это даже так (хотя я о себе всегда был лучшего мнения), то я, по крайней мере, более или менее честный Взломщик. Короче, я возвращаюсь к гномам, пусть делают со мной, что хотят. Надеюсь, он вам пригодится.
Король эльфов взглянул на Бильбо с изумлением.
– Бильбо Торбинс! – сказал он. – Ты более достоин носить доспехи эльфийских принцев, чем многие из тех, по чьей мерке они сделаны. Но я не уверен, что Торин Дубощит посмотрит на это с той же стороны. Я лучше знаю гномов, чем ты. Оставайся с нами, будешь уважаемым и почетным гостем!
– Большое спасибо, – сказал Бильбо с поклоном. – Но, наверное, нельзя вот так бросить своих друзей после всего, что мы пережили вместе. И кроме того, я обещал разбудить добряка Бомбура ровно в полночь. Теперь мне пора, а то опоздаю.
Они ничем не смогли его удержать. Ему дали охрану, и оба – Король эльфов и Бард – попрощались с ним очень торжественно. Когда Бильбо проходил через лагерь, от одного из шатров отделился старик в темном плаще и, подойдя, хлопнул его по плечу.
– Молодец, Торбинс! – услышал хоббит знакомый голос. – У тебя всегда найдется в запасе то, чего никто не ожидает!
Это был Гэндальф.
Впервые за много дней Бильбо почувствовал настоящую радость. Но ни задавать вопросы, ни отвечать на них было некогда.
– Всему свое время! – сказал Гэндальф. – Если я не ошибаюсь, дело идет к концу. Тебе предстоят несколько неприятных минут, но мужайся! Может быть, ты благополучно выпутаешься. Есть новости, о которых даже вороны не слышали. Доброй ночи!
Озадаченный, но все-таки воодушевленный, Бильбо поспешил к Горе.
Его проводили к удобному броду и перевели через речку, так что он остался сухим, потом он попрощался с эльфами-провожатыми и осторожно полез через камни к воротам.
Теперь на него навалилась такая усталость, что он с трудом влез на стену (хорошо, что веревку никто не заметил, она так и висела, где ее привязали). Была уже почти полночь. Бильбо спрятал веревку, присел отдохнуть и попытался представить себе, что будет дальше, но ничего не придумал.
Ровно в полночь он разбудил Бомбура, а сам свернулся калачиком в своем углу, не дослушав благодарности толстячка (чувствуя, что не очень-то заслужил ее). Он заснул почти мгновенно, забыв все свои печали до утра. Ему снилась яичница с ветчиной.
Глава семнадцатая. Битва пяти воинств
На следующий день трубы запели в лагере очень рано, и вскоре по узкой тропе к Горе уже спешил бегом первый гонец. Он остановился, не добежав до стены, окликнул гномов и спросил, не соблаговолит ли Торин выслушать новых послов, ибо произошли кое-какие события и обстановка изменилась.
– Должно быть, Даин! – сказал Торин, услыхав. – До них дошла весть о его походе. Я знал, что это сразу подействует! Проси их прийти малым числом без оружия, и я их выслушаю, – крикнул он гонцу.
Примерно в полдень осажденные снова увидели знамена Озерных жителей и Лесных эльфов. К стене подошел отряд из двадцати воинов. Перед тем как вступить на узкий карниз, они положили на землю мечи и копья и стали подниматься к Воротам. Гномы с удивлением увидели Короля эльфов и Барда. А перед ними шел высокий старик в плаще с надвинутым капюшоном и нес крепкий деревянный ларец, окованный железом.
– Привет тебе, Торин! – сказал Бард. – Ты не изменил решения?
– Мои решения не меняются от нескольких закатов и рассветов, – ответил Торин. – Вы опять пришли задавать мне праздные вопросы? Я вижу, что орда эльфов не ушла, как я просил! Значит, нам не о чем говорить.
– Неужели ничто не убедит тебя пожертвовать своим золотом?
– Ничто из того, что ты и твои друзья могли бы предложить.
– Даже Аркенстон Фрайна? – спросил воин, и тут старик открыл ларец и высоко поднял алмаз. Свет заструился от его руки, яркий белый свет в прозрачном утреннем воздухе. Торин застыл как от удара.
Некоторое время никто не произносил ни слова. Наконец Торин прервал молчание, и в его голосе слышался гнев:
– Это камень моего отца, значит, и мой тоже. Зачем мне выкупать свое? – а потом взяло вверх удивление: – Но как вам досталось мое наследство? Или незачем задавать такой вопрос ворам?
– Мы не воры, – ответил Бард. – Твое мы вернем тебе в обмен на наше.
– Как он оказался у вас?! – закричал в ярости Торин.
– Это я им дал, – пискнул Бильбо, выглядывая из-за стены. Ему стало очень страшно.
– Ты?! Ты!.. – заорал Торин, поворачиваясь к нему и вцепляясь обеими руками. – Несчастный хоббит! Жалкий невысоклик – взломщик!.. – ему не хватало слов, и он тряс бедного хоббита, как кролика. – Клянусь бородой Дарина, хотел бы я, чтобы Гэндальф был здесь! Будь он проклят за то, что посоветовал нам тебя! Пусть у него борода вылезет! А тебя я сейчас выброшу на камни! – при этих словах Торин поднял Бильбо.
– Стой! Твое желание исполнено! – раздался знакомый голос. Старик с ларцом сбросил капюшон. – Вот тебе Гэндальф, и, кажется, как раз вовремя. Если тебе не нравится мой Взломщик, оставь его, но не ломай, пожалуйста. Поставь, где взял, выслушай, что он скажет.
– Вы все сговорились! – сказал Торин, опуская Бильбо на стену. – Постараюсь больше никогда-никогда не иметь дела с магами и с друзьями магов. Что ты можешь сказать, крысиное отродье?
– Батюшки мои! – сказал Бильбо. – Как это все неприятно. Помнишь, ты говорил, что я могу сам взять свою четырнадцатую часть? Может быть, я понял твои слова несколько буквально, – мне говорили, что гномы на словах бывают любезнее, чем на деле. Тогда ты думал, что я вам оказал очередную услугу. А сейчас обзываешь «крысиным отродьем»! Это все, что я имею в благодарность от тебя и твоей семьи, Торин? Можешь считать, что я уже распорядился своей долей, и покончим на этом.
– Я-то на этом с тобой покончу, – сказал Торин. – И отпущу на все четыре стороны, чтоб нам больше никогда не встретиться! – потом он повернулся к остальным и произнес из-за стены:
– Меня предали. Расчет оказался верным: я не могу не выкупить Аркенстон, сокровище моего рода. За него я отдам четырнадцатую часть всего клада, золотом, серебром и камнями. Но пусть это считается долей предателя, он с ней уйдет, и делите, как хотите. Ему не очень много достанется. Если хотите, чтобы он остался жив, забирайте его. Своей дружбы я его лишаю. Живо спускайся к своим новым приятелям, – обратился он к Бильбо, – или я тебя сброшу.
– А золото и серебро? – спросил Бильбо.
– После, когда приготовим. Убирайся!
– Камень мы тоже отдадим после! – крикнул Бард.
– Ты не очень-то величествен сейчас, Король Подгорный, – сказал Гэндальф. – Но, может быть, все еще изменится.
– Может быть, – сказал Торин.
И так велика была сейчас власть клада над ним, что он подумал даже о том, не сумеет ли с помощью Даина вернуть себе Аркенстон, удержав и обещанную только что четырнадцатую часть.
Итак, Бильбо был спущен на веревке со стены и ушел, не получив за свои старания ничего, кроме доспехов, которые Торин дал ему раньше и сейчас отнимать не стал. Не один гном чувствовал в этот момент жгучий стыд и жалость к уходящему хоббиту.
– Прощайте! – крикнул он им. – Может быть, мы еще встретимся друзьями!
– Убирайся! – заорал Торин. – На тебе кольчуга работы моих соплеменников, для тебя она слишком хороша, стрелы ее не пробивают. Но если не поспешишь, я твои жалкие ноги прострелю! Прочь!!!
– Не надо торопиться! – сказал Бард. – Даем тебе срок до завтра. Мы уходим, но в полдень вернемся проверить, готов ли выкуп за камень. Если все будет без обмана, мы уйдем от Эребора, и войско эльфов вернется в Лес. Пока прощай!
И они вернулись в лагерь, а Торин послал через Роука новых гонцов к Даину с вестями обо всем, что произошло, и просьбой поторопиться.
Прошел день, за ним ночь. Наутро ветер задул с запада, стало пасмурно и хмуро.
Было еще раннее утро, когда в лагере раздался громкий крик. Прибежали скороходы с сообщением, что войско гномов появилось у восточного отрога Горы и спешит к Дейлу. Это подошел Даин. Он так торопился, что шел даже ночью и прибыл раньше, чем его ожидали.
Все его воины носили стальные кольчуги до колен, а ноги защищали поножами из тонкой и гибкой металлической сетки, секрет изготовления которой был известен только гномам Даина. Все гномы отличаются удивительной для своего роста силой, но эти были еще сильней и выносливей. В бою они орудовали тяжелыми двуручными боевыми секирами; кроме того, у каждого на поясе был короткий меч, а за спиной – круглый щит. Бороды они расчесывали надвое, заплетали и затыкали за пояс. Шлемы у них были железные, башмаки тоже подбиты железом, а лица – суровые.