И я отпустила себя, отсыпаясь два дня - дергаться и переживать точно не стоило, все равно от меня мало зависело.
Девочек приносили пару раз в день, клали мне на грудь. Я чувствовала их вес и тепло, а еще тонкий младенческий запах. Рассмотреть их так, как хотелось - досконально, пока не получалось. Но все то время, что они оставались со мной, я слушала их дыхание - нормальное, уже не шумное. И только теперь позволила себе мечтать - как буду гулять с коляской, кормить грудью, целовать щечки… сейчас только опасливо касалась губами слегка опушенных темным пушком макушек, опасаясь разбудить. Еще слабенькие и уже накормленные, они всегда спали и цвет глаз я не могла узнать… мои серые или, как у их биологического - карие? Неважно…
Обычно после кесарева выписывают на пятый-шестой день. Доктор продержал меня до десяти, наблюдая заживление шва. Но все-таки день выписки наступил. Меня обещали встретить.
- Мамочка, на выход! Готовы? - заглянула ко мне в палату медсестра, - там целая делегация - ждут вас.
Валя и Ксюха? Леша? Я оглядела себя - платье сидело слишком плотно, я набрала гораздо больше десяти килограмм за беременность. С девочками что-то ушло, но остальное категорически не желало вмещаться в девичий можно сказать размер. Свободный плащ скрыл это безобразие, я застегнула его и выдохнула - волновалась. Хотелось даже не выйти, а выбежать к солнышку, в лето, которое уже почти наступило - аномально теплый апрель зеленел густой дымкой на деревьях и ярко цвел одуванчиками на газонах. Двадцать два… с ума сойти! И тихие дожди ночами, свежесть, легкая прохлада ветерка. Господи, как я соскучилась по всему этому, как хотела уже вырваться отсюда!
В коридоре прохаживались женщины, проходя мимо, я прощалась со знакомыми. У выхода меня ожидал доктор. Я подошла и молча обняла его. О чем говорить? Сто раз уже все сказано. Похлопав меня по спине, он предложил:
- Провожу вас? Сейчас принесут детей. Как общее самочувствие, Марина Станиславовна? Молока хватает?
- Пока - да… и все остальное замечательно, Андрей Максимович. Шов еще тянет, конечно...
- Это в пределах… помните - тяжелее одного младенца не поднимать, интимная жизнь не раньше, чем через два месяца, повторно беременеть нельзя минимум два года, - увлекал он меня к выходу из отделения.
- Помню-помню, как о таком забыть? - хмыкнула я. Медсестра вынесла девочек, и я увидела, что Валя передала все, что положено для выписки. Сейчас недавно накормленные дети тихо спали в красивых конвертах с рукавами.
При выходе из здания я замерла, не ожидая такого зрелища - возле ступеней действительно толпилась куча народу с воздушными шарами, цветами и даже с транспарантом, где красовался лозунг «Даешь красивых невест нашим крутым мужикам!». Его держал широко улыбающийся Лешка. Я тоже улыбалась во весь рот, вглядываясь в толпу - Валя, Ксюша, Виктор и - о чудо! Даже Атанасов и Анатолий с моей работы. Фотограф уже щелкал меня вместе с медиками. Здесь были еще какие-то незнакомые женщины, молодой парень… И улыбка померкла - от припаркованной совсем рядом машины ко мне быстро шагал Слав с букетом цветов и двумя пакетами в руках. И если бы только это - на парковке было еще несколько машин, и возле одной из них - светлой иномарки стоял Барканов… будто кадр из прошлого. Откуда он здесь? Как? Зачем?
Ладони вспотели… по ногам к паху пробежали колкие неуютные мурашки, неприятно потянуло низ живота и свежий шов. Один из самых счастливых дней моей жизни грозил превратиться в фарс или кусок пошлой мелодрамы. Я улыбалась застывшими губами, глядя на Валентину - она спокойно провожала взглядом Слава.
Он взбежал по ступеням и, заглянув мне в глаза, вдруг крепко обнял обеими руками, в которых держал цветы и пакеты. Наклонился и поцеловал в щеку, задержавшись так и шепнул заодно на ухо:
- Чшшш… сыграй сейчас, просто сыграй, Мариш. Потом сразу уеду, не переживай, - и обернулся к доктору, протягивая пакет: - Андрей Максимович, нет слов, чтобы выразить всю нашу вам благодарность! Это вам на память о наших девочках.
- Спасибо, Влад, - растроганно взглянул на него доктор, заглянув в пакет.
Влад? Они знакомы, виделись?
- Сестричка, а это коллективу от семьи Щербаковых, - поставил Слав пакет на плитки пола, потому что руки у той были заняты детьми.
- Тогда обмен, как и положено, папаша, - протянула она ему один из свертков, - держите свою красавицу!
- Да, конечно! - с готовностью принял он то ли Олю, то ли Аню.
- Надежно держите? - оценила его судорожную хватку медсестра, - молодец! Теперь вы, мамочка - для истории, снимают же! - и пристроилась позировать вместе с нами, как и доктор с другой стороны.
На моем лице сияла то ли улыбка, то ли оскал - потом увижу на фото. В сторону Барканова я не смотрела. Но когда пришло время спускаться к остальным встречающим, светлая машина уже отъезжала с парковки. Все… надеюсь, теперь все - обессиленно прислонилась я к Славу, цепляясь за его локоть.
- Мась… - прошептал он, - это что… у нее родинка? Уже? - прозвучало чуть растерянно.
Я усиленно пыталась вникнуть в суть вопроса...
Глава 35
Идеально ровные плоские камни были уложены так, чтобы по ним удобно было идти, нешироко шагая. Дорожка напоминала тропинку в горах, довольно заметно поднимаясь к подиуму, символизирующему чайный домик. На него нужно было подняться по нескольким ступеням. Хаотично расположенные карликовые сосны, какой-то кустарник, бонсаи-переростки и шелковая трава росли прямо из земли на уровне дорожки. Она петляла по изысканному зимнему саду мимо растений, обросших мхом камней, нескольких декоративных фонарей и деревянной трубки, периодически наклоняющейся, изливаясь водой и издающей ритмичный стук. Тихо журчал искусственный ручей.
Пока все Владу нравилось - ухоженный сад, запахи, нежная мелодия с тихим звучанием, имитирующим звуки ветра и шелест листвы. Несколько неудобным было только то, что пришлось переобуться в тапочки.
Они с Михаилом поднялись на подиум, заставленный всевозможными приспособлениями для чаепития, где их уже ожидал пожилой японец в скромном темном кимоно. Коротко поклонились мужчине в ответ на его вежливый поклон и сели на интересные стульчики - со спинкой, на которую можно откинуться, но - о чудо! - совсем без ножек. Ну, хоть не на коленях стоять! А японец легко опускался на них, демонстративно омывая пиалы, наливая воду медным с длинной ручкой черпачком…
А дальше, собственно, была сама церемония - спокойные выверенные движения, завораживающие и даже будто гипнотизирующие своей размеренной плавностью. Строгая последовательность действий, когда ни единого лишнего жеста и даже взгляда. И спокойная беседа-объяснение происходящего - обязательный атрибут первого посещения. И пышная пенка, поднявшаяся над глиняной чашей и показавшая, что чай маття уже готов. Чуть сладковатый вкус непривычно густого напитка - совсем без горчинки, присущей зеленому чаю, тоже понравился Владу. К нему подали крохотные пирожные - чайная церемония в обеденное время подразумевала и такое дело.
- Будто в Раю побывал, спасибо, Влад! Как он сказал…? Покой и тишина, гармония, чистота и почтительность? А ведь самураи во время чайной церемонии и саке баловались… Вам самому-то понравилось? Или это такая жертва в угоду гостю? - поинтересовался Михаил, когда они вышли на улицу. День был теплым, солнечным. Этот апрель вообще баловал идеальной погодой.
Влад оглянулся на здание, внутри которого остался кусочек Японии. Все эти звуки, запахи, вкус пирожных и необычный - чая…
- Пришел к выводу, что нужно чаще менять обстановку. Чужая культура, новые впечатления… нет - я тоже доволен. Но предлагаю посидеть, где кормят посытнее - места уже разведал, знаю, - осторожно предложил он доктору.
У него все опять катилось кувырком, но не совет ему нужен был и не оценка действий. Просто так получилось, что поговорить о наболевшем, личном оказалось совершенно не с кем, а в этом чувствовалась настоящая потребность. И так последние полгода держал все в себе. Сцепив зубы, молчал о том, что важнее всего, скупо говорил с Маринкой только по делу. Она задала этот тон, а он не смел пойти поперек, провоцируя и раздражая ее. В самом конце уже после каждой встречи с ней его трясло. Не только руки - душа тряслась, как желе, потому что постоянно сдерживался, постоянно боялся сказать что-то не так, посмотреть, сделать что-то не то. Сорваться боялся. И сорвался.
Михаил понимал, конечно, что его приглашают не только на чайную церемонию, но согласился сразу, даже демонстрировал энтузиазм. Влад потом вспомнил, что даже забыл спросить - может это действо ему уже знакомо? И даже скорее всего. С его-то увлечением чаями, но что уж теперь…
- Наверное, это окончательно - все, - ответил он психологу, когда ожидаемо был задан вопрос о его отношениях с Мариной: - Три раза за три года был отчетливо послан. Навязывал свою помощь…
- Жалеете об этом?
- Вот это - нет, - мотнул головой Влад, - я покоя не знаю, если только заподозрю риски или угрозы для нее. Потребность такая маниакальная рисуется - устранить, обеспечить, обезопасить. Чтобы жить - буквально… нормально спать, есть, работать, мне нужно быть уверенным, что с ней все в порядке. Иначе начинается дурдом: ем себя, надумываю, возвожу в энную степень.... да что говорить - там же окна почти в пол! Я уже в картинках видел, как их вскрывают снаружи и лезут в дом. Запираемых ворот на территорию совсем не было.
- Сейчас с этим все в порядке?
- Да, если только она не решит снять с окон решетки. Я заказал у хорошего мастера, настоящий художник… но дама, которая «делала» сам дом, заявила, что они утяжелили воздушный фасад.
- Возможно потому, что это не ее дети будут там жить? - кивнул психолог.
- На это вся надежда - что Марина подумает в первую очередь о безопасности, а не красоте, хотя там полурешетки с возможностью установить цветочные вазоны - как в Европе, - кивнул Влад официанту, поставившему перед ним вкусно пахнущую тарелку: - Но там есть еще одно «но» и это очень важно, хотя и терпит, пока девочки еще не бегают - свободный доступ к воде. Душа как-то не на месте… становлюсь параноиком, наверное. Долго ждали, да? - виновато взглянул он на набросившегося на еду собеседника, - но кормят здесь хорошо, я был пару раз с клиентами. Наскоком, на пару слов… голоден был и остался потом, сделал заказ. Остался доволен. Хотя дорого, конечно.