Елена была исключительно красива. И если бы не некрасивая их с Вадимом история, то он обязательно залюбовался бы ею, как красивым пейзажем или грациозным животным, или же цветком. Но мнение об этой женщине на тот момент уже сложилось, и он смотрел на нее предвзято и даже с каким-то… пристальным ироничным ожесточением. Отмечал, что да - красива, но как опасное оружие или сверкающая чешуей змея, раздувшая капюшон и гипнотически раскачивающаяся перед жертвой. На него, в отличие от Вадима, этот гипноз не действовал, но повод пофилософствовать дал - он кой-то черт сравнивал! И даже не с Мариной, а в философском плане - с Ритой.
Теща и в молодости, наверное, не была красива, но рядом с ней было хорошо и тепло. Замечательный человек, исключительно комфортная личность… Спивакова - полная противоположность. И он тогда «открыл» для себя - настоящая красота и правда не во внешности, она действительно внутри человека. Полно так открыл и окончательно… пьяный идиот. Размышлял там, мусолил давно известное, чувствуя себя до хрена мудрым и прозорливым. А Марина тем временем сидела одна и смотрела на него - такого. Сейчас блевать от себя хотелось… он завозился в постели и лег навзничь, тихо охреневая от своих выводов, так похожих на правду.
Он и Спивакову тогда не понял - долбень бухой. Там все было гораздо глубже и серьезнее, как показало время. Может и не теплой и уютной, но личностью она была сильной… хорошо, во всяком случае, держалась в той ситуации. Женщин вообще хрен поймешь, да и не нужно их понимать - чужих. Нужно чувствовать свою, а он…
А он будет виноват в своем идиотизме до конца жизни - независимо от того, простит его Маринка или нет. Всю жизнь будет доказывать, что она не ошиблась, дав ему возможность быть рядом. Пока только быть рядом - до остального еще нужно дожить. И рядом с ней это будет особенно нелегко. Потому что случайно распахнувшийся на коленях халатик… налитая грудь с неожиданно темными сосками и голубыми венками под тонкой кожей… ее запах и весь такой родной, домашний вид… А еще и длительное воздержание, которое воздержанием и не чувствовалось. Когда появлялось неудобство в штанах, он просто гасил его, привычно уже сбрасывая напряжение в душе.
Нужно было настраиваться, что близости не случится еще очень долго. И в связи с этим как раз и стоило вспомнить Спивакову и держаться, держаться, держаться… как держалась тогда она. Сегодня он сорвался в поцелуи, а Марина на них не ответила. И он очень сильно подозревал, что не случись эта сцена на людях, его ждала бы полная и окончательная отставка.
Но что важно, важнее всего - она допустила его к детям. Даже разрешила взять на руки, а это значило гораздо больше, чем постель. Это почти полное, безусловное доверие к нему, как к человеку. Значит в ее глазах он не безнадежен. И оно стоит того - мучиться и ждать, пока она захочет его, как мужчину и даст знать, а пока… Пока, кроме всего - ухаживать. Цветы, разные приятности для нее и детей… Нужно постоянно демонстрировать свой интерес, показывать, что любит, что ждет ее. Это нужно, потому что в его голову и мысли она не залезет, а вот надумать лишнего, как умеет, может запросто.
С утра Влад тихо покинул спящий дом. Красивый дом, который до этого категорически не любил. Он стал знаковым объектом, еще одной стеной, отдаляющей его от Марины. Но он уже работал над своими комплексами, а еще здесь жили они - его будущая семья. Сейчас треклятый дом уже воспринимался немного иначе.
Вопросов оставалось!
Как решит Марина вопрос с наследством? Сможет ли она поверить ему полностью, окончательно? Решится ли еще когда-нибудь на детей, если ему самому страшно думать об этом в связи с ее здоровьем? И как обстоит дело с этим самим здоровьем?
Он не смел спрашивать - пока не имел на это права, как и на многое другое. И как быть с его работой в другом городе? Вопросов до фига - думал он, выезжая на трассу - но лед тронулся, господа присяжные заседатели! Его допустили в святое святых - детскую, и от полного осознания этого сейчас хотелось радостно орать. Он с трудом тормознул себя, не притопив на трассе.
И мозг в связи с тем, что решилась или почти решилась главная его проблема, работал как-то иначе - дело Корхов вдруг обрисовалось ясно и прозрачно. Он уже знал, видел, как помочь этим людям. И соответственно заработать денег, конечно, потому что у него семья, дети. Принцессы… сказала Марина? В закаканых подгузниках… То, что Марина его простила… а скорее - пока просто допускает такую возможность, этим пасмурным утром осознавалось особенно полно и сильно. А вечером он снова будет рядом с ней. Это уже много, это до хрена много! И если… нет - когда все у них решится, нужно венчаться и обязательно. Рита всегда этого хотела, а они отнекивались.
Сырой асфальт мягко ложился под колеса, в просвет между тяжелыми тучами вдруг выглянуло солнце. Пусть это будет знаком! Пожалуйста, пусть это будет хорошим знаком!
В целом он правильно просчитал ситуацию - Марина еще решалась и решалась трудно. Она наблюдала за ним, будто заново изучая - часто ловил на себе ее задумчивый ускользающий взгляд. Принимала цветы и вкусности, молча складировала в детской развивающие игры на будущее и игрушки, уже подходящие девочкам по возрасту. Улыбалась, встречая его, но как-то это все… будто того и ожидая. А собственно… только так и мог вести себя полезный в хозяйстве виноватый мужчина. Но что еще можно сделать - он просто не знал.
Чесались руки и зудели ладони - обнять и хотя бы легонько прислонить к себе… шагнуть к ней, притянув и почувствовать мягкость тела, его теплый молочный запах. Хотя бы так, пока хоть это. Но страшно было сорваться, а еще он помнил те свои поцелуи. Они должны стать желанными для обоих, только тогда в них будет смысл.
Что-то изменилось безо всякого напряга и усилий с его стороны, когда ему сообщили, что готов эскиз памятника для Риты. Это был даже не памятник - священник сказал, что на православной могиле должен стоять крест. Это и должен был быть он, только высеченный из камня - стройный, с ажурными краями. Нужно было получить одобрение Марины - там были еще варианты. Их все скинули ему на почту, и он потащил ее в «свою» комнату смотреть в ноуте - его вещи потихоньку, но верно заполняли гостевую.
Нет, там между ними ничего не произошло, кроме разговора. Он даже и не думал тогда… Они вдумчиво рассматривали и обсуждали варианты, а после он заметил, что Марина смотрит на него немного иначе. Как современный сверхточный датчик или какое-то сверхъестественное мерило, он научился считывать любые нюансы ее поведения, жестов и взглядов и понял - тогда точно что-то изменилось.
А потом его нашел Барканов. Это было неожиданно - их разговор в кафе бизнес-центра. Он по-настоящему забеспокоился и согласился на разговор - нужно было знать, чего ждать от этого человека. Не хотелось сложностей на будущее для Марины и к девочкам он вдруг заревновал - перед ним сидел их настоящий отец и задавал вопросы - прямые и четкие. Чтобы совсем уж не осталось сомнений? Потому что отследил сука - они с Мариной продолжают быть в разводе.
- Это было ее право на лево, - отрезал он в ответ на вопрос, - я разово изменил по глупости, но расстаться было не лучшей идеей - мы любим друг друга. А простить… простить такое немыслимо трудно. И я дал ей это право.
- Сам выбирал объект? - иронично хмыкнул Барк.
- Нет, разницы особой не было, просто ты подвернулся первым. Она этим воспользовалась.
- Радостно, нужно сказать, воспользовалась, - ударили его словом.
- Вот уж не думаю. Хотя - какая разница? Это просто месть, злость, физиология. У Марины хватило духу и это решило наш вопрос. Я тоже смог пережить. Не станешь же ты утверждать, что между вами было чувство?
- Не стану. У меня остался единственный вопрос - дети. Я хочу закрыть его. Если они мои… - отвел он взгляд.
- Не напрягайся, не грозит, - расслабленно откинулся на спинку стула Влад, - наши девочки - кесарята. Плановая операция, поэтому сроки чуть сдвинуты. И даже ДНК можно было не делать - у них мои глаза и пальцы, - пошевелил он длинными пальцами рук, - Маринкина родинка и носики. Но я сделал - тоже хотелось ясности. Дети мои, записаны на меня - живи спокойно.
- Я все же хотел бы ДНК… - не сдавался Барк.
- Я не позволю дергать свою кормящую жену, Барканов, напоминая этим о своем, в первую очередь, косяке. Ты просто эпизод, средство и способ простить меня. Не ты - кто-то другой… иначе не получалось. И мне тоже трудно вспоминать… и видеть тебя, тянуть эту резину дальше не стоит. Мы только-только успокоились после всего - кипело все это время то больше, то меньше. Тебе завезти документ?
- Не нужно, раз так, - вздохнул Барк, - у Саши… это моя жена, прогрессирует болезнь. Все решаемо, но было бы очень некстати…
- Все так и есть - как я сказал, - прозвучало максимально искренне, - сюрпризов нет и не будет.
- Спасибо за разговор, - встал, протягивая руку, мужчина: - Береги жену. Мелкие косяки того не стоят. А ты в курсе, как у нас случилось? Она нравилась… и не только мне, но это действительно - случай, стечение обстоятельств.
- Мы не делились своими… подробностями, - побелел от злости Влад, отнимая руку. Гаденыш! Куснуть напоследок?
Отправляясь вечером домой, он заскочил в бутик и сам выбрал для Маринки красивый и удобный домашний костюм. Никогда раньше не покупал женскую одежду и сейчас вдумчиво выбирал из предложенного продавцом-консультантом. Была такая странная потребность… ужасно хотелось сделать что-то неординарное и даже безумное, а пришло в голову только это. Чертов Барк!
- Жена еще кормит грудью… должно быть красиво и удобно. Пуговицы? Не совсем то и молния тоже, - озабоченно рассматривал он варианты.
В результате купил что-то похожее то ли на короткое кимоно с широкими штанами, то ли старинный кафтан с широким запахом, но это было красиво - мягкая ткань молочного цвета с тонкой вышивкой золотыми нитями.
Вручая Марине неожиданный подарок, попросил: