Но о музыке я запомнила и стала включать иногда спокойную фоновую классику. Дети слушали, а потом, кажется, и привыкли к таким концертам. В сентябре, взяв несколько уроков, чтобы освежить навыки вождения, я отпустила Лию, оставив при себе Дарью. Илья нашел работу и закончил с забором вокруг участка. Жил пока в той квартире, а Даша - со мной, круглосуточно. Так было удобнее ей и мне. Но раз в неделю она брала выходной и тогда я оставалась одна на целый день - только с детьми. К пяти месяцам они вели себя намного спокойнее, промежутки между кормлениями стали дольше, спали они крепче. Правда до сих пор не лезли первые зубы, и я снова забила тревогу. Была привычно уже почти послана - мне молча ткнули в нос книгу «Ребенок от рождения до года». Оказалось, что первые зубы могут начать лезть и в семь месяцев. А я паникер! Ненормальная мама, зацикленная на негативе и болезненно настроенная на него. Я согласилась с этим, покаялась и смирилась с тем, что все сроки у нас сдвинуты, но в пределах нормы.
Скоро девочки и правда - улыбались и даже смеялись, только увидев меня. И даже больно щипали крохотными пальчиками за грудь, и прикусывали голыми деснами соски, требуя еще молока. Узнавали меня, радовались мне. Мои, только мои девочки, только мои…
Часто приезжал Ромка. Валерия - нет. У нее появился мужчина. Роман говорил об этом спокойно, хотя чувствовалось, что недоволен. Я тоже удивилась - мама так и не посмотрела на других мужчин. Может и зря, и даже - скорее всего. Но так быстро! После того, как мачеха уверяла в большой своей любви к отцу? И тут вовремя вспомнилось, как сама спасалась Саней. Когда еще безусловно любила бывшего мужа, который и сейчас еще снится и постоянно лезет в мысли. Хорошо - умею гнать их. Но, наверное, я понимала Валерию.
- Он красиво ухаживает, говорит красивые слова - льстит и все такое, - пытался понять мать Роман, - она хочет этого, наверное - ну… ласки? Папа был всегда холоден. Понимаю, но все равно неприятно, - морщился он, - мама сказала, что каждой женщине нужен мужчина. И чтобы учился тоже вот так… ухаживать. Я думаю, что она не влюбилась, а просто…
А просто хочет ласки и внимания. Я тоже хотела. И понимала, что насмерть заперла себя в этих стенах - удобных, красивых, но сильно на отшибе, очень в отдалении. Мужчины, с которыми я общалась эти месяцы - Алеша и Илья, особями противоположного пола не воспринимались. Илья был всего на четыре года младше и неплох собой, но даже искры интереса к нему у меня не возникло. И все эти годы тоже - ни к кому. Исключением стал только Саня, но неистребимая моя вина была самым лучшим объяснением всему, что касалось наших с ним отношений.
- Пока что я не понимаю маленьких детей, - внимательно изучал племянниц Роман, - вероятно, это временно, пока нет возможности полноценно общаться с ними. Или же… Марина, а может быть так, что папина болезнь как-то частично… или может как-то периодами… - мучительно напрягался он, отводя взгляд.
- Нет, Ром, - хорошо понимала я его, - я хорошо помню его, и ты - тоже. У нас с тобой все не так. Хотя я тоже думала об этом и не раз. Скорее всего, сказывается особенность проживания с отцом. Мы с тобой сознательно тормозили проявление эмоций, чтобы не раздражать его. Но есть в этом и плюсы - тренированная выдержка, воля, характер. Только сильно на них не надейся - сорвать может в любой момент. Я тяжело сорвалась - было дело, имей в виду такую возможность. Мы с тобой вполне способны чувствовать, может даже сильнее других: привязываться, любить, обижаться, страдать. Когда-нибудь найдется человек, с которым ты совсем отпустишь себя, станешь доверять ему и не будешь стесняться говорить и делать очень личные и даже интимные вещи. Пускай тебе повезет с ним… ней. Ты хороший и умный, Ром! Вырастешь настоящим мужчиной, отлично знающим - как нельзя делать. А это даже важнее, чем уметь… вот как мамин ухажер - льстить, угождать. А может это у него от души, просто ты не знаешь всего об их отношениях. Не переживай, для мамы ты важнее его - это было очень заметно, - обнимала я брата, а он не отстранялся, тихо покачивая коляску со спящими племянницами.
Тогда было жарко и даже душно, сильно пахло петуниями. Они буйно разрослись в кашпо под окнами и в небольшом цветнике - алые, белые, голубые, розовые! Над водой стояло марево, вода слепила глаза частой солнечной рябью, а противоположный берег звенел далекими голосами - там недавно оборудовали пляж, навезли песка, сделав дно чистым и пологим. До нас звуки оттуда доносились будто сквозь вату - сносило ветерком, глушило поднимающимися от воды влажными испарениями?
Девочки спали, укрытые легкой пеленкой, в одних только распашонках и подгузниках. Мы тоже отдыхали от жары, спрятавшись в тени, одетые в свободные шорты и широкие футболки.
- Мне немного обидно за папу, - признался Роман шепотом.
- Да, есть такое - недоумение или непонимание. Но я ведь тоже многим обязана ему - смотри, как тут замечательно. Так что мне еще и немного стыдно. Особой вины за собой я не чувствую, но что-то такое все же есть… Незаконченность, недосказанность? Упущенная возможность, - призналась я.
- Хочешь съездить к нему? - тихо спросил брат.
- Не знаю… но через месяц официально вступать во владение наследством.
- И тогда совсем совесть замучит? - удивительно понимал он меня.
- Не знаю, Ром… пошли потихоньку, Даша нас покормит.
Глава 37
Даша не была профессиональным поваром и всегда готовила простую и сытную домашнюю еду. К счастью, Роман был непривередлив, я - тем более. Когда-то, было время, я старалась радовать мужа изысканными блюдами - сложными, требующими дотошной выверенности рецепта и настоящих усилий, чтобы добиться красивой подачи. Что-то получалось и отвечало… но чаще случался облом. И не то, чтобы на выходе было совсем несъедобно, но затраченных усилий точно не стоило.
Дело было в нарушении технологии приготовления или продукты не совсем те… но я охладела к «высокой» кухне на своей территории. Слав иногда вспоминал удачные случаи и даже просил повторить, но как-то… У меня особо не было на это времени, поэтому в нашем доме еда всегда была, но тоже больше простая.
А как-то он пытался готовить сам… что-то из того самого - изысканно-сложного. Тогда у него появилось время - сломал руку и сидел дома. Я не видела смысла во всем этом и не понимала причин такого упрямства, тем более - с такой рукой... Но раз уж муж болеет, психует от этого и злится, то после работы молча встала у станка и стала готовить. Затянулась эта бессмысленная катавасия до поздней ночи. Я так и не знаю до сих пор - съел он потом мое творение или же выбросил наутро?
Все чаще я вспоминала Славку вот так - по разным поводам. И, кажется, даже знала причину этому, потому что где-то глубоко в моем сознании мысли о нем были непонятным образом завязаны на условия завещания. Непонятным потому, что ни планов касаемо него я не строила, ни решений не принимала - все уже было решено и больше того - приведено в исполнение. Нет… здесь было что-то другое - незавершенка, непонятки? Даже для себя самой.
Из размышлений меня вырвала громко сказанная братом фраза:
- А я больше всего люблю домашние пельмени! Но мама много работает, ей действительно некогда, а их слишком долго готовить.
- И-и-и… да налеплю я тебе твоих пельменей! - легко пообещала добрая Даша, присаживаясь за стол и вытирая мокрые руки о цветастый передник: - Будут ждать тебя в морозилке.
Так потом она и сделала.
И дело в пельменях или чем еще, но Ромка зачастил - пару раз в неделю был точно. Из Москвы шесть раз в день к нам ходил большой и надежный автобус. Были и другие способы добраться, но для брата юркие быстрые маршрутки были под запретом, и здесь я была согласна с его мамой.
К тому времени, как Роман распробовал Дашины пельмени, погода резко поменялась с летней на осеннюю. Вот только что мы плавились от жары и тут сразу пошли дожди, весь регион накрыло похолоданием. И я как-то вдруг поняла - сейчас или никогда. Дальше станет еще слякотнее, а у Романа станет напряженнее со школой - пойдет новый материал, и он не сможет приезжать так часто. А сама я то ли трусила, то ли никак не решалась...
Мои девочки стали спокойнее - уже стабильно наладилась работа кишечника и режим, реже стали крики, а звуки, которыми принцессы привлекали внимание, стали разнообразнее, как и мимика. Я, наконец, дождалась улыбок, предназначенных маме и осознанного хватания предметов и немного успокоилась. Все мои страхи касаемо беременности с родами и развития детей во многом оказались надуманными. Кто-то должен был постоянно притормаживать меня, не давая погружаться в панический бред… критиковать мимоходом или даже прикрикивать, чтобы включила мозг. Была бы жива мама или если бы… а вот тут я сама себя тормозила - преуспела в этом за четыре почти года.
В общем, договорившись с Дашей и оплатив Лие разовый вызов, я качественно сцедилась и оставила девочек на них. Поездка должна была занять больше, чем половину дня - я предусмотрела и это тоже. Вместе с Ромой мы ехали на могилу к отцу. Само место я нашла бы и сама - старое кладбище находилось в черте города и считалось закрытым - семейное место для захоронения Валерия выкупила через аукцион. Могла и сама... но с братом было спокойнее - присутствие даже юного еще мужчины действовало на меня правильно.
Мне нужно было поехать.
Взглянуть на фото отца в зрелом возрасте, подумать рядом с ним, может сказать пару слов… каких - пока еще не знала сама. И не то, чтобы это было настоящей потребностью или таким порывом души, скорее - чем-то вроде обязательного ритуала или жеста вежливости. В общем, нужно было закрыть гештальт хотя бы пока так. Я сама не понимала, что чувствую сейчас или может пойму у его могилы. Планировала еще заказать молебен, обязательно поприсутствовав на нем - Даша сказала, что так будет правильнее. А еще поставить свечку за упокой там же - в часовне.
Так все и произошло - более-менее спокойно, мирно и чинно. Слез не было. То ли иссякли за время беременности, то ли не способствовало что-то - мерзкая погода в том числе, но мы с Ромой быстро закончили у самой могилы, немного прибравшись и поместив в вазу свежий букет. Посидели молча, взявшись за руки и глядя на фото на временном памятнике. Оно было из старых и ничего нового об отце мне не сказало. Более теплого чувства к нему не возникло, сожаление разве… И слов, кроме благодарных, я