А потом плакали, обнявшись, на каком-то холодном полустанке, потому что в той жалкой дыре оставили свои вещи. Глебу я об этом никогда не рассказывала.
И вот опять мне встретилась добрая, сердечная женщина – Нина Николаевна.
– Вот что, Саша, ты тут отдохни маленько, а я пока за билетом съезжу.
Она ушла. А я развесила свои вещи в шкафу и позвонила Ульяше, чтобы не волновалась.
– Ну слава богу! – закричала она, услыхав мой голос. – Я просто с ума схожу, ко мне с утра примчался твой муженек в страшном гневе! Но гнев, по-моему, был просто хорошо сыгран, на самом деле он здорово растерян и напуган. А я вообще ничего не поняла! Ты где, ненормальная?
– Улечка, я пока тебе не скажу. Только дам номер телефона, хорошо? Но Глебу не говори, ни в коем случае! Номер дам только тебе и бабушке.
– Саша, что случилось, бога ради, скажи!
– Как-нибудь потом. Но я к нему не вернусь.
– У тебя какой-то мужик?
– Нет никакого мужика, просто я начинаю новую жизнь. Запиши номер моего мобильника.
– Опаньки! Сашка, почему ты не приехала ко мне? У меня же есть вторая комната, могла бы там пожить.
– Нет, Уля, спасибо, но – нет! Я все тебе объясню, когда немного очухаюсь и соображу, как быть дальше. А если ты услышишь что насчет работы, позвони мне, я пока в Москве и буду здесь еще месяц.
– А потом? Куда ты потом намылилась?
– Я еще ничего не знаю, мне главное – найти работу.
– Но где же ты ночевать собираешься?
– Я сняла комнату, вернее, квартиру.
– Опаньки! Лихо начала! Ну дай тебе бог! И помни, что у тебя есть я.
– Я это всегда помню, Ульяша.
Через день я проводила Нину Николаевну и вернулась в квартиру, где мне предстояло провести первый месяц самостоятельной жизни. Прежде всего я взялась за уборку, хотя, надо признать, у Нины Николаевны было очень чисто. Но мне надо себя чем-то занять. Для начала я вымыла окна. И так устала, что в десять вечера завалилась спать и проснулась в двенадцатом часу следующего дня. Мне было не очень ясно, что делать дальше. Но не сидеть же целый день в четырех стенах! Я оделась, выпила кофе с бутербродом, навела красоту и решила пойти купить для начала газетку с объявлениями. Вдруг мне снова повезет – и я найду какую-нибудь работу. Я уже собралась уходить, когда раздался звонок в дверь. Я открыла и остолбенела. Передо мной стоял Александр Андреевич, с которым я флиртовала в «Метрополе».
Он опешил не меньше моего.
– Это вы? Что вы тут делаете?
– Я? Я тут живу… временно…
– То есть как? А где мама?
– Мама? Нина Николаевна – ваша мама?
– Представьте себе. Но как вы сюда попали? И что вообще все это значит?
Вид у него был хмуро-ошарашенный. Он ничего не понимал, и ему это было не по вкусу.
– Нина Николаевна уехала в Пензу и сдала мне квартиру на месяц.
Он досадливо поморщился:
– Так я и знал! Может, вы все-таки впустите меня?
– Да, пожалуйста, проходите. Вот уж никак не предполагала…
Он вдруг рассмеялся:
– Да, я мог ожидать чего угодно, но только не встречи с вами в маминой квартире. И после этого вы скажете, что это не рука судьбы?
– Какая там рука судьбы, просто нелепая случайность.
– Кофе у вас есть?
– Есть, конечно. Но только растворимый.
Он опять поморщился:
– Ладно, не надо. Закурить вы позволите?
– Ради бога! Вот пепельница.
– Саша, Александра Андреевна, что у вас стряслось? Вы сбежали от мужа? И не вздумайте врать, я не идиот. Интересно только, откуда вы знаете мою маму?
– Вы не поверите, мы случайно столкнулись на проспекте Мира.
– На проспекте Мира? Ах да, там же что-то вроде биржи по сдаче и найму жилья…
Теперь поморщилась я. Уж больно казенно это прозвучало.
– Замечательно, на какие только уловки не идет мать, чтобы добыть Юрке на пропой… Я просто поражаюсь.
– Так, может, лучше не поражаться, а самому отстегивать какую-то малость младшему брату?
– Саша, только не надо читать мне нотации! От таких жалостливых баб страна спивается…
– Интересная точка зрения.
– Простите, я не хотел вас обидеть, я просто вне себя от удивления и злости. Простите еще раз.
– Прощаю. Что с вами делать.
– Саша, я могу вам чем-то помочь?
– В каком смысле?
– Ну вы ушли от мужа, снимаете комнату, у вас, вероятно, тяжелый момент, может быть, нужна какая-то помощь…
– Ну вообще-то помощь нужна.
– Готов служить.
– Мне нужна работа.
– Работа? А кто вы по профессии?
– В том-то и дело, что никто. Но я могу научиться… – пролепетала я, вдруг осознав всю свою никчемность.
– И вы никогда не работали?
– Работала. Кем придется, даже домработницей, – сама не зная почему, ляпнула я. – Я когда-то училась в ГИТИСе на театроведческом, говорили, что у меня легкое перо, я могла бы править какие-нибудь тексты…
– Языки вы знаете?
– Немного английский…
– А компьютер?
– Увы.
– Понятно… И все-таки я что-нибудь попытаюсь придумать. Саша, простите за нескромный вопрос, но сколько вы платите за эту квартиру?
– Двести долларов.
– А что вы думаете делать дальше? Ведь мама через месяц вернется. Или рассчитываете помириться с мужем? Это, так сказать, педагогический финт?
– Отнюдь. Вы зря думаете, что я как та дама у Чехова, которая ушла от мужа в другую комнату.
– Я не помню…
– Рассказ называется «Ушла».
– Так, значит, вы начитанная дама. И ушли от мужа всерьез. Насколько я понимаю, любовника в запасе тоже нет…
В этот момент в кармане у него зазвонил сотовый.
– Алло! Да, я. Нет, нельзя. Черт, почему ты ничего не можешь сам решить? Ну хорошо, через полчаса буду. – Он отключил телефон. – Саша, я должен сейчас спешить, но вечером… Что вы делаете вечером?
Я молча пожала плечами.
– Давайте поужинаем где-нибудь и обсудим наши перспективы?
– Наши?
– Ну ваши… если вам так больше нравится.
– Давайте, – согласилась я. Все равно ничего другого у меня пока не предвидится. – Только спать с вами я не буду.
– А я вам, по-моему, этого пока не предлагал.
– Но лучше заранее оговорить все, правда?
– Хорошо, – засмеялся он и как-то так сверкнул глазом, что я поежилась.
– Я вам позвоню часов в семь, и мы договоримся. Идет?
– Ладно.
Он ушел. У меня были какие-то смешанные чувства. Он мне скорее даже нравился, но пугала его излишняя проницательность. Впрочем, это неважно.
Главное, чтобы работу нашел. Вопрос в том, что он за это потребует. Но что-то в нем есть очень привлекательное. Лучше подумаю, что мне надеть вечером?
Он ведь поведет меня, скорее всего, в хороший ресторан, и нельзя выглядеть жалкой, брошенной женой. Стоп, меня еще никто не бросил, это я бросила своего звездного мужа! Уля говорит, он был растерян, несмотря на злость. Ничего, эти пряные особы быстро приведут его в чувство. Я понимала, что больше всего на свете хочу утереть Глебу нос. А для этого я должна состояться как личность. Мне не нравилась эта фраза, она была какой-то сухой и скучной. Но суть дела от этого не менялась. Пока мне везет. Этот мой тезка мужчина очень интересный, только спать с ним мне не хочется. А не хочется, и не буду! И плевать я хотела и на Глеба и на его нос.
Пусть живет неутертым! А я буду жить по-своему и делать только то, что сочту нужным. Одним словом, я разволновалась, в голове была полная каша, и я уже никуда не пошла.
В половине седьмого он позвонил:
– Саша, через полчасика заеду за вами, вы не возражаете?
– И куда мы поедем?
– В «Леонардо».
– Это что такое?
– Очень недурной итальянский ресторан. Вам полчаса на сборы хватит?
– Вполне.
Я надела тот серо-голубой костюм, который Лика мне купила в возмещение желтых тряпок. Причесалась, освежила макияж и понравилась себе. Свободная интеллигентная женщина собирается на свидание. И вдруг я подумала: на свидание я не ходила уже четырнадцать лет, с того дня, как вышла замуж за Глеба. Потом были другие радости, но вот свиданий не было. От этой мысли у меня поднялось настроение. Александр Андреевич зашел за мной и принес чудный букет лилий, белых и розовых.
– Ох, спасибо, какие красивые… Надо найти вазу…
– У мамы в доме всего одна ваза, вон в горке стоит.
Ваза была чудовищной. Что называется, богатой – в выпуклых раззолоченных узорах. Я замялась.
Но он понял мое замешательство, рассмеялся и достал с верхней полки кухонного шкафчика простой белый кувшин:
– Подойдет?
– Да, спасибо, – с облегчением выдохнула я.
В кувшине лилии выглядели восхитительно.
– Прелесть, спасибо, – улыбнулась я.
– Ну что, вы готовы? Тогда поехали, я проголодался.
– Это далеко?
– Да нет, в центре.
Мы сидели в ресторане, ели очень вкусную рыбу, какие-то салаты, пили прекрасное вино, говорили о чем-то, и мне было хорошо. Я чувствовала, что нравлюсь ему, что он волнуется, и мне это льстило.
Странно, он абсолютно ничем не напоминал свою мать.
– Александр Андреевич, в вас есть восточная кровь? – спросила вдруг я.
– Конечно, мой отец был наполовину татарином.
– А что в Москве делают корабелы?
– Надо же, вы запомнили, что я корабел… Ну что ж, могу рассказать. Я с детства мечтал о море. В то время мальчишки хотели в основном стать космонавтами, я хотел быть военным моряком. Но из этого ничего не вышло, меня не взяли по состоянию здоровья. Мы тогда жили в Ленинграде, и я пошел учиться на кораблестроителя, этим и после института занимался, а когда началась перестройка, пришлось переквалифицироваться и переехать в Москву. У меня тогда была семья, дочь…
– А где теперь ваша семья?
– С женой мы развелись, а дочка уже взрослая, вышла замуж за финна и живет в Турку. Потом я еще раз был женат, но, как говорится, без последствий… Саша, вы очаровательны… Чем дольше на вас смотришь, тем вы красивее. Ваша красота не бросается в глаза, но уж если задержишь на вас взгляд, невозможно оторваться. Расскажите что-нибудь о себе.