– Что это значит? Откуда она появилась? Твои бабушки давно на том свете! Что ты мне лапшу на уши вешаешь с какой-то мифической бабушкой? Ответь лучше, где ты так задержалась, что опоздала на спектакль, а главное – с кем ты задержалась?
– Ты ревнуешь, да?
– Да! Представь себе!
– Ну и дурак!
– Похоже, я действительно дурак! Из тех мужей, которые все узнают последними.
– Но ты просто не хочешь ничего знать. Ну и ладно. Я иду спать!
– Нет, ты не идешь спать! Говори, с кем ты спуталась?
Ну надо же, неужели он действительно ревнует?
Давненько этого не было. В юности он часто меня ревновал, но в последние годы… Однако это даже приятно…
– Ну что ты молчишь? Это какой-нибудь крутой мэн с твоей работы?
– Глебка, ты дурак! У меня действительно обнаружилась родная бабушка… Я просто не знала, что мой папа не мой папа…
– Что это значит? – обалдело уставился на меня Глеб.
Я рассказала ему все, что узнала от бабушки.
– Ну и ну! Просто как в плохом кино… Но почему ты мне сразу не сказала? Значит, сегодня ты была не на работе? Зачем же ты врала?
– Глеб, дело в том, что я… Я врала тебе несколько лет, только не ори и дай мне сказать. Никаким бухгалтером я не работала…
– Что?
– Я работала прислугой, домработницей…
Он побелел.
– То есть как?
– А вот так. И не вижу в этом ничего плохого.
– Значит, ты не была бухгалтером?
– Нет. Говорю же – я была домработницей.
– Сашка, какой ужас! – схватился он за голову.
– Ну почему? Никакого ужаса! Но зато мы это время все-таки немного легче жили, согласись?
– Но как? Сколько же платят домработницам?
– Мне платили четыреста пятьдесят баксов.
– Ну ничего себе! Актерам в театре такая зарплата и не снится! И никаких дополнительных услуг?
– Что ты хочешь сказать?
– Ты спала с хозяином?
– Глеб, побойся Бога! Я работала у абсолютно порядочных людей. У немолодой супружеской четы.
– Порядочные люди в наше время так не зарабатывают!
– Ошибаешься, бывает!
– Я не вчера родился!
– Именно вчера! Вчера у тебя было второе рождение, – решила я перевести разговор. – У нас начинается новая жизнь, и, если хочешь знать, вчера утром под нашей дверью уже болталась твоя фанатка. В красной куртке и розовых колготках. А что касается Чацкого, я видела финал, и, на мой взгляд, это было просто здорово! Знаешь, как я тряслась? Но когда увидела, как ты делаешь финал, просто ошалела!
– Правда? Меня всегда ужасно раздражало, как Юльский кричал истошно: «Карету мне, карету!»
– Но ты и Репетилова блестяще играл! И вообще, ты многое можешь играть, а сейчас ты…
– Погоди, не заговаривай мне зубы… То, что ты рассказала про своего настоящего отца, про бабушку, это все правда?
– Чистейшая правда. Но кроме того, Глеб, бабушка подарила мне вот это кольцо и…
– А откуда эти ногти?
– Тебе не нравится?
– Нет, почему, красиво.
– Можешь себе представить, это тоже бабушка придумала. Боже мой, Глеб, о чем мы говорим? Бабушка больна, ей надо как можно скорее уехать, а ты с ней даже не познакомился… Послушай, у тебя завтра не найдется хоть четверть часика, а? Она живет на Арбате, возле театра Вахтангова.
– Надо подумать. Я и сам хочу убедиться, что эта бабушка не миф!
– Глеб!
– Ладно, молчу, молчу… Везучая ты, Сашка! Вон у тебя целых два отца, а у меня и одного-то, считай, не было…
– Но я же второго в глаза не видела.
– Неважно, все равно он о тебе думал, даже деньги какие-то оставил…
– Ты мне завидуешь?
– Что я, дурак? Это я так, к слову… А деньги нам даже очень пригодятся. Хотя нет, эти деньги мы тратить не будем.
– Это еще почему?
– Потому что хватит тебе нас содержать. Боже, я как подумаю, что ты… что ты горбатилась на чужих людей… Сашка, ты простишь меня? Я без тебя не могу, ты же знаешь… И пусть эти деньги лежат, а я сам теперь заработаю на все, что нам нужно. Я знаю, я чувствую, теперь все будет по-другому. И главный теперь уж не посмеет говорить, что я слишком красив для Чацкого… Идиот… Знаешь, Сашка, я думаю уйти из театра…
– То есть как?
– А вот так! Доиграю сезон и уйду! Теперь мы не пропадем! А он пусть знает…
– Глеб, ты сейчас слишком взволнован, не надо ничего делать сгоряча. Вот съездишь в Италию, а потом..
– Потом – Освальд!
– Ты погоди, от разговора в ночном клубе до конкретных дел знаешь как еще далеко?
– Ты в меня не веришь?
– Если кто в тебя верит, то это я. И всегда верила. А иначе давно бы тебя бросила.
– Сашка, ты правда меня любишь?
– Глебка, ты болван!
– Иди ко мне скорее!
…Утром Глеб повез меня в агентство, где я не без труда поменяла билет на воскресенье. А потом мы вместе поехали к бабушке. Ей было немного легче, и она сама открыла нам дверь.
– О, Саша, ты с мужем! – обрадовалась она, и тут же в коридор выскочила Инна Кирилловна. При виде Глеба она вспыхнула:
– Добро пожаловать! Заходите, заходите! Давайте знакомиться, я подруга Сашиной бабушки…
Что-что, а очаровывать старушек Глеб умеет великолепно. Он поцеловал обеим дамам ручки, был весьма мил и любезен, но от кофе отказался.
– Простите великодушно, но я спешу. А завтра непременно отвезу вас в Шереметьево. Во всяком случае, сделаю все от меня зависящее.
– Одну минутку, Глеб Евгеньевич, – обворожительно улыбнулась Инна Кирилловна. – Я вчера была на вашем спектакле и в таком восхищении, что просто слов не могу подобрать…
Глеб хотел что-то ответить, но старая дама великолепным жестом остановила его:
– Но слова тут и не нужны! Я сейчас сделаю вам один презент…
– Ну что вы, не стоит, – засмущался Глеб.
– Нет, стоит, я вчера, возвращаясь после спектакля, решила, что непременно передам эту вещь Саше для вас, я даже не рассчитывала, что мне удастся сделать это самой. Вот, возьмите!
Она протянула Глебу небольшой мешочек из зеленого бархата:
– Берите, берите, и пусть эта вещь станет вашим талисманом.
Глеб осторожно развязал мешочек и вытащил продолговатую бархатную коробочку. Открыл ее и воскликнул:
– Какая прелесть! Это булавка для галстука, да?
– Да! И эта булавка принадлежала не кому-нибудь, а самому Мамонту Дальскому!
Глеб стоял в полной растерянности.
– Вы мне не верите? Но это правда! Он сам подарил ее моему отцу, на его шестнадцатилетие! Видите, какой там чудесный узор на золоте? И маленький сапфирчик!
– Но я не могу принять такой подарок!
– Молодой человек! Вы вчера подарили мне такую радость, такое наслаждение, что я просто не могу не отдать вам эту вещь! Пусть даже вы не станете ее носить, но она должна принадлежать вам! Я так хочу! В конце концов, я гожусь вам в бабушки! Вы обязаны это принять…
– Берите, Глеб, – улыбнулась бабушка, – от Инны все равно не отвяжетесь, если уж она что-то решила…
– Спасибо вам огромное, но не думайте, что я это куда-нибудь заткну и забуду! Нет, я непременно буду это носить! Дело в том, что галстук я ношу только в особых случаях, так теперь в особых случаях я буду носить и эту булавку. Мамонт Дальский! С ума сойти!
Я видела, что Глеб страшно доволен.
Он еще раз поцеловал дамам ручки и убежал.
– Ну, Инка, признавайся, ты по уши влюбилась в мужа моей внучки! – со смехом сказала бабушка.
– Не стану отрицать. Но в моем возрасте это не опасно, правда, Саша?
– Конечно, я вам тоже очень признательна, Глеб был в восторге, можете мне поверить.
– Вот и славно! А сейчас я пойду доделывать пирог. Скоро будем пить кофе!
Она удалилась.
– Бабушка, как ты себя чувствуешь?
– Сейчас довольно сносно, но на улицу выходить боюсь. Будем надеяться, до отлета все обойдется. Ты хорошо выглядишь, Сашенька, только немножко устала, да?
– Мы вчера очень поздно вернулись, потом еще немножко ругались…
– А потом мирились? – лукаво взглянула на меня бабушка. – Ох, Саша, он еще красивее, чем я могла предположить… А глаза… И обаяние… Бедная моя девочка, тебе трудно придется… Думаю, скоро ему не дадут проходу. Инка говорила, что в зале женщины визжали от восторга и, как она выразилась, была «исключительно эротическая атмосфера», какая в опере бывает…
– Не знаю, я прибежала только к концу спектакля и так волновалась, когда узнала про замену… Но какой-то визг и вправду был.
– Мне показалось, он тебя любит.
– Мне тоже так кажется.
В аэропорт Глеб поехать не смог, у него были съемки. И мы просто заказали такси. Инну Кирилловну бабушка в Шереметьево не взяла, хотя та очень настаивала.
– Нет, Инка, сиди дома! Нечего зря таскаться, да и мне надо побыть с Сашей.
– Ладно уж, уговорила. И давай, как приедешь, вышли мне приглашение! Хочу на старости лет искупаться в Мертвом море! Вдруг скину десяток годков, в русских сказках самая полезная вода – мертвая…
– Инка, старая калоша, ты все перепутала! – засмеялась бабушка. – Но приглашение вышлю! Тебе и Саше с Глебом!
– А может, мы сразу все вместе к тебе нагрянем?
– Ну конечно, ты же влюблена в Глеба, я тебя знаю! Но не получится, мне вас негде всех разместить! – Бабушка незаметно мне подмигнула. – К тому же у тебя нет заграничного паспорта, так что быстро ты не обернешься, а у нас уже скоро начнется жара… Короче, рассчитывай на осень. Самое лучшее время конец октября – начало ноября… Ну все, присядем на дорожку!
Мы присели.
– Господи благослови! – вздохнула Инна Кирилловна, и старушки обнялись на прощание.
Уже в такси бабушка сказала:
– Не бросай Инку, ладно? Ничего особенного не нужно, у нее есть сын и внуки, но просто позванивай ей и время от времени доставай билеты в театр, только и всего.
– Обязательно, бабушка!
– Она прекрасный человек, хоть и чрезмерно восторженный. Мы с ней дружим с детства. Когда Веню выслали, она так мне помогла… И единственная из всех знакомых провожала меня, когда я к нему улетала. Остальные все побоялись.