Миновали разрушенный зал. Здесь гнили столы; лежали перевернутые кресла и скамьи, обожженные и поломанные. На полу среди кубков, бутылок, разбитых рогов для питья и пыли виднелись кости и черепа. Прошли еще одни двери в дальнем конце зала; здесь до их слуха донесся звук текучей воды, а серый свет внезапно стал ярче.
– Здесь рождается река Бегущая, – сказал Торин. – Отсюда устремляется она к Воротам. Пойдем по ее течению.
Из темного отверстия в скале вырывалась кипящая струя и текла по узкому руслу, углубленному и спрямленному в древности искусными руками. Рядом пролегала мощеная дорога, достаточно широкая, чтобы несколько человек прошли в ряд. Путники быстро прошли по ней, повернули – и перед ними был яркий свет дня. Впереди показалась высокая арка, поврежденная, почерневшая, но со следами древней резьбы по камню. Солнце посылало свои лучи сквозь туман, застилавший отроги Горы, и золотой луч упал на порог.
Над головами пролетела стая летучих мышей, разбуженная дымящими факелами: путники устремились вперед, скользя по камням, сглаженным за долгие годы лапами дракона. Впереди вода с шумом падала вниз, в долину. Все побросали факелы на землю и стояли, глядя ослепленными глазами. Они вышли из Передних Ворот и смотрели прямо на Дейл.
– Что ж, – заметил Бильбо, – никогда не думал, что смогу поглядеть из этой двери. И не знал, что можно так радоваться солнцу и ветру на лице. Но ой! Ветер-то холодный!
Действительно. В резком восточном ветре чувствовалось приближение зимы. Ветер прорывался мимо горных отрогов и свистел среди скал. После долго времени, проведенного в душном подземелье дракона, все дрожали на солнце.
Неожиданно Бильбо понял, что он не только устал, но и страшно проголодался.
– Кажется, уже позднее утро, – сказал он, – время для завтрака, если он найдется. Но мне кажется, что вход в логово Смога не самое безопасное место для завтрака. Нельзя ли пойти куда-нибудь, где можно немного спокойно посидеть?
– Совершенно верно! – согласился Балин. – И думаю, я знаю, куда мы пойдем: нужно идти на старый наблюдательный пункт в юго-западном углу Горы.
– Далеко ли до него? – спросил хоббит.
– Я думаю, пять часов пешком. Но дорога трудная. Тропа от Ворот вдоль левого берега ручья кажется разбитой. Но посмотрите вниз! Перед самым разрушенным городом река неожиданно поворачивает по долине Дейла на восток. В этом месте когда-то был мост, ведущий к крутой лестнице на правом берегу, а оттуда к дороге на Ривенделл. Здесь есть (или была) тропа, отходящая от дороги и ведущая к наблюдательному посту. И тут подниматься тяжело, даже если сохранились ступени.
– Боже мой! – простонал хоббит. – Снова ходьба и подъем – и без завтрака! Интересно, сколько завтраков, обедов и ужинов пропустили мы в этой дыре без времени.
Между прочим, с того времени как дракон завалил волшебную дверь, прошло две ночи и один день (и они прошли не совсем без еды), но Бильбо потерял счет времени, и для него это могла быть одна сплошная ночь или целая неделя.
– Ну-ну! – рассмеялся Торин. Он перебирал в карманах драгоценные камни, и настроение его заметно улучшилось. – Не нужно называть мой дворец дырой! Подождите, пока его очистят и заново украсят!
– Этого не произойдет, пока жив Смог, – мрачно ответил Бильбо. – А кстати, где он? Я бы отдал хороший завтрак, чтобы это узнать. Надеюсь, он не сидит на Горе и не смотрит прямо на нас!
Эта мысль чрезвычайно встревожила гномов, и они быстро решили, что Бильбо и Балин правы.
– Нужно убираться отсюда, – сказал Дори. – У меня такое чувство, будто глаза дракона смотрят мне в затылок.
– Это место холодное и одинокое, – сказал Бомбур. – Пить есть что, но не вижу ни следа пищи. Дракон в таких местах должен быть вечно голоден.
– Пошли! Пошли! – заторопили остальные. – Идемте по тропе Балина!
И вот они двинулись среди камней по левому берегу реки – справа скальная стена над водой было крутой и бездорожной, – и тишина и опустошение вскоре отрезвили Торина. Мост, о котором говорил Балин, давно обрушился, и большинство его устоев превратились теперь в камни в шумном мелком потоке; но реку перешли без особого труда, нашли древние ступени и поднялись на крутой берег. Пройдя еще немного, встретили старую дорогу, а вскоре обнаружили глубокую долину, скрытую между скал; здесь передохнули и позавтракали, чем смогли, главным образом крэмом и водой. (Если хотите знать, что такое крэм, могу сообщить только, что не знаю рецепта; это что-то типа сухого печенья, которое хранится неопределенно долго, достаточно питательно, но совсем не вкусно: его приходится очень долго разжевывать. Крэм жители города на озере делают для долгих переходов.)
Потом пошли дальше; дорога проходила по берегу реки и вела на запад; постепенно все больше приближался южный отрог Горы. Наконец путники достигли горной тропы. Она круто уходила вверх, и они медленно пошли один за другим, пока уже к концу дня на выбрались на вершину хребта и не увидели, как на западе садится холодное зимнее солнце.
Здесь нашлась ровная площадка, открытая с трех сторон, но с севера огражденная каменной стеной, в которой виднелось похожее на дверь отверстие. Оттуда открывался прекрасный вид на восток, юг и запад.
– В старину мы здесь всегда оставляли часового, – сказал Балин, – а эта дверь сзади ведет в вырубленное в камне помещение, превращенное в караульную. Вокруг всей Горы есть несколько таких мест. Но в дни нашего процветания, казалось, нет надобности караулить, и наши часовые, вероятно, слишком удобно устраивались – иначе они заметили бы приближение дракона, и тогда дела могли бы повернуться по-другому. Здесь можно спрятаться и немного переждать. Отсюда можно многое увидеть, оставаясь незамеченными.
– Особой пользы от этого нет, если видели, как мы пробирались сюда, – сказал Дори, который все время посматривал на вершину Горы, как будто ожидал увидеть там дракона, сидящего, как птица на колокольне.
– Придется рискнуть, – ответил Торин. – Дальше идти мы сегодня не можем.
– Вот это правильно! – воскликнул Бильбо, ложась на каменный пол.
В помещении в скале нашлось бы место и для сотни, а дальше в глубину оказалось еще одна комната, поменьше и не такая холодная. В помещениях было пусто, даже дикие звери не решались ими воспользоваться в дни владычества Смога. Путники сложили свои мешки; некоторые сразу легли и уснули, а другие сидели у выхода и обсуждали планы на будущее. И все время возвращались к одному и тому же: где Смог? Смотрели на запад, но ничего не видели, смотрели на восток – тоже ничего, на юг – ни следа дракона, но там заметны были большие стаи птиц. Путники смотрели на эти стаи и гадали, но так ни о чем не догадались до самых холодных звезд.
Глава четырнадцатаяОгонь и вода
А теперь, если вы, подобно гномам, хотите узнать новости о Смоге, вам нужно вернуться назад, в тот вечер двумя днями раньше, когда он разбил дверь и в гневе улетел.
Жители озерного города Эсгарота в основном находились в домах, потому что дул холодный восточный ветер, но некоторые все же расхаживали по причалам и смотрели, как звезды, появляясь на небе, отражаются в озерных водах: это было любимое занятие горожан. Одинокая Гора заслоняется в этом месте невысокими холмами в дальнем конце озера, сквозь разрыв в которых с севера течет река Бегущая. В хорошую погоду можно было разглядеть вершину Горы, и на нее смотрели редко, потому что выглядела она зловеще даже в утреннем свете. Теперь же в темноте ее совсем не было видно.
Неожиданно она стала видна: ее осветила короткая вспышка, но тут же погасла.
– Смотрите! – сказал один из горожан. – Снова огонь! Прошлой ночью караульные видели такие огни до утра. Там что-то происходит.
– Наверно, Король-под-Горой кует золото, – сказал другой. – Он давно ушел на север. Пора уже сбываться песням о нем.
– Какой король? – спросил еще кто-то угрюмым голосом. – Это огни грабителя дракона, единственного известного нам короля под Горой.
– Ты всегда все видишь в мрачном свете! – возразили остальные. – Все, что угодно: от наводнений до отравленной рыбы. Придумай что-нибудь повеселее!
И тут в холмах неожиданно вспыхнул яркий свет, и северный конец озера окрасился золотом.
– Король-под-Горой! – закричали все. – Богатство его как солнце, серебро его как фонтан, реки его текут золотом! Река из Горы течет золотом! – кричали горожане, и повсюду открывали окна и слышались торопливые шаги.
Всех охватили возбуждение и энтузиазм. Но мрачный горожанин побежал к бургомистру.
– Дракон летит, провалиться мне на этом месте! – кричал он. – Рубите мосты! К оружию! К оружию!
Неожиданно прозвучал сигнал тревоги и гулко отдался в скалистых берегах. Крики стихли, веселье сменилось ужасом. И дракон застал город не совсем врасплох.
Но так стремительно он приближался, что скоро все увидели огненную точку, устремившуюся к ним, все больше растущую и становящуюся ярче, и сейчас было бы глупо не признавать, что пророчества начинают сбываться. Но еще оставалось немного времени. Все сосуды в городе заполнили водой, все воины вооружились, подготовили все стрелы и копья, уничтожили мост, соединявший город с сушей, прежде чем стал слышен громовой рев Смога и озеро зарябило красным под его огромными крыльями.
И вот он повис над городом среди воплей, криков и стенаний, устремился прямо к мосту – и остановился в замешательстве! Мост исчез, и враги оказались на острове посреди глубокой воды – вода показалась дракону слишком глубокой, темной и холодной. Если он погрузится в нее, поднимется пар и на несколько дней скроет всю окрестность; озеро сильнее Смога и погасит его.
С ревом полетел Смог к городу. Его встретил дождь стрел, которые со стуком ударялись о его броню и драгоценности, его дыхание поджигало древки, и горящие стрелы с шипением падали в воду и гасли. Никакой фейерверк не способен превзойти зрелище этой ночи. Услышав щелканье тетивы луков и гром труб, дракон еще больше рассвирепел, он ослеп и обезумел от ярости. Уже много веков никто не смел сражаться с ним; не посмели бы и сейчас, если бы не человек с суровым лицом (его звали Бард), который подбадривал лучников и уговаривал бургомистра приказывать сражаться до последней стрелы.