- Ты же хочешь большего!
- Само собой, я и не скрывал этого. Но это подождет.
- Ты не понимаешь… Я же не против твоей помощи, может когда-нибудь тоже смогу сделать что-то для тебя, как-то верну… Сейчас мы не то, чтобы друзья, но меня уже не клинит и не колотит от твоего вида и голоса. Я не забыла - забудешь тут… но простила твои залеты, Слав! А знаешь - почему? - сняла я с ветки и приложила к здоровой щеке пушистый снежок.
- Скажешь? - отвел он мою руку и потянулся вытереть талую воду со щеки. Я отступила, выставив ладонь - не мешай!
- Потому что сама натворила… и если бы только по отношению к тебе. Я повзрослела… да я постарела за эти годы! И изменилась не в лучшую сторону - использую тебя и ничего не обещаю. И тоже… знаешь - почему?
- Разлюбила? - невесело улыбнулся он.
- Ничего не могу об этом сказать... я тебя не понимаю! Ты говоришь - любишь… как же ты смог?
- Тогда недостаточно любил, не изо всех сил, Мариш. Мало ценил, потому что привык - ты всегда рядом. Потеряв, даже не сразу понял, что уже не могу без тебя. Неполная жизнь… пресная, безрадостная. Я делаю карьеру… помнишь, как раньше относился к карабканью к успеху? С издевкой и смешками, - хмыкнул он, подмигнув, и я вдруг узнала того Слава - ироничного и привычного, родного. Отвернулась...
- Но потом я решил, что в этом может быть смысл - хоть какой-то смысл! - горячился он, - но оказалось - не то, хотя знаешь... затянуло. Мне нравится быть успешным и даже очень успешным. Но не то это, Марина, недостаточно! И женщины тоже… я знакомился с красивыми и умными женщинами - их полно в нашем АО…
- Валя будто говорила о большом заводе, - прошептала я сухими губами.
- Да, огромное предприятие по ремонту авиационной техники, акционерное общество… тебе неприятны мои слова о женщинах, - понял он, - если это заставит тебя нервничать… тебе нельзя.
- Глупости, - приложила я снег с ветки теперь к губам, оттолкнув его руку: - Не мешай! Мне так хочется. Глупости все… Падать нельзя, вредные продукты и алкоголь нельзя, жить - можно. Нервничать, работать, злиться, радоваться… Беременные бабы мешки с картошкой в селе таскают, мужиков пьяных гоняют лопатой… Сама как-то видела. И ничего. Говори уже.
Он тяжело вздохнул и оглянулся вокруг, скорее всего жалея уже, что поднял скользкую тему. Дорогая куртка, красивая обувь, а еще вкусный парфюм, стильная стрижка… не говоря уже о том, что в голове. Конечно, с ним знакомились и с удовольствием, и даже рассчитывая на что-то серьезное.
- Да нечего в общем говорить - скучно, предсказуемо, неинтересно, - подал он наконец голос, - так получается - нужна только ты.
- Допустим, - старалась я не упустить нить разговора, - что ты и правда хорошо относишься ко мне, но я хотела говорить не об этом. Будут дети… две девочки. Ты ни разу не спросил - кто здесь у меня? - обняла я живот, - тебе неинтересно, потому что они - не твои.
- Я знаю о девочках, Мариш. Ты мало мне рассказываешь, а расспрашивать и настаивать я не совсем имею право, пришлось узнавать самому. Я предупреждал тебя - мне нужна вся информация, - шагнул он ко мне и обнял, прислоняя к себе: - Ольга и Мария… Оленька и Машенька. Помнишь?
- Помню, - как не помнить, если эти имена мы выбрали как раз перед тем, как он подсел к Спиваковой. Но говорить об этом… и особенно сейчас, когда я так неважно выгляжу… Вызывая в его памяти ее прекрасный, блин, образ! Приятное, чуть щекотное чувство близости и уютной безопасности в его руках ушло…
- Поберегись! - прозвучало сзади.
Он шагнул в сторону, отодвигая и меня тоже - мимо промчался раскрасневшийся молодой мужчина, тащивший за собой санки, в которых весело визжал мальчишка лет четырех. За ними спешила, сильно отставая, смеющаяся женщина.
Слав опять потянулся, прижимая меня к себе, задышал в висок… Тяжелая и неповоротливая, я успела только напрячься и тут мой живот ощутимо шевельнулся - там шла очередная физподготовка.
- Они толкаются? - замер он, - так слышно…
- Да, весело им вдвоем. Там уже коленочки, локотки, - выдохнула я, - ты не представляешь себе что такое младенцы, да еще и чужие… не представляешь жизни с ними и их измотанной матерью, Слав. Это не тот дом, не тот комфорт, который был у нас раньше. Ты хоть задумайся! Это вопли, болезни, бессонные ночи - родные отцы бегут. А еще они станут постоянным напоминанием, что я была с кем-то еще - раньше только твоя, знавшая только тебя. Но дело не в нас с тобой - мои девочки! Я хочу, чтобы их любили, я не дам не замечать их, игнорировать, отсылать - «вышла вон в свою комнату, закрой за собой дверь»… Я-то их точно не обижу и гнать от себя не стану. Извини, но своих детей чужому человеку я не доверю.
- Совсем тварью меня считаешь? - ровно поинтересовался он, отходя в сторону.
- Нормальным я тебя считаю! Полюбить кого-то просто по желанию невозможно. Они безразличны тебе сейчас, так будет и потом. А я не хочу так, для меня они важнее тебя.
- Это тоже нормально. Но, Мариш... они будут маленькими, толстенькими и забавными, как когда-то Янка… Пошли, ты замерзнешь, - развернул он меня на выход из парка. Положил мою руку на свой локоть и повел к машине.
- Ты тратишь деньги, свое время, нервы… и это все зря - я не решусь, Слав, я не то, что не обещаю - я прямым текстом тебе говорю! - пыталась я донести до него, пока мы шагали по аллее с высокими заснеженными деревьями вокруг. Погулять бы тут неспеша, совершенно молча, любуясь настоящей, чистой зимой и дыша полной грудью, но я и правда стала подмерзать.
- Теплая просторная парка, Мариш… еще минимум два месяца зимы. Сейчас мы едем в магазин для беременных, потом немного посидим где-нибудь. Это не свидание, - сжал он мою ладонь на своем локте, - разве ты не хочешь вырваться из замкнутого круга - дом, работа, дом, работа! Я могу позволить себе и парку, и тарелку салата, и траты на вас сейчас и в будущем. Перестань валять дурака, это совсем ничего не значит…
Позже, уже вечером, я в который раз мерила длинную парку мятного цвета, то оттопыривая ее пальцами на животе, то обтягивая его. Разглядывала свое подурневшее лицо и удивлялась… Я не знала, что думать и что делать дальше - Слав пер, как паровоз, несмотря на то, как я выгляжу, на мои слова сегодня, да и вообще мало считаясь с моими отказами.
Он и правда изменился - стал серьезнее, выдержаннее, солиднее, степеннее. Старше? Я - психованнее, обидчивее, а еще ужасно тонкослезой… шмыгнула я носом. Мы с ним говорили, как разумные люди… или как два старика - ни искры, ни порыва… у меня во всяком случае. Может оттого, что сама установила дистанцию? А как иначе? Или думала не о том, нервничала…?
С мысли сбил звонок.
- Алло, - осторожно ответила я, взглянув на номер.
- Вы Марина? Марина Щербакова? - вежливо поинтересовался приятный женский голос, - я вторая жена вашего отца - Валерия и ваша однофамилица, как вы понимаете.
- Не понимаю и не хочу этого делать. Всего доброго!
- Я возле вашего дома, со мной ваш брат… не хотите познакомиться?
- Самонадеянно. Если вам нужна встреча со мной, то днем, в людном месте.
- Хорошо, - легко согласилась она, - сегодня погуляем по вечернему городу.
- Вы рассчитывали на ночевку в моей квартире? - удивилась я, - снимите гостиницу.
- Спасибо, в этом нет необходимости.
Мы договорились встретиться завтра: она, неожиданно нарисовавшийся брат, я и Слав. Я попрошу его быть на этой встрече. Раньше кинулась бы к Валентине, сейчас же вполне себе уместным казался этот вариант. И более безопасным.
Девочки вовсю толклись в животе - у нас пока еще одни на троих нервы… В ход пошел ромашковый чай, а потом и капли валерьянки - нужно было выспаться. Начну сейчас думать и не усну вообще, так что…
Глава 29
Я постаралась выглядеть максимально привлекательно. Не чтобы что-то кому-то доказать, а чтобы быть чуточку увереннее в себе. Сделала легкий макияж с акцентом на глаза…
Запросто могла и расплакаться - слезы не иссякали и практически мною не контролировались. Просились наружу при каждом мало-мальски подходящем случае. Не раз наблюдая их на процессах, на меня смотрели вначале с удивлением, потом - с исследовательским интересом, а дальше… Дальше я стала Фиалкой на постоянной основе. Кто-то из женщин, наверное, все же объяснил мужикам возможную природу такой слезоточивости. И теперь это явление некоторые просто отмечали и благодушно комментировали: - Шо, Фиалка, сегодня опять был потоп?
Но что не грозило мне сегодня, так это смотреть на жену отца глазами панды - чтобы смыть эту тушь, требовалось двухфазное средство.
Я встала на целый час раньше и постаралась отделить каждую ресничку, сделав их пушистыми, а глаза выразительными. Нанесла тон и мягкие серые тени на веки, внутренний край обведя серебристым карандашом. Подравняла брови, чуть удлинив их кончики и четче обозначив излом, грамотно отредактировала шрам, сделала губы, спрятала пигментные пятна… да просто постаралась! Светлые брюки для беременных, трикотажная туника серебристого цвета с фигурными металлическими наклепками вокруг ворота. Тонкая белая водолазка под ней. Ничего яркого и претенциозного - просто уверенность… хотя бы в своей внешности.
Наверное, у меня получилось - глубокий взгляд Слава, а потом и заинтересованные - сотрудников, стали тому подтверждением.
Меня, собственно, интересовал только мальчик… брат, если это действительно так. Потому что, получается, он самый близкий мой родственник? И было мучительно любопытно - что он, кто он, любил ли его отец хотя бы немножечко… или бесконечно много? Не как меня.
В уютной пиццерии, разделенной на зоны, ожидала молодая женщина… всего лет на пять старше меня, удивленно уставившаяся на мой живот. Ее возраст я определила навскидку. И был, конечно, мальчик - лет четырнадцати. Серьезный и похоже правильно воспитанный, он встал, когда я подошла и молча ждал, когда мать его представит.
- Здравствуйте, Марина! Я Валерия, а это ваш брат - Роман.