– А почему из Рязани? – не унимаюсь я, съедаемая любопытством.
– Спросишь у Рязанцева, – повернувшись ко мне, подмигивает он.
На секунду задумываюсь, а потом, сообразив, хмыкаю:
– А! Ясно, – кривлюсь я и отворачиваюсь к окну.
Ничего удивительного. Рязанцев Лука даже пароль придумал в честь себя. Похоже, он такой же самовлюбленный, высокомерный мажор, как и его сестра.
Мы едем очень медленно, преимущественно по гравию, но как только замечаю впереди множество огней, начинаю нетерпеливо елозить в кресле.
Врезаюсь ногтями в обивку сидения по бокам от себя. Кресло подо мной будто горит, от предвкушения я свожу вместе колени, на которых натянулись узкие джинсы. Кожу покалывает мурашками, а в груди закручивается спираль, которая спирает дыхание. Настоящие автогонки! Вау-у!
Чем ближе мы подъезжаем к огням, тем отчетливее я понимаю – это свечение дают включенные фары, которые помимо нескольких тусклых фонарей обеспечивают освещением это неприглядное место.
Паша паркуется вдоль обочины, не доезжая до скопления машин приличное расстояние.
– Дальше ножками, – оповещает он и глушит двигатель.
Будто пинком под зад я выпрыгиваю из машины вперед Волкова. Меня гонит желание поскорее все увидеть своими глазами. Это желание буквально зудит под кожей! Это же …это просто анриал! Я такое только в фильмах видела! Разве я, обычная сибирская девчонка, могла о таком мечтать? Мне вообще казалось, что такого в жизни не бывает. Что-то из области любовных романов и крутых экшенов, а сейчас, когда до меня долетают рев моторов и жесткая музыка, я хочу себя ущипнуть! Я просто… я не верю!
Подрагивающими руками лезу в карман джинсов и достаю телефон. Хочу включить камеру, но внезапно мой андроид резко ускользает из рук.
– Эй! Че за…? – возмущаюсь и смотрю на Волкова, материализовавшегося передо мной и сующего мой телефон к себе в карман. – Отдай!
– Отдам на обратном пути, – не отпуская моего взгляда, вещает Паша.
– Что? Но почему?
Я не успеваю возмутиться сильнее, как оказываюсь притянутой за локоть к Пашиному лицу, на котором желваки перекатываются тугими шарами.
– Лина! – предупреждающе цедит он сквозь зубы. – Никакой съемки. Никаких фото. Ты меня поняла? Иначе я тебя посажу в машину, и ты просидишь здесь до тех пор, пока я не вернусь.
Кажется, я даже не дышу. Когда смотрю в потемневшие глаза напротив моего лица. В них отражаются огни фар, и только сейчас до меня доходит, что здесь все серьезнее. Гораздо серьезнее, чем я себе представляла.
– Они…– сглатываю, – они нелегальные, да? – мой голос похож на мышиный писк.
– Что ты!? – отпустив мой локоть, Паша театрально всплескивает руками. – Мы все тут налоги платим, – ехидничает он. – Зайцева, где ты видела легальные гонки? – нависает надо мной точно гризли. – И вообще, чтобы от меня ни на шаг. Только попробуй отойти хотя бы на метр. Все ясно или повторить?
Он смотрит на меня как на малолетнюю дуру. Если честно, таковой я себя и чувствую, но не дам Волкову в руки этот козырь, поэтому на его слова фыркаю и вызывающе вздергиваю подбородок.
– Лина, я не шучу, – грозит он, снова оказываясь непозволительно близко. – Это место полно опасности. Я и так круто рискую, взяв тебя с собой. Поэтому не делай ни себе, ни мне проблем. Все понятно?
– Да, – нехотя сиплю я.
– Не слышу? – приложив ладонь к уху, кривляется Волков.
– Понятно! – закатив глаза, рявкаю я.
Глава 22.
Паулина
Чем ближе мы подходим к месту скопления машин и людей, тем сильнее меня будоражит. Тело дрожит. От нервов, когда думаю, что впервые участвую в чем-то поистине противозаконном. Это и волнует, и пугает, и манит одновременно.
Здесь, на открытом участке местности, гораздо холоднее. Осенний ветер раздольно гуляет у меня под толстовкой и треплет хвост, в который стянула волосы на макушке. Обнимаю себя руками, прячась и от ветра, и от внутреннего мандража.
Я семеню за Волковым, озираясь по сторонам. Стараюсь не отставать от него, но любопытство вынуждает сбавить шаг, отчего он периодически оборачивается и недовольно косится на меня.
Мои руки ледяные. Пульс частит, когда начинаем пробираться между людьми. Я уже отчетливо различаю музыкальные биты. Это что-то тяжелое и агрессивное, но исключительно подходящее этому месту.
Народу много. Речевой гул, смех и звуки заведенных движков режут поздний темный вечер. Воздух холодный, с примесью пыли, стройки и еще чего-то специфического.
Когда мы проходим мимо небольшой компании парней, большая часть которых сидит на капоте спортивной машины, я улавливаю сладковатый, резкий запах вперемешку с сигаретным дымом.
Волков здоровается с каждым из них. На меня же никто не обращает внимания, и я топчусь неподалеку, ожидая, когда мой «родственник» перекинется парой ничего незначащих фраз с этими парнями. Они не выглядят устрашающими. Одеты вполне повседневно.
Я представляла себе это нелегальное мероприятие примерно, как в «Форсаже» или как в фильме «Три метра над уровне неба» с красавчиком Марио в главной роли. Но здесь и близко подобного нет. Кроме хард-рока, все вполне чинно и благородно. Никакой свалки жженых колес, никаких полуголых вульгарных девиц и агрессивно-настроенных личностей в косухах, банданах и с громоздкими цепями на шеях.
Меня даже немного отпускает. О какой опасности говорил Волков? В метро и то гораздо опаснее, чем здесь. А если абстрагироваться и вообще не думать, что я на гонках, можно решить, что мне посчастливилось посетить выставку крутых прокачанных спорткаров.
– Не зевай, – неожиданно рядом появляется Волков. – Идем.
Сунув руки в карманы кожанки, Паша двигается быстро и уверенно вперед.
Утыкаюсь глазами в его спину, обтянутую кожей куртки. Мой взгляд спускается ниже, на его задницу, упакованную в черные джинсы. Его задница хороша. Стоит это признать.
Вздохнув, опускаю лицо, но тут же врезаюсь носом в резко остановившегося Волкова.
– Что? Пришли? – уточняю я, подняв голову и посмотрев на обернувшегося ко мне парня.
– Я сказал рядом, а не сзади меня! – гавкает он, а потом, вытянув шею, осматривается.
– Я не собака, – огрызаюсь в ответ я.
Фыркнув на мой выпад что-то нечленораздельное, Пашка внезапно достает одну руку из кармана и крепко перехватывает мою ладонь. И это неожиданное прикосновение выбивает меня из колеи. Потому что его пальцы горячие и сильные. И от моей кисти вверх по нервным окончаниям будто ползет электрический ток, лишая воли к сопротивлению и смущая до гула в ушах.
Волков начинает движение, вероятно, наконец, отыскав взглядом свою компанию. А я, закусив губу, семеню рядом с ним, думая только о том, что теперь многие оглядываются на нас, с интересом посматривая на наши соединенные руки.
Через минуту мы подходим к скоплению людей, стоящих полукругом, и протискиваемся сквозь толпу к центру. Волков идет впереди. Проталкиваясь широкими плечами, он расчищает нам путь и тянет меня за собой, еще крепче сжимая мою ладонь. Теперь на нас пялятся абсолютно все, будто я не за руку с ним иду, а на поводке и абсолютно голая! Кто-то удивленно косится, когда проходим мимо, и мои щеки жарко вспыхивают.
Но как только нам удается встать в первую линию, чужое внимание перестает задевать, потому что я вижу то, ради чего напросилась сюда!
У меня округляются глаза и распахивается от изумления рот.
– Давай-давай! – кто-то орет справа от меня, а следом подбадривает свой выкрик оглушительным свистом. К слову, свистят тут многие.
В центре этого полукруга спортивная машина крутится на одном месте с такой скоростью, что даже у меня, глядя на нее, кружится голова. Из-под колес этой тачки летят пыль и мелкие камни.
– Ее-ее! Красава!
Тачку чуть заносит вправо, и в этот миг люди, охнув как единый организм, схлынивают с ближнего фланга подальше. Пугаюсь и я, адреналин шкалит в крови мгновенно. Но через миг машина выправляется и крутится дальше.
Крепко сжав мое плечо, Паша слегка задвигает меня за себя, будто его тело способно уберечь в случае, если водитель потеряет управление. Он прижимает меня к своему боку так плотно, что становится жарко. Запах мужского дезодоранта перемешивается с гарью жженых покрышек в моих легких в какой-то невообразимый коктейль. И я стою, замерев, ощущая целую бурю эмоций.
Подбадривающие хлопки и возгласы не заглушают звук визжащих тормозов. Мне не удается разглядеть, кто за рулем машины, настолько велика скорость ее вращения.
– Блять. Давно гарцует? – слышу недовольный голос Волкова над своей макушкой.
Я поворачиваю голову влево и вижу рядом с нами парня, к которому адресован вопрос.
– Минуты три. Здаров, – незнакомец протягивает руку Паше, который в ответ приветственно пожимает в своей, при этом умудряется не отпустить меня.
– Привет, – отзывается Волков и снова переводит взгляд на лихача. Поджимает губы и качает головой.
Я же ловлю на себя быстрый любопытный взгляд его приятеля и украдкой рассматриваю его в ответ. Он немного ниже Паши и плотнее. Симпатичное округлое лицо с характерными азиатскими чертами, ухоженная бородка, модная челка иссиня черных волос и теплый, но очень проницательный взгляд. Будто он понимает про тебя гораздо больше, чем ты сам, сканирует за секунду. Интересный экземпляр.
От разглядывания парня меня отвлекают резкие взрывные аплодисменты и крики.
Я смотрю вперед, туда, где машина остановилась, и из облака поднятой ею пыли выходит молодой парень. Он широко улыбается приветствующий его публике, театрально прижав руку к сердцу, кланяется и, заметив Пашу, двигается к нам. Только в этот момент Волков резко меня отпускает и делает шаг в сторону.
Лихач идет так, будто под его ногами красная ковровая дорожка. Ровно и прямо, ничуть, не спотыкаясь. Как у него не кружится голова после таких виражей?
– Охуенно, братка!
В ответ лихач раздает налево и направо улыбки и приветственные жесты.