— Так при чем здесь Арсен, — спросила Екатерина, — если тульских парней, ты сам сказал, Губа убьет?
— Губу прислал Арсен. Тот сначала ехать не хотел, но узнал, что кто-то еще из московских едет, — согласился. А он свидетелей оставлять не любит. Даже таких, кто с ним работает.
— Вот это бойня, — покачал головой майор милиции.
— Да, — согласился невысокий мужчина в Штатском. — И собрали ведь всех самозванцев. Как удалось? — Он пожал плечами.
— Информация о том, — сказал стоявший рядом подполковник, — что эти девять соберутся, была. Места не знали, а то бы...
— И хорошо, что не знали, — буркнул штатский. — Взяли бы мы их, и что?
— усмехнулся он. — Отсидели бы они у нас по месячишку или того меньше — и все.
Да и брать их за что было? Ведь ни у одного даже пистолета с собой нет. А так... — Он хмуро улыбнулся. — Отблатовали они свое. Знаете, самозванцы хуже действительных воров в законе. У тех хоть какие-то правила есть. А эти... — Он махнул рукой в сторону дымящихся развалин. — Ни стыда ни совести, ни отца ни матери, ни родины ни флага. Если бы они меж собой договорились, в городе, как в Чикаго в конце двадцатых, началась бы война. Так что...
— Перестаньте, товарищ полковник, — улыбаясь, попросил майор. — А то узнают о ваших словах — и перестанут меж собой разборки наводить.
— А я вот не понимаю эти бандитские разборки, — сказал подполковник. — Ну ладно там за предательство или месть. А то ведь делят между собой рынок и несколько ларьков. Вы лучше делите деньги между собой. На кой вам, мертвым, миллионы нужны?
— Хорошо, что они понимают это по-своему, — усмехнулся полковник. — А то бы объединились — и представляешь, что было бы? Нас бы, наверное, прямо на улицах стрелять начали. А так — грызутся меж собой, нам легче. Но вот кто это организовал? — задумчиво проговорил он. — Интересно. Ведь и исполнителей положили. Сначала двое с улицы стреляли из винтовок. Их там и убили. Они огнем не затронуты. А тех, кто их расстрелял, положили в гараже. Женщину застрелили одиночным. И кто она, установить невозможно. Впрочем, как и остальных. Но почему этих двоих с винтовками под деревьями оставили? — посмотрел он на подполковника. — Вроде как хотели, чтоб мы их опознали. Судя по наколкам, один из них судим. Интересно, кто же этот умник и чего он хочет?
— Что?! — закричал кряжистый мужчина средних лет. — Как не вернулись?!
— Да так, — пережевывая жвачку, ответил парень с наколками на пальцах.
— Должны были — и нет. Сорока тоже не прикатила. А она...
— Пошли туда кого-нибудь, — приказал кряжистый. — Пусть не возвращаются, пока про Щебня не узнают!
— А если их того?.. — позевывая, предположил морщинистый худой старик с татуировкой, изображающей трех богатырей, на впалой груди.
— Сначала узнать треба! — рявкнул кряжистый. — Потом за упокой петь!
— А ты чего, в попы, что ли, обратился? — усмехнулся старик. — Может, и отпеть сможешь? А, Дуб?
— Хорош тебе. Корявый, — недовольно взглянул на него Дуб. — Щебень все-таки братан мой. И я...
— Молодежь не та пошла, — зевнул Корявый. — Им бы все пошмалять. Сейчас пацаны по мокрому делу — как в комсомол раньше шли, с плясками. Вот какого черта Щебень в эту хреновину полез? Ему чего, больше всех эти козлы насолили? А мы тоже, как пацаны, начали искать, кто этих козлов замочит. Надо было самим их на ножи обуть — и все дела, и каша манна. А то в златоглавую на кой-то хрен покатили. Раньше чуть что — на сходку и пику в бочину. А сейчас...
— Раньше за тысячу баксов вором в законе стать было нельзя, — резко проговорил Дуб. — Сейчас же полно таких. А мы, кто зоны и крытые прошли, сиди и не рыпайся, а то заплатят пару тысяч зеленых и расшмаляют, как по приговору. Но если Щебень там остался, я с москвичей шкуру спущу.
— Они прямо со страху уже в штаны наложили, — усмехнулся Корявый. — Чуть вякнешь — и в натуре расшмаляют прямо возле хаты. Сам петлю на шею наденешь. У них школы есть, где киллеров готовят, а мне сейчас «дурочку» дай — так я сразу и разобраться не смогу, куда и на что нажимать. Времена пошли: вор в законе с «дурой» ходит. Чуть что — и шмаляет.
— Где же Сорока? — спросил Дуб. — Ведь она в столицу каталась насчет мокрушников добазариваться.
— За Кешкой поедем? — повернулся к сидевшей на заднем сиденье Екатерине водитель.
— Я разговаривала с врачами, — ответила она, — нельзя ему ехать.
Постельный режим. Врач строго-настрого приказал не тревожить его. Так что поехали. — Она зевнула.
Парень тронул машину.
— Зачем остался Комод, — спросила Екатерина, — не знаешь?
— У него свои дела, — неопределенно отозвался он. — К нему с вопросами лучше не лезть. Он ведь у Арсена в доверии.
— "Как меня встретит муженек?" — вздохнула Екатерина. Дотронувшись до оцарапанной щеки, вспомнила окровавленную голову Мадлен, вздохнула и закрыла глаза.
— Говорят, врагов убивать легко, — прошептала она. — Меня, наверное, до самой смерти будет окровавленная Ритка преследовать.
— Опять ты, — недовольно взглянул на вошедшего в дом Комода плешивый мужчина.
— Ты не порыкивай, — спокойно сказал тот. — Тебе за эти визиты бабки клевые платят. Вот что, — перешел он к делу. — Узнай все подробно про бойню под Плехановым. И реакцию местных блатных на то, что там и ихних парней постреляли.
И разумеется, про бабу, которая с водилой была.
— Это-то зачем? — недоуменно спросил плешивый.
— Тебя это волновать не должно, — резко бросил Петр. — Делай что говорят, понял?
— Слышь, — вздохнул плешивый, — может, Арсен...
— Это ты ему и базарь, — перебил его Комод.
— Так чего же вы Ракова не убираете? — неожиданно вспылил плешивый. — Я же говорил! Он копает под меня. И еще московскому сыскарю, он на пенсии, все передает.
— Откуда ты знаешь? — спросил Комод.
— Мне мой брат двоюродный говорил. Они вроде как друзья с Раковым.
— Тормози, — удивился Комод. — Раков под тебя копает, а с твоим двоюродным братом в хороших?
— Они со школы дружат. К тому же Сашка, братан двоюродный, ко мне хреново относится. Я ему просто плачу иногда, вот он мне...
— Ох и сучара твой кузен, — сказал Петр. — И нашим, и вашим, падлюка, — презрительно добавил он, усмехнувшись. Вы, мусора, спите там, где мягче. Многие из вас и в мусор-скую топают потому, что форма, власть и бабки хапнуть можно. — Плешивый смотрел на него. В его глазах было недовольство, но он молчал. — Короче, делай что сказал, — бросил Комод. — За Ракова уши не ломай, — подмигнул он плешивому, — Пятый. Чего тебя так назвали? — с интересом спросил он.
— А тебе что за дело? — огрызнулся плешивый.
— Вообще-то да, — не обиделся Петр и быстро, не прощаясь, вышел.
— Татьяна, — войдя в палату, тихо сказал невысокий человек в зеленом операционном костюме, — мой вам совет: никому о случившемся не говорите ни полслова, Арсену тем более. Ясно?
Испуганно посмотрев на него, она кивнула.
— Вы кто? — тихо спросила она.
— Друг, — коротко отозвался он.
— Чей? — так же тихо спросила Таня.
— Ваш и Арсена.
— Тогда почему я не должна ничего говорить Арсену? Ведь меня пытался убить...
— Татьяна, пока вы находитесь в больнице, поверьте, в ваших интересах молчать. Потом, когда выпишетесь, разумеется, обо всем расскажете Арсену. Здесь кое-что произошло. Больше я сказать не могу. До свидания. — Кивнул, повернулся к двери.
— Вы анестезиолог, — узнала его она.
— Я друг Арсентия, — немного нервно проговорил он и быстро вышел.
— Странный друг, — недоуменно посмотрела ему вслед Розова.
23
— Что случилось? — отступив назад, удивленно спросил Докер.
Стремительно обойдя его, Франко плюхнулся в большое кресло и, выудив из бокового кармана куртки платок, вытер вспотевший лоб.
— Что произошло? — подошел к нему Докер.
— Зачем ты дал парней? — отдуваясь, взглянул на него Франко.
— Да ты толком можешь говорить? — вспылил Докер. — Что за дела? Ты должен...
— Вот именно, — резко перебил его Франко. — Я должен был сдохнуть.
Кстати, тебе надо менять место жительства. Потому что...
— Я так и подумал, — мрачно согласился Докер. — Передавали по ящику — в Тульской области очередная бандитская разборка. Убито шестнадцать человек. Но ведь говорили, что...
— Что?! — заорал Франко. — Подставили нас, вот что! Твои парни наверняка только по разу и успели выстрелить. Меня пытались убить! — Помотав головой, промокнул лоб.
— Кто? — выпучил глаза Докер.
— Дед Пихто, — буркнул Франко. — Если я правильно понял, в Плеханове были задействованы и местные, и еще кто-то. рот эти кто-то и положили всех. Я самолета ждал почти четыре часа, видел, как там пассажиров проверяли. ОМОН и милиционеры. И разумеется, нашлись те, кто все знает. Они и рассказали про бойню. В общем, нам с тобой надо на дно ложиться и не высовываться, пока страсти не утихнут.
— Как же, — возразил Докер, — утихнут. Пока нас не шлепнут, хрен чего стихнет. Но кто нас подставил?
— Ты с кем договаривался? — взглянул на него Франко.
— Так договаривался не я, — напомнил ему Докер. — Ты. Я только парней дал. Хотя, — поморщился он, — деньги я у этой бабы брал. — Сказав, заторопился.
Бросился к бельевому шкафу и начал вытаскивать сложенные рубашки.
— Вот что значит хохол, — покачал головой Франко. — Все свое беру с собой. Да мы на несколько дней куда-нибудь двинем.
— А потом? — не поворачиваясь, спросил Докер.
— Там видно будет, — неопределенно ответил Франко.
— Тебя хрен поймешь, — буркнул Докер. — То сваливать в темпе надо, то...
— У нас минимум около суток, — вздохнул Франко.
— Но ты же сказал, что там были третьи, которые и положили наших и тульских. Подожди-ка, так кого мы боимся? Тульские нас не тронут, потому что наши парни тоже...
— В том-то и дело, скорее всего наших положили люди третьей группы. Они же перебили и туляков. Наших двоих оставили там и смылись. Вывод напрашивается сам собой: мы решили хапнуть все бабки и перебили тульских. То есть работали не двое наших, а еще...