— Что там?
— Розовый бантик! — ерошит мне волосы и ржет как, как конь.
Вот же… Набрасываюсь на брата с кулаками. Сейчас я у него розовые стринги найду. Боремся, катаясь по сцене, и покрывая друг друга матами с ног до головы. Это не настоящая драка. Есть же примирительный секс в парах? У братьев есть примирительный кипеш.
— Это что еще за дела?!
Замираем вместе с Владом и в ужасе таращимся друг на друга, потому что оба боимся повернуться и увидеть того, кто стоит в дверях концертного зала.
— Станислав! Владислав! — властный голос, точно удар по башке.
Стук каблучков по деревянному полу в устрашающей тишине отсчитывает время до нашей казни.
Отцепляемся друг от друга с братом и садимся скрестив ноги. Пытаюсь незаметно задвинуть за спину недопитую бутылку бурбона, но, кажется, уже поздно. Стены движутся, словно тканевые полотна на ветру.
Тело такое тяжелое. Зря мы решили побороться в нашем состоянии.
— Мне позвонил охранник, пожаловался на шум. Как это понимать? Пьете прямо в концертном зале? Совсем совесть потеряли?! — строго произносит Маргарита Ивановна. — Такими вещами нужно заниматься в баре или дома, но никак не в храме культуры!
— Так мы дома, мам, — говорит Влад и прижимает руку к губам, сдерживая рвущийся наружу смех.
Самое тупое, что можно сделать сейчас, это начать шутить, но… Уровень опьянения отключает инстинкт самосохранения. Ловлю настроение брата и уже знаю, что он хотел сказать своим заявлением. Падаю на спину, раскидывая руки.
— Сцена наш до-о-о-м! — тяну я.
— Да? А я думала, Хогвартс ваш дом, — усмехаясь, произносит мама.
Видимо помнит, как мы с Владом в детстве, после просмотра «Гарри Поттера» собирали вещи, чтобы уехать в Лондон и стать волшебниками.
— Дал Бог сыновей. Прости Господи… — вздыхает она.
Влад толкает меня, заставляя подняться, и еле заметно кивает в сторону родительницы. Моргаю один раз, не отрывая от него взгляд. Это значит я его понял и готов.
Спрыгиваем с края сцены и подбегаем к маме. Заключаем ее в крепкие объятья с двух сторон и отрываем от пола.
— Мы любим тебя, мам, — говорит Влад.
— Прости, что вели себя, как идиоты, — произношу свою реплику.
— Помирились наконец-то, оболтусы? Долго же вы… Я разочарована.
Отстраняемся от Маргариты Ивановны. Она так говорит, словно была в курсе всего. Ничего не понимаю…
— Что вы так смотрите? Конечно, я все знала. Поговорив с вами тремя, не составило труда увидеть полную картину происходящего.
— Все? — спрашивает Влад.
— Тремя? — подключаюсь я.
— Все-все, — отвечает мама, глядя на Влада, прищурив глаза. — Да. С тремя, — поворачивается ко мне. — Мы с Лесенькой пьем чай по субботам в моем кабинете.
Интересно, когда-нибудь мы перестанем чувствовать себя сосунками перед этой женщиной? Наверное, нет.
— Надеюсь, урок усвоен. Вот к чему приводит гордыня и излишняя самоуверенность. Нужно учиться разговаривать о своих проблемах и переживаниях. Это не должно быть позорно, это честно. Никто вокруг не обладает экстрасенсорными возможностями, чтобы читать мысли. Я вас что, зря учила разговаривать?
И в этом вся наша мать. Маргарита Ивановна свято верит, что нужно учиться только на своих ошибках, поэтому она никогда не влезает в наши дела. Хотя, в этот раз без ее вмешательства не обошлось. Это ведь она привязала нас всех друг к другу.
Последняя деталь пазла складывается. Картинка целиком выглядит такой… Идиотской. Сколько времени мы потратили, сколько нервов. Все ведь могло б быть по-другому. И если бы не Риша, то не представляю, насколько еще бы затянулся этот цирк. Черт! Риша… Я должен перед ней извиниться. Она же сто процентов разозлилась и скорее всего уже готовит коварный план мести.
Вытаскиваю из кармана штанов телефон и быстро набираю сообщение. Набираю и стираю. Что ей написать? Да и… Сообщение? Какой-то детский сад. Может, лучше позвонить? Часы на дисплее подсказывают, что уже начало первого. Вот это мы посидели. Поздновато для звонка. Или нет?
— Ты должен сам все решить, Владушка, — мягко произносит мама.
Поднимаю голову и понимаю, что пропустил половину разговора. Мама гладит брата по щеке.
— Но один совет я тебе все-таки дам. Если не можешь простить, то лучше отпусти, — она ласково улыбается, но в следующую секунду становится снова строгой Маргаритой Ивановной. — Вас ждет наказание, мальчики. После того, как придете в себя. А сейчас марш в машину. Отвезу вас домой. Завтра, так уж и быть, полечу вас от похмелья, но когда вернется отец, все ему доложу!
— Когда он прилетает? — спрашивает брат.
Наш отец офицер воздушного десанта. Видим мы его нечасто, но нельзя сказать, что он отсутствует в наших жизнях. Да и если быть откровенным, мама прекрасно справляется за двоих.
— Обещал успеть к вашему дню рождения. Так что скоро.
Снова слушаю разговор родственников краем уха. Все мои мысли сейчас заняты маленьким боевым эльфом. Хочу ее увидеть. Хочу сказать ей… Не знаю. Что угодно. Лишь бы душа успокоилась. Что Риша со мной сделала? Она и бурбон.
— Мне нужно кое-куда съездить, — говорю я, шагая к выходу и прикидывая, есть ли по пути круглосуточная цветочная лавка.
Цветы, это ведь хорошо? Хотя, зная Ришу Мариновну, она меня просто исполосует этим букетом. Может, лучше шарики? Девочки любят шарики. Воображение рисует, как Риша лопает цветные шары руками, а потом тянется к моей голове, чтобы сделать то же самое. Черт! Что любят марсианки?
— Куда ты? — удивленно спрашивает мама.
Влад догоняет меня уже у двери и останавливает, хватая за плечо.
— К девушке, благодаря которой мы помирились, — насмешливо отвечает он.
— Что за девушка? — и снова в голосе Маргариты Ивановны просыпаются властные нотки.
— Одна чокнутая, с которой по твоей милости мне приходится ставить номер. И я должен перед ней извиниться и сказать спасибо, пока не поздно.
— В таком виде? — мама поднимает тонкие брови, указывая ладонью на меня. — Это потерпит до завтра.
— Ты сама знаешь, что завтра я буду выглядеть еще хуже и смогу только мычать.
Влад печально вздыхает, понимая, что его ждет та же участь. Не дружим мы с алкоголем. Гены.
— Отправь ей сообщение, — предлагает Влад.
— Не прокатит. Если Риша Мариновна злится, а она точно злится, то я не удивлюсь, что сообщение даже прочитано не будет. Возможно, я уже в черном списке.
— Приедем домой, напишешь ей письмо, а я завтра вручу и прослежу, чтобы она прочитала, — безапелляционно заявляет мама.
— Письмо? — произносим с Владом одновременно: он с усмешкой, а я с недоверием.
— Да. Письмо. Девушки иногда любят классическое проявление внимания. Как ты сказал? Риша Мариновна? Странное имя…
— Как и она сама, — качаю головой.
Чем черт не шутит? Письмо так письмо. Мама же фигни не посоветует. Верно?
Тренировка на следующий день после перемывания костей Белецких вином проходит очень тяжко, и для моей собутыльницы тоже. Но Леся, конечно же, выглядит все равно, как свежая роза. Думаю, только мне заметны ее чуть припухшие глаза и то, что она время от времени прикладывает ладонь ко лбу. Головушка-то бо-бо. Ну а куда деваться? У всего есть последствия.
А вот главных виновников нашей вчерашней попойки не видно. Это даже к лучшему. Я уже успела остыть, и уже не так сильно хочу посчитать им зубы, но все равно для их безопасности лучше нам не встречаться сегодня.
Но похмелье еще не самое страшное, что преследует меня после вчерашнего вечера. Хуже всего обещание, которое я дала в пылу гнева и женской справедливости. У меня есть, конечно, одна идея. И вроде бы неплохая, но… Выгорит ли?
Я позвонила Кириллу сегодня утром. Вкратце обрисовала ситуацию, и он согласился помочь, а еще откорректировал план. Кир не просто будет изображать Лесиного ухажера, так легко можно спалиться или проколоться, он снимет для Леси несколько танцевальных роликов. Что-то вроде портфолио. И ей полезно, если захочет пройти какое-нибудь онлайн прослушивание, и Кирилл какое-то время покрутится рядом с ней, чтобы проверить реакцию Влада.
Гениально же! Мои гномы сила. Только вот играть с чувствами людей таким образом мне не очень нравится. Я сторонник открытых партий. Никакого жульничества. Но это не моя игра. Я лишь приспешник. И уже обещала помочь, так что…
— Риша Мариновна! — произносит женщина, входя в танцевальный класс и с легкостью перекрикивая музыку.
Леся бросается к компьютеру, чтобы убавить звук. «Модельки» таращатся на меня, а я смотрю в темно карие хитрые глаза. Кого-то она мне напоминает.
— Это я! — делаю шаг вперед.
— Пройдемте, пожалуйста, в мой кабинет, — сдержанно улыбается неожиданная гостья и тут же скрывается в коридоре, оставляя дверь открытой.
Бросаю взгляд на Лесю, шагая на выход, но «мама кошка» ничем мне не помогает, а только удивленно хлопает глазами. Пытаюсь собраться с мыслями, чтобы морально подготовиться к разговору, который обещает быть не очень приятным. Обычно, когда меня вот так приглашают в кабинет, все заканчивается слезами. Не моими, конечно. Но тут… Я понятия не имею, что могла натворить.
Вхожу в небольшой кабинет и застываю. Здесь что, играли в «Джуманджи»? Того и гляди стадо животных из джунглей пронесется, а я боюсь зебр… Никто ведь до сих пор не знает, какие они? Белые в черную полоску или черные в белую?
Хозяйка пространства любезно предлагает мне присесть, и сама занимает стул за большим деревянным столом. Какое-то время она молча меня разглядывает, уперевшись подбородком в сложенные в замок руки, а я считаю колючки кактуса, что стоит на краю стола в уродливом глиняном горшке, но меня хватает ненадолго. Перевожу взгляд на женщину, что привела меня сюда. Если она позволяет себе пялиться на меня так открыто, то я могу.
Красивая, хоть и в возрасте. Идеальный макияж, маникюр и укладка. На шее жемчужная нить. Строгий, но нарядный костюм. Это, как я понимаю, директор креативного центра «Малый зажигай!» и по совместительству…