Даже слушать об этом было жутко – причем страшно было не только за отважных лесорубов, их жен и детей; оказывается, волшебнику и его друзьям тоже грозила нешуточная опасность! А варги были просто в бешенстве. Они никак не могли взять в толк, как на место их тайных сборищ могли проникнуть лазутчики? Наверняка это соглядатаи лесорубов! Пришли сюда подслушать, что затевают варги, и сообщить об этом в долину; тогда, вместо того чтобы легко разделаться со спящими людьми – кого сожрать на месте, кого взять в плен, – варгам и гоблинам придется выдержать жестокую битву! Поэтому варги вовсе не желали упустить засевших на деревьях лазутчиков и решили караулить их по крайней мере до утра. Тем более, по словам волков, с гор вот-вот должны были спуститься гоблины, которые прекрасно умеют лазать по деревьям, а в случае чего просто-напросто срубят их – и вся недолга.
Теперь вам, наверное, понятно, почему Гэндальф, разобравшись, о чем рычат и воют волки, пришел в полное отчаяние, даром что был волшебником: он до конца осознал, в какое нехорошее место они попали и чем все это пахнет. Тем не менее сидеть сложа руки он не собирался, хотя на высоком дереве, под которым туда-сюда шныряют разозленные волки, особенно не развернешься! Волшебник набрал побольше сосновых шишек, зажег одну из них ярким голубым пламенем и бросил в самую гущу волков. Он угодил какому-то волку прямо в спину, лохматая шкура его тут же вспыхнула, он подскочил, протяжно взвыл и заметался по поляне, оглашая ее ужасным визгом и рычанием. За первой шишкой последовала вторая, потом – еще и еще; одна горела голубым пламенем, другая красным, третья зеленым… Шишки падали на землю посреди круга волков и взрывались, поднимая столбы густого дыма и разноцветных искр.
Одна особенно большая шишка угодила вожаку прямо в нос; вожак подпрыгнул чуть ли не на семь локтей и, обезумев от злобы и ужаса, стал носиться по поляне, кусая всех напропалую.
Гномы и Бильбо радостно кричали и хлопали в ладоши, хотя беснующиеся внизу варги представляли собой довольно жуткое зрелище; казалось, что волки перевернули вверх дном весь лес. Волки и вообще-то огня боятся, а этот огонь был вдобавок какой-то необыкновенный и особенно жгучий. Искра, попадая на шкуру, прожигала ее насквозь, и если обладатель шкуры не начинал сразу кататься по земле, то вспыхивал как свечка. Вскоре уже почти все волки катались по поляне, пытаясь загасить упавшие им на спину искры, а те, что уже вовсю горели, с воем носились вокруг и поджигали своих собратьев. Таких, с позволения сказать, «огнеопасных» волков отгоняли прочь их же сородичи; рыча и завывая, охваченные огнем звери бежали вниз по склону в поисках хоть какой-нибудь речушки.
– Что это за шум в лесу? – вопросил Повелитель Орлов. Черным изваянием маяча в лунном свете, он сидел на вершине утеса, одиноко возвышавшегося на востоке Туманных Гор. – Я слышу волчий вой! Уж не гоблины ли там озоруют?
Он взмыл в небо, и в то же мгновение за ним последовали двое его охранников, сидевших на скалах по обе стороны от него. Они поднимались кругами, все выше и выше, пока не увидели внизу Поляну Варгов, которая с такой высоты казалась совсем крошечной. Но у орлов прекрасное зрение – даже на большом расстоянии они могут различать самые мелкие предметы. Повелитель Орлов, гнездившихся на вершинах Туманных Гор, умел смотреть на солнце не мигая и даже в лунном свете мог с огромной высоты разглядеть копошащегося в траве кролика. Поэтому, хотя он и не заметил сидящих на деревьях гномов, от него не укрылся переполох среди волков и какие-то вспышки внизу; он расслышал даже, как рычат и воют беснующиеся варги. А кроме того, он заметил отблески лунного света на шлемах и копьях гоблинов, которые один за другим выходили из своих ворот и длинной вереницей спускались в поросшую лесом долину.
Орлы – птицы не особенно добрые; бывают среди них трусливые, бывают и жестокие. Но орлы из великого древнего племени, обитавшего в северных горах, были горды, могучи и благородны. Гоблинов они презирали и не боялись их. Если орлы и обращали внимание на гоблинов (что случалось нечасто, ибо орлы не едят такую дрянь!), то лишь затем, чтобы обрушиться на них с высоты и загнать их, вопящих и отбивающихся, обратно в подземелье, не дав им сотворить очередное злое дело.
Немудрено, что гоблины орлов ненавидели и боялись, но при всем желании добраться до их высокогорных гнездовий и выжить орлов из этих мест гоблины не могли.
На этот раз Повелителя Орлов одолело любопытство; он захотел непременно выяснить, что творится в ночном лесу. По его приказу десятки орлов поднялись со скал, чтобы сопровождать своего Повелителя. Делая круг за кругом, они спускались все ниже и ниже над поляной, где варги назначили свидание гоблинам.
Орлы прилетели вовремя! Ибо внизу творилось нечто ужасное. Горящие волки, которые убежали в лес, успели в нескольких местах поджечь его. Лето стояло жаркое, и по эту сторону Туманных Гор давно уже не было дождя. Пожухший папоротник, сухие ветки, толстый ковер опавшей хвои, сухостой – все это вскоре загорелось, и лес вокруг поляны запылал вовсю. Однако варги, приставленные сторожить гномов под деревьями, не уходили. Вне себя от ярости они высоко подпрыгивали, щелкали зубами, с воем кружили вокруг стволов и на чем свет стоит кляли гномов на своем ужасном наречии; языки у них вываливались из пасти, глаза горели красным пламенем…
И вдруг на поляну с боевым кличем выскочили гоблины. Они думали, что сражение с лесорубами уже началось, но быстро разобрались, что к чему. А когда разобрались, кое-кто из гоблинов даже сел на землю от смеха, а остальные принялись потрясать копьями и стучать древками о щиты. Дело в том, что гоблинам огонь не страшен. Так вот, вскоре у них созрел план, показавшийся им весьма забавным.
Одни гоблины принялись скликать варгов, другие обкладывали стволы деревьев сушняком и папоротником, а прочие носились по лесу, топая и хлопая, хлопая и топая, пока не сбили почти все пламя. Но ближе к деревьям, на которых сидели гномы, пламя сбивать не стали. Наоборот – то и дело подбрасывали в огонь сухих листьев, хвороста и папоротник. Вскоре эти деревья оказались в кольце дыма и огня, причем распространяться в сторону огню не давали. Все ближе и ближе к стволам подбиралось пламя, и вскоре кучи хвороста, сложенные у подножия деревьев, занялись и запылали. Дым начал есть хоббиту глаза, стало припекать; сквозь дымовую завесу Бильбо видел гоблинов, пляшущих вокруг деревьев, словно вокруг костров, разожженных в честь Преполовения Лета. Позади пляшущих гоблинов, потрясающих копьями и боевыми топорами, на почтительном расстоянии теснились волки – они смотрели и ждали.
Бильбо слышал страшную песню, которую распевали гоблины:
Пятнадцать птичек по елкам сидят,
Цветные перышки огнем горят!
Не улететь им! Горе какое!
Что же нам с птичками сделать такое?
Мы подожгли их! Мы и потушим!
Живьем зажарим! Или потушим!
– Летите, птички! Летите, если можете! – кричали гоблины. – Летите сюда, цып-цып-цып, а то зажаритесь прямо в гнездышке! Пойте, пойте, птички! Где же ваши песни?
– Ступайте домой, мальчики! – в тон им крикнул Гэндальф. – Не время разорять птичьи гнезда! И учтите: кто будет баловаться с огнем, того строго накажут!
Он хотел подразнить гоблинов и показать, что ничуть не боится, хотя, даром что волшебник, он, конечно, боялся, и еще как!
Но гоблины не обратили на него никакого внимания и снова запели:
Жарь! Жарь! Пепел и гарь!
Хворост кидай! Жару поддай!
Ох, светло нам! И ночь – прочь!
Йа-хой!
В пламя и в дым их! Мы закоптим их!
В этакой печечке бороды – свечечки!
Скрючатся пальцы их, вытечет сальце их,
Кожа скукожится, кости скорежатся —
Будет зола!
Жги факела!
Дотла!
Ох, светло нам! И ночь – прочь!
Йа-хой!
Йа-хорри-хой!
Йа-хой!
С последним «Йа-хой!» языки пламени лизнули ствол дерева под Гэндальфом; вскоре та же участь постигла и другие деревья – кора стала обугливаться, нижние ветки затрещали в огне.
Гэндальф перебрался на самую верхушку. Из его посоха ударила ослепительная, подобная молнии вспышка. Волшебник решил прыгнуть с дерева прямо на копья гоблинов. То была верная смерть, но зато он наверняка поубивал бы немало врагов, обрушившись на них подобно удару грома. Но прыгнуть он не успел…
В самое последнее мгновение Повелитель Орлов камнем упал с неба, схватил волшебника в когти и полетел прочь.
Изумленные гоблины завопили от возмущения! Тем временем Гэндальф что-то сказал Повелителю Орлов, и тот громко заклекотал; сопровождавшие его огромные птицы немедленно повернули назад и, словно гигантские черные тени, ринулись вниз. Волки завыли и заскрежетали зубами; гоблины закричали, затопали ногами и стали бросать в орлов тяжелые копья, но тщетно. Птицы пронеслись прямо над их головами; поднятый черными крыльями вихрь повалил гоблинов на землю, они побежали прочь, но орлы настигали их и когтями впивались им в лица. Несколько орлов подлетели к вершинам деревьев и подхватили гномов, которые забрались так высоко, как только смогли.
Беднягу Бильбо опять чуть было не бросили! Он едва успел ухватиться за ноги Дори, когда того уже уносил орел. Так, вместе, они и взлетели над горящей, переполошенной поляной, причем Бильбо болтался в воздухе, и руки у него буквально готовы были оторваться.
Далеко внизу гоблины и волки рассеялись по всему лесу. Несколько орлов все еще кружили над полем битвы. Видно было, как пламя неожиданно взвилось и охватило деревья по самую макушку. Оглушительно треща, они запылали. Над поляной поднялся столб огня и дыма. Промешкай Бильбо – и ему пришел бы конец!
Вскоре зарево пожара осталось далеко внизу, превратившись в багряную мерцающую искорку. Орлы плавными кругами поднимались все выше и выше. На всю жизнь запомнил Бильбо этот полет! Вцепившись пальцами в лодыжки гнома, хоббит причитал: «Ох, рученьки мои, рученьки!» – в ответ на что Дори постанывал: «Ох, ноженьки мои, ноженьки!»