- Очень интересно, - в последние годы Дима стал меняться. Пока не поняла в какую из сторон. – Отношения по - твоему работе мешают?
- Семья. Отнимает слишком много времени. О карьере можно будет забыть.
Я начинаю смеяться.
- Оу. Ты папе моему это скажи. Только при мне желательно. Я послушаю, что он скажет. Пока мама была жива – он хорошо развивался, карьера в гору шла. После её смерти, когда забота обо мне на его шее висела грузом неподъемным – он стал одним из лучших в стране, и не только. Хотя моё поведение не способствовало этому. Так что, родной, было бы желание. Пример у тебя в непосредственной близости есть.
- Кстати, как там Мурат Азатович? Давно он не появлялся. Когда его можно уже будет поздравить? – лукаво интересуется, намекая на нескрываемый интерес отца к Гелбутовой.
Пожимаю плечами.
- Он мне не докладывает, - спросил, правда, единожды – не против ли я их отношений. Как можно быть против счастья родного человека? – Я бы сказала, он счастлив. Ещё энергичнее стал. Глаза горят. Много времени проводит с Надеждой Васильевной и Евой.
- Он рассказывал, что ты их отпускала поужинать. Вдвоем.
- Было дело. Полученные на твоем племяннике знания закрепляла. Малышка в разы спокойнее, - говорю, положа руку на сердце. Небо и земля по сравнению с маленьким Николя. – Массажи и физиопроцедуры ей на пользу идут. Дисплазия уже не так заметна. А в остальном ока как и остальные, только спокойнее.
- Кто бы мог подумать. Они столько лет были знакомы друг с другом, - задумчиво произносит. Встает и направляется к кофемашине.
- Возраст, Дим. Чем старше становимся, тем больше осознанности. Ещё десяток лет и у нас с тобой половина жизни будет за плечами. Так что… как бы ты не старался перевести тему, мы вернулись в исходную точку. Каждому нужен рядом человек, желательно искренне любящий. – мой человек мозговзрывалка. - С первым пунктом мы разобрались. А по второму что, чем она не для тебя? Ноги не от ушей растут или сиськи за километр в глаза не бросаются?
Дима разворачивается и полотенце кухонное в меня бросает. Ловлю его.
- Я по – твоему ничего кроме внешности в девушках не ценю? – спрашивает с вызовом. – Совсем пустой, да?
- Почему сразу пустой? Просто тебе всегда нравились эффектные барышни, - я к таковым не относилась. – Так что с ней не так? Удиви меня.
- Она излишне сдержанная. Пресная что –ли. Не совсем понимаю как себя с такими вести.
- Но это тебе, как я понимаю, спать с ней не помешало, как и час ночью на балконе по телефону болтать. Дим, ты ей пьяным звонил. Это же всё – залёт.
- Много ты понимаешь там, - отмахивается, снова садясь напротив меня. – Спать со мной её никто не заставлял. Она была очень даже не против. А потом стала излишне стесняться. В общем, странная особа.
- А ты не думал, что ты ей просто очень понравился? Поэтому она и согласилась на близость. А потом, естественно, смутилась. Кровь к голове прилила, осознала. Стесняется, потому что без особого труда с твоей стороны всё случилось. Девушке неловко, судя по твоей реакции – не зря. Надумал себе непонятно чего, она видимо тоже.
- Яр, мы не в том возрасте, когда скромность на пользу идёт, - Дима говорит спокойно. Но мне совершенно точно не нравится холодок, с которым он о девушке отзывается. Тем более он напускной.
- Да что ты? А что делать тем, у кого она природная или обстоятельствами жизненными вызвана? Знаешь, меня всегда удивляли, из семей обеспеченных, которые заявляют – «Родители мне не помогали успеха добиться. Только образование хорошее дали». Это бред, Дим. Многие вещи на становление человека влияют, на характере отражаются, такие на которые мы даже внимания не обращаем. Есть разница на «Майбахе» в школу приехать или пешком по грязи шлепать несколько километров? Шмотки из – за границы или колготки штопанные? Устрицы или карась только по праздникам? Всё это отпечаток оставляет. Мама, которая смену на заводе отпахала, не может к ребенку быть такой же лояльной, как и та, что из важных дел только ноготочки нарастила. Потому что она домой затраханная возвращается, поесть и упасть спать, а надо еще еды приготовить, дом убрать и уроки с ребенком сделать. Как ты думаешь, какова вероятность того, что она не наорет на ребенка, который без её контроля даже не садился уроки делать? Она к нулю стремится. И не потому что мама чадо свое не любит, а потому что устала. Сил не остается, - разошлась… Отголоски вчерашнего веселья. Уже забыла о чем говорила. - Я это к тому, что среда окружающая сказывается на нашем характере. Всем нравятся уверенные, целящие себя люди. Сейчас так и вовсе можно быть дерзким и резким. Ты знаешь, в какой среде росла эта девочка? У неё была возможность самовыражаться? Мне что – то подсказывает, тебе не известны причины её скромности. Ты о первопричине явно не задумывался. И вообще! С чего это ты скромность как минус воспринимаешь? Почитай воспоминания современников о Зинаиде Юсуповой, наследница богатейшего рода царской России. Добрая. Отзывчивая. Скромная, - выразительно смотрю ему в глаза.
Мне больно, физически больно от мысли, что вращаясь в определенных кругах Дима может очерстветь. То, что интерес к девушке есть, мне понятно и так. Но вешанье ярлыков… Это неправильно. Какая разница вольется ли она в окружение, если ему самому с ней комфортно.
- Откуда у тебя в квартире Димины вещи? – из – за моей спины раздается голос Руслана. Приплыли.
Оборачиваюсь. Смотрю на него и понять не могу, он серьезно? Каждый день? Руслан смотрит на Диму, окидывает взглядом с ног до головы. На Диме серая хлопковая футболка и такие же брюки домашние. Несколько комплектов его и Сережиной одежды хранятся в моем шкафу много лет.
- А как ты думаешь? Могу дать подсказку. Мы с ним знакомы больше шестнадцати лет. Половина моей жизни – четырнадцать с половиной. У тебя одна попытка угадать, - ничего с собой поделать не могу. Закипаю мгновенно.
Лишних поводов я не даю. Но ограничивать общение с дорогими для меня людьми точно не стану. Даже ради него. Даже если больно будет. Один раз прогнешься – всю жизнь подстраиваться только ты и будешь. Уверена, взгляд у меня красноречивый. Вместо тысячи слов.
- Пойдем покурим. Надо поговорит, - произносит хмуро Руслан, к Диме обращаясь.
Последний, проходя мимо меня задорно подмигивает. Сомнений в том, что именно они будут обсуждать, у меня нет.
Иду в свою спальню, по пути набираю отца. Болтаем с ним долго. Он рассказывает о сборах за город. В ста пятидесяти километрах у него есть шале у подножья горы, бываем там редко, но место чудесное. Хотят отдохнуть от городской суеты. Папа зовет с ними, как обычно. Впервые я пас. В отличие от маленькой Евы, моё присутствие будет смущать, если не папу, так Надежду Васильевну точно.
Отец со мной советуется, уточняет, что им может понадобиться. Тоже мне специалиста нашёл. С маленькими детьми не угадаешь. Коле понравилось облизывать в моей квартире абсолютно всё, до чего он мог дотянуться. У Евы же интерес ограничился моими пальцами и волосами. Спустя минут сорок прощаемся, желаю им хорошо провести время, обещаю звонить каждый день.
Дверь в квартиру хлопает ещё минут через тридцать. Заходят целёханькие. И на том спасибо. Дима вскорости домой собирается, вызывает себе такси, на прощанье целует в макушку. На Руслана в этот момент не смотрю, но скрежет его зубов отчетливо слышу.
- Яр, - начинает мягко, спустя пару часов наших с ним молчанок.
Делаю вид, что очень увлечена игрой на своем телефоне.
- Яра, - усаживается рядом со мной на диван, мои вытянутые ноги к себе на колени закидывает. Поглаживать начинает. – Где паспорт?
Отрываю взгляд от телефона, перевожу на Руслана.
- Свой ты потерял, возможно, вчера. Мой, как обычно в сумочке.
Руслан кивает. Начинает вставать, перед этим целуя мою лодыжку. Сумасшедший, блин.
За его манипуляциями я не слежу. Стараюсь держаться. По его поведению понятно и так, что спокойно обсуждать ещё рано. Но как же мне хочется, чтобы он понял, как мне неприятно его поведение. Ни разу за эти месяцы у меня и мысли не встало в сторону кого – то другого. Я ему верю и хочу такой же веры в свой адрес.
- Ты что делаешь? - если сначала он просто печатал что – то, то теперь фотографирует наши паспорта.
Ответа не дожидаюсь, подхожу к нему со спины и через плечо заглядываю в экран.
- Ты обалдел? Кто так делает, Руслан? – глазам своим просто не верю.
- Ты разве против? За месяц думаю, успеют платье пошить. Платье, Яр. Никаких костюмов, поняла меня? – оборачивается ко мне.
Зеленые глаза смотрят в упор. Молчу, потому что дар речи на этот раз окончательно потерялся. Руслан начинает хмуриться.
- Я устал, Яр. Пока ты не станешь моей окончательно – я так и буду на стены лезть.
Глава 55
Яра спит на моей груди. Взгляду доступна только её тёмная макушка и небольшой открытый участок плеча оголенного, а я всё равно глаз отвести от неё не могу. До сих пор не верится - Жена. Проще поверить в то, что я умер и это мой рай персональный. Только вот мне он не светит, а ад так выглядеть не может. Значит живой.
Как часто вы прибываете в состоянии, когда не остается желаний? Все мечты осуществлены. Потолок. Со мной такое впервые.
Раньше грез не имелось, как и счастья. За малым постоянно не хватало чего – то. Чем больше было друзей вокруг ненастоящих, алкоголя, телок, бабла, тем сильнее пустота внутри нарастала. Её этим же дерьмом заполнял, потому что больше нечем. Вроде весело, а по сути - погано. Замкнутый круг.
Яру увидел и сразу понял – она спасенье. У каждого счастье своё, для меня это Яра.
Ласточка дергается как от удара, тут же крепче её обнимаю. Ощущения непостижимые! До этого уже спали вместе, но в одежде и «кожа к коже» - эмоции совершенно разные, это как кубик сахара разжевать, когда безумно эклеров хочется. Сладко, но вкус – то не тот.
Яра голову закидывает и тут же глаза открывает. В них паника. С высокой долей вероятности могу сказать, о чем она сейчас думает. Уверенности в себе это не добавляет, мы так – то голые лежим, телами соприкасаясь.