Я вообще-то и так собирался рвануть за ней.
Сегодня Рише не удастся этот трюк с побегом. Больше нет. Ни за что! Все, что произошло между нами на сцене, не было фарсом. Я это знаю. Никто из нас не играл. Но Риша всегда все делает по-своему. Не любит быть уязвимой. Слишком боится открыться, создавая вокруг себя образ неприступной и крутой девчонки.
Выбегаю в холл и вижу, как она забирает куртку из гардероба. Повезло…
— Риша!
Она оглядывается и прибавляет шаг в сторону выхода, накидывая куртку на плечи. Несусь за ней, громко шлепая босыми ногами по мраморному полу.
— Стой!
— Белецкий! — грозно рычит она, хватаясь за ручку двери. — Не вздумай идти за мной.
— А я пойду, — налетаю на нее, чуть ли не впечатывая в дверь. — Пойду! Снова босиком по сугробам. Буду идти за тобой до самого дома, а там ждать под подъездом, пока совсем не замерзну и не сдохну. Мой труп будет на твоей совести, если ты меня не выслушаешь.
— Слушала уже, Стас. И не один раз. Что ты еще можешь мне сказать?
— Я люблю тебя…
Риша в мгновение белеет, а потом заливается краской. Открывает рот, собираясь что-то сказать, но не может вымолвить ни слова. На лице весь спектр эмоций: удивление, смущение, недоверие, непонимание…
У меня есть пара минут, пока она приходит в себя.
— Я люблю тебя, Риша, — повторяю.
Контрольный выстрел, чтобы продлить момент. Выиграть время для маневра. Подхватываю Ришу Мариновну на руки и врываюсь в первую попавшуюся дверь. Мамин кабинет? Сойдет.
Усаживаю Ришу на стол, уронив дурацкий кактус. Горшок раскалывается пополам и истекает кровью, точнее истекает темной землей. Мать убьет меня, но любовь требует жертв. Так лучше пусть это будет кактус и еще одно наказание от Маргариты Ивановны. Они ведь не так уж и плохи.
Смотрю в расширенные зрачки Риши Мариновны и упираюсь руками в край стола рядом с ее бедрами. Вот и попалась птичка.
Глава 18
Если бы я знал, какой эффект произведут на Ришу всего три слова, то сказал бы их раньше. Или нет? Ведь это нужно произносить именно тогда, когда чувствуешь, а не для личной выгоды.
Пока Риша приходит в себя или продумывает план моей смерти, что более вероятно, нужно успеть сказать ей все, что я хочу. Вздыхаю, собираясь с мыслями. Это не так-то просто…
— Риша, я знаю, что облажался. Знаю, что обидел тебя. Это моя трусость и моя ошибка, но я больше ни в чем не сомневаюсь. И дело не в том, прошла ты проверку или нет. Я бы все равно добивался тебя, даже если бы ты выбрала Влада или Ярослава. Тора, Бетмена, да кого угодно! Хоть короля ада! Я бы не отстал от тебя. И не отстану.
Риша вздрагивает, ее дыхание становится тяжелее. Обратный отсчет запущен. Стоит поторопиться, потому что скоро рванет, и пострадает уже не только кактус.
— Прости меня, Риша. Можешь всадить мне сотню уколов в задницу и закормить сиропом от кашля. Или хочешь, я куплю тебе боксерские перчатки, а сам возьму абонемент к травматологу?
Уголки ее губ дергаются в подобии улыбки. Вот же садистка! Но, кажется, я на правильном пути.
— Там на сцене… Я тебе не лгал. И ты мне тоже. Ты нужна мне. Понимаю, что тебе страшно. Ты привыкла всех держать на расстоянии, и заслужить твое доверие непросто, но… Постарайся понять и меня. Ты правильно сказала, мы слишком одинаковые и слишком разные одновременно. Одинаковые в своих страхах и разные в мерах их пресечения. Ты просто ограждаешься от всех, прячешься за своим имиджем, а я… А я такой вот дурак, который боится быть отвергнутым, боится провала, что на половине пути соскакивает сам. Но только не с тобой. С тобой я так не могу, потому что…
— Замолчи! — вскрикивает, резко зажмурившись.
Но я больше не буду молчать.
— Потому что я люблю тебя, — наклоняю голову ниже. — Люблю, — шепотом.
Признание дается так легко, что самому страшно. Не помню, признавался ли я кому-то раньше. По-моему нет. А может и да. В жопу! Ничего подобного я раньше точно не испытывал. И сейчас, это не просто слова. Не просто рычаг давления. Это именно то, что я чувствую к этой несносной девчонке.
— Хорошо, Стас. Звучит все замечательно, но… — Риша отводит взгляд в сторону. — Что если я завтра действительно перепутаю тебя с Владом? Ну вот случайно. Что тогда?
— Не перепутаешь, — произношу уверенно. — Я больше никогда не стану играть с тобой.
— Конечно не станешь. Ну а вдруг? Что мне теперь ходить и трястись каждый раз? Я так не смогу. Ты все время говоришь мне, что я тебе не верю, и это так. Репутация шагает впереди тебя. Но ты и сам мне не веришь. Иначе бы не устроил эту проверку.
Черт! Она права! Сто раз права. Но больше всего я… Да твою ж мать! Как же трудно признавать собственные слабости. Риша ведь никогда не проявляет чувства по-нормальному. Иногда у меня складывается ощущение, что я просто вынудил ее быть со мной. Взял штурмом. И как только ослаблю хватку, то потеряю. Вот ведь ирония. Моя хватка и задушила наши отношения.
— Риша…
— Что Риша? Ну что?! Белецкий, что ты от меня хочешь?!
— Тебя! — срываюсь, потому что все это похоже на театр абсурда. — Просто тебя, Риша!
— Где? В своей постели?
— Прекрати! Черт возьми! Ну что ж ты такая непробиваемая? Если бы я хотел просто затащить тебя в постель, то, поверь, сделал бы это. Возможностей у меня было предостаточно!
— Так что ж ты этого не сделал? А?! Только и можешь кричать, какой ты крутой мачо-фигачо. Ну давай, включай свои феромоны!
— Р-р-риша! Не провоцируй меня!
— Иначе что? — с вызовом бросает она.
— Снова включила защитную систему? Молодец. Только я уже знаю все, что мне нужно. Ты любишь меня.
— Размечтался! — взмахивает руками, пихая меня в грудь.
— Не-е-ет, солнышко, — хватаю ее за запястья и подхожу ближе. — Ты не сбежишь. Я тебе верю. Верю. Слышишь?! Десять минут назад ты уже сказала мне все, там на сцене. Мне этого достаточно. Просто поверь и мне тоже! Я побреюсь налысо или сделаю татушку на лице, если тебе от этого станет легче. Никого постороннего больше не будет в наших отношениях.
— В наших отношениях? — усмехается, вскидывая подбородок. — Ты серьезно?
— На все сто.
— Не интересно, Белецкий. Отпусти, — пытается вырваться из хватки. — Отпусти, а то будет хуже.
— Не могу.
— Что?
— Я не могу тебя отпустить. Проси, что хочешь, но только не это.
— Тогда давай-ка в стену с разбега. Вперед!
У меня уже иммунитет к ее фразам подобного рода.
— Ты меня не обманешь. Больше нет, — произношу сквозь улыбку. Одной рукой перехватываю тонкие запястья, а вторую кладу на затылок девушки, зарываясь в мягкие непослушные волосы. — Еще один шанс, Риша. Один гребаный шанс, — тянусь к ее губам и выпиваю одним глотком ее рваный выдох.
— Ничего не получится, — отвечает совсем тихо, но в ее глазах я вижу совсем другой ответ.
Можно просто поцеловать ее, но это снова будет выглядеть, будто я ее заставил. А я так не хочу. Балансируем на грани отчаянной жажды. И это ожидание губительно для сознания. Между нашими губами не больше сантиметра. Чувствую ее запах, кажется, даже слышу сердцебиение. А может это мое собственное? Эта девчонка когда-нибудь точно убьет меня, но отпустить ее я реально не могу, потому что это убьет меня прямо сейчас.
— Стас… — мое имя из ее уст лучше любого признания.
И как я не понял этого раньше? Она никогда не говорит прямо о чувствах, но они все как на ладони.
Раунд за мной. Но все это затевалось не ради победы. Это не галочка в списке желаний. Не прихоть. Она моя жизненная потребность. Колючая. Дерзкая. Резкая. Своенравная и своевольная. Моя.
Больше не жду разрешения, чувствуя, как она расслабляет руки. Самозабвенно целую любимые губы, которые тут же мне отвечают. Раскрываются, впуская меня. Электрический ток бежит по венам, а за ним горячая лава.
— Как же я скучал, — произношу между поцелуями. — Риша, я л…
Она не дает мне сказать, затыкая следующим поцелуем, жарким и умопомрачительным. Отпускаю, наконец, ее руки, скольжу ладонью вверх от живота к шее, ощущая, как неистово колотится ее сердце.
Миновав ворот рубашки ласкаю кожу. Риша обнимает меня за плечи, царапает кожу, кусает губы. Наказывает. Я не против. Пусть лучше так, рядом со мной, чем где-то еще и с кем-то другим.
Я люблю тебя.
Люблю.
Его слова до сих пор звучат в моей голове. И я сама не понимаю, что чувствую. Хотя, нет. Понимаю. Я чувствую его. Стаса. Так близко, насколько позволяет наше положение. А еще…
Раскрытые губы на моей шее.
Ненасытные руки под рубашкой.
Горячее дыхание на коже.
Сладкую тянущую боль внизу живота.
— Не вздумай бриться налысо, Белецкий, — зарываюсь пальцами в его густые темные волосы, запрокидывая голову, а он прикусывает мою кожу поверх ключицы.
— То есть ты за татушку на лице? Нравятся тебе татушки? Да? — затуманенные страстью темные омуты снова перед моим лицом.
И очередная отсылка к Ярославу. Он действительно так сильно ревнует? Что за бред?
— Нравятся. Напишешь себе на лбу «я дурак», а на заднице «собственность Риши Мариновны».
— Вот как ты теперь запела? Собственность?
Кладу ладони ему на шею и касаюсь большими пальцами нижней губы. Глаза в глаза. Теперь я знаю. Вижу. Он и правда не хочет меня потерять. Меня? Шизанутую на всю голову инопланетянку? Осознание нокаутирует гордыню. Кажется, не только он облажался. Ладно… Нужно просто попробовать быть серьезнее. Вот у меня никогда не было проблем с прямотой, но когда дело касается романтических чувств, все кисло, как жопки муравьев.
Просто нужно сказать безо всяких шуток или криков. Все, как есть. И как другие с этим справляются? Я могу послать весь мир нахер, разбить кому-нибудь нос, но выразить искреннюю привязанность… Просто жесть.
— Стас, не нужно меня ревновать, ладно? Если я с тобой, то я с тобой, — произношу на полном серьезе.