- Спасибо… - голова пухла от всего, что на меня навалилось.
Прощаясь с родственниками и нотариусом, я, наверное, была немного рассеяна. Валя уехала, а я шла увольняться. Сколько времени займет госпитализация, не представляла себе, но стоило ли тянуть на себе этот - последний месяц до декрета? Судя по моему состоянию, нет.
Уже на подходе к зданию суда приняла звонок от Слава.
- Вы закончили? - осторожно поинтересовался он, - как ты себя чувствуешь, сильно волновалась?
- Есть немного, но в пределах. Сейчас иду увольняться.
- Тогда перезвони, как только закончишь с этим, - потянуло от его голоса сквознячком, - отдам ключи… и еще - я встречался с Вадимом и Виктором. Посидим с тобой где-нибудь… или дома - как скажешь. У меня есть конструктивное предложение. Это касается безопасности - твоей и детей.
Глава 33
- Роды планируются в акушерском стационаре третьей А группы, - демонстрировал позитивную заинтересованность этим фактом невролог, - так что у вас есть все шансы попасть в те самые 38, 5 %…
- Че…го? - уточнила я слабым голосом.
- Акушерских показаний для КС и ограничения потуг нет - только неврологические и это уже хорошо… а чему, собственно, вы удивляетесь? - уточнил он, поблескивая очками… молодой, зеленый? Невролог, не акушер. Ведь мой врач, ведущий беременность, должен быть лучше подкован в этом вопросе? Он озвучил совсем другие цифры.
- С тяжелыми ушибами головного мозга статистика именно такова - благополучный естественный способ родов отмечен у тридцати восьми… - напрягся он, - подождите… вы разве не в курсе всех сложностей, связанных с последствиями вашей травмы? Мигреневые боли, это одно из них, но ведь они не прогрессируют. У нас успехи?
- Да, успехи точно есть, после травмы боли были буквально невыносимыми, - выдавила я, как-то опадая вся…
- Марина Станиславовна, периодически возникающая депрессия тоже может быть последствием УГМ, - осторожно предположил врач.
- Нет у меня депрессии! - вырвалось с раздражением. Какого черта?!
- Вам стоит настроиться позитивно - я ведь не пытаюсь ввести вас в заблуждение, врать и внушать ложную успокоенность. Вы серьезная разумная женщина и… просто вспомните сейчас, когда последний раз смеялись, радовались? Хорошенько представьте эти приятные моменты - ближайшие… от них и пляшите. У меня это отлично работает. Но, наверное, стоит подключить психолога, пока будете находиться на стационаре… я даже настаиваю на этом, - сделал он запись в истории болезни, - в этой клинике хороший специалист.
- Да… да, конечно, - качала я головой, как болванчик.
Хреново дело… шансы на благополучный во всех отношениях исход вдруг резко сократились от восьмидесяти до тридцати процентов. И че? Резко захотелось поговорить об этом с кем-то, пожаловаться, поплакаться, и чтобы меня утешили, успокоили, на хрен посылая убийственную статистику. Чтобы пообещали и даже гарантировали в дальнейшем ХЭ, внушая позитив.
Ожидаемо хлынули слезы… Тук-тук-тук - стук набоек о каменный пол вестибюля казался оглушительным, ввинчиваясь в уши. Почему я в туфлях, зачем? Не вылезу больше из кроссовок и тапок. Депрессия? Вряд ли, если ее увидел только этот… молодой-зеленый. Но и правда - когда я смеялась последний раз, радовалась чему-то? С Саней? Да - там я смеялась, с готовностью отвечая на его шутки и стараясь затереть новыми впечатлениями не самые хорошие. А от души, со спокойным сердцем и чувством, что я счастлива по-настоящему… когда я была счастлива последний раз?
Когда маме подарили то кресло-лифт и она радовалась, а вместе с ней и я? Нет… не совсем то. А может когда узнала о двойне? Тоже нет - мои ощущения тогда были остро приправлены чувством ответственности, вдруг упавшим на плечи. И все эти месяцы главным было не счастье, а страх за детей и маниакальное желание выжить.
Слав ожидал у машины.
- Как прошло? - вцепился обеспокоенным взглядом в мое лицо, помогая сесть в салон.
- Нормально, - глухо выдала я, сжимая в кулак ладонь, хранящую сухое горячее прикосновение его руки. Привычно прогнав, убрала лишние мысли из головы. Он хотел поговорить о чем-то, где-то посидеть вдвоем? Но сегодня у меня и так перебор - с наследством, с этим… процентным соотношением. Нужно переварить все это, обдумать, пережить, нарастить броню дополнительно. Я не готова к словесной схватке, не готова контролировать каждое слово, взгляд и жест - в моей броне трещина...
- Извини, я устала и серьезный долгий разговор просто не потяну. Можно коротко?
- Хорошо, я отвезу тебя домой, - помолчав, согласился он: - А если коротко… у меня есть несколько предложений, как сделать твой новый дом безопасным. И не только это - я посоветовался с Валерией…
- Ах, с Валерией… - кивнула я, - вопрос неактуален - вселюсь я в тот дом куда, как не скоро - ближе к родам, а скорее - после них. Придется полежать в больничке.
- Все-таки что-то серьезное? - сжал он крепче руль.
- Что может быть серьезнее родов? - выдала я и замолчала до самого дома.
- Завтра заехать за тобой?
- Нет, спасибо, завтра у меня госпитализация. Теперь ты свободен от опеки надо мной и спасибо огромное, конечно… - вяло заспешила я, потому что… чертова мигрень!
- Понял. Больше надоедать не буду, - ровно выдал он, - мне было не в тягость, а только в радость, Мариш.
- Да, Слав… спасибо тебе за все еще раз.
Он проводил меня до квартиры и попрощался, пытаясь сказать что-то еще… заглянуть в глаза.
- Все, Слав… все… - закрыла я перед ним дверь.
Не до тебя… тут выжить бы! Как мне выжить, Господи?! Что мне сделать, чтобы выжить? Да что же за фигня такая творится - сплошная? Когда уже просвет, когда наконец послабуха - в конце-то концов?!
Я не знала тогда, просто не могла знать, что теперь очень и очень нескоро увижу Славку. Что он перестанет мелькать, навязывая свою помощь… я же этого хотела? Что больше не станет звонить и говорить со мной этим своим… ожидающим голосом. Раздражающе ожидающим. И смотреть с голодным ожиданием или вообще… непонятно как. И оттого, что я не могла ответить его ожиданиям, всегда было это чувство неловкости и неудобства, натянутости в нашем общении. А еще и обида опять, потому что сам же… Он же сам! Не я все испортила.
Максимально дистанцироваться физически и эмоционально тоже - стало постоянной задачей и настоящей работой для меня, вызывающей напряжение, а оттого и усталость. Я постоянно работала над собой, не давая Славке и шанса опять пролезть в душу, не разрешая себе поверить и довериться ему, как раньше - полностью, безусловно и безоговорочно. Это потребовало бы еще большей работы над собой, сил на которую не было.
Потом, все потом! Если судьба даст мне шанс, я серьезно подумаю. А пока нужно все силы бросить на то, чтобы выжить, все делать для этого. Как ни странно, работа в суде стала одним из способов - не давала времени ненужным мыслям, занимая их полностью. Слав тоже был одним из способов и будь у меня другая возможность поберечься, я воспользовалась бы ею. Но он предложил свою помощь очень вовремя.
Теперь же ничего не зависело ни от меня, ни от него - только от врачей. Значит нужно сосредоточиться на их рекомендациях и установках, максимально забив на все остальное, что меркло перед желанием увидеть девочек, пережить их появление на свет.
Все остальное подождет.
Эти три месяца в клинике обошлись в кругленькую сумму, но ко времени родов я уже стала настоящим философом, общаясь с психологом Юлией - резковатой сухощавой женщиной. Соглашалась с ней в том, что все в этой жизни относительно и случайностей не бывает - есть закономерности, выстроенные нашей реальностью.
В связи с этим нечаянно напрашивался утешительный вывод, что и то странное зачатие, и помощь вдруг возникшего на горизонте Слава, и внезапно упавшее на меня наследство - всё это звенья одной цепи, которая держит меня на плаву и должна выдержать, иначе в чем смысл всего происходящего?
Хотелось верить в такую постановку вопроса, хотя и попахивало от нее мистикой.
Замечательное питание, отличные условия в палате, приятный персонал, лечение… Теперь я могла позволить это себе, не испытывая угрызений совести - психолог попыталась понять действия моего отца. Может она и слишком глубоко копала, но ее объяснение дало мне спать спокойно: будь завещание без условий, я не приняла бы наследство, сразу же отказавшись от него на эмоциях. Возможно, и жалела бы потом, как предположил Рома, но я знала себя - отказалась бы точно. А он зацепил меня, разозлил, заставил разбираться, говорить с его женой, узнать о нем больше, чем я знала до этого. Намеренная провокация - вот что такое это было. С какой именно целью - я никогда уже не узнаю. Но я на нее поддалась, о чем больше не жалела. Добился он того, чего хотел или нет, уже не имело значения. Но сейчас я чувствовала к нему благодарность.
Деньги отца стали еще одной возможностью, и я ею воспользовалась. Потому что все неважно - былые счеты, обиды, месть моя или его… если год повернул на весну, может последнюю в моей жизни. И капель слышится звонко, как никогда до этого, а воробьи чирикают особенно радостно, что ли? Почему я никогда не видела их, не обращала внимания? А сейчас часами могла заворожено наблюдать их купание в лужах и шумные молниеносные драки. А еще - солнце. Оно становилось все ярче и жарче. А трава лезла из земли буквально на глазах.
Я ходила в вестибюль на этаже смотреть сериалы вместе с другими женщинами, хотя никогда раньше ими не интересовалась. И не подружилась, конечно, но вполне заинтересованно обсуждала перипетии любовных похождений или детективные повороты. Много читала, часто говорила по телефону с Валей, Романом, Ксюшей, которая родила в марте третьего сына, что стало сюрпризом - полом ребенка они намеренно не интересовались.
- И что теперь? - было мне чуточку смешно.
- Да ржем… что еще? - смеялась и она тоже, - папка не ювелир получается, но и бракоделом назвать язык не поворачивается. Назвали Артемом - Темушка, Тема, Темка… толстый будет, как Дима. А Димка выбегался - сейчас, как сайгак, вытянулся буквально за пару месяцев. Леша анекдот рассказал, хочешь? Папаше говорят - какие у вас замечательные двойняшки! А тот отвечает: да нет - он у меня один, просто очень шустрый. Это о нашем Димоне. Ну, увидишь потом. Теперь ты - твоя очередь, Мариш, мы ждем от тебя невест. Чтобы все в тебя и никак иначе, слышишь? - радовалась жизни Ксюха. Радовалась вместе с ней и я.