— То есть, моя собственность? — играет бровями.
Ладно. Уел. Действительно не так-то просто говорить о чувствах, когда твой оппонент не воспринимает ничего серьезно.
— То есть просто твоя, — довожу дело до конца.
Ну вот! Я сказала! Только не вижу радости. Теперь очередь Стаса застыть в ступоре, но он справляется с ним куда быстрее меня. Качнув головой, нападает на мои губы, прижимая к себе так крепко, что я не уверена в целости своих внутренних органов.
Куртка падает с моих плеч. Шум раскатившихся по столу карандашей смешивается со звуками страстных поцелуев. Во мне просыпается страшный голод, который не утоляет ни одно действие и ни одно касание.
Разум идет к черту, только чувства. Только ощущения. И мне все мало. Мало… Катастрофически недостаточно. Пульс на максимум. Хаотичные движения руками по телу. Дурманящий запах и вкус любимого человека.
— Эта дверь закрывается? — спрашиваю, тяжело дыша.
Стас сразу понимает, чего я хочу. Трудно не заметить руку в своих штанах. Мне надоело ждать.
— Риша… — в его голосе мольба, он сам на грани.
— Закрой чертову дверь!
Белецкий, ошалев от моего напора, медленно шагает спиной вперед. Спрыгиваю на пол, касаясь пальцами верхней пуговицы рубашки. Стас пытается нащупать защелку, не отрывая от меня взгляд.
И тут дверь распахивается. Вытягиваюсь солдатиком, а Стас медленно оборачивается.
— Вот вы где? — говорит Маргарита Ивановна.
Она оглядывает кабинет, а потом нас обоих. Усмехается, качая головой. Ну да, нетрудно догадаться по нашим красным губам, измятым рубашкам и всклокоченными волосам, что именно здесь происходило только что.
— Приведите себя в порядок и выходите в холл. Хочу вас кое с кем познакомить, — строго говорит мама Стаса, но ее глаза откровенно смеются. — Дети-дети, — приговаривает она, закрывая дверь.
Выходим вместе со Стасом из кабинета. Он крепко сжимает мою руку, которую я отчаянно пытаюсь вырвать. Стыдобища. Кого он из меня сделал? Мы чуть было не… Прямо на столе его матери. Молодец, Риша!
Самоконтроль перегорел ко всем чертям.
— Белецкий, — шиплю я, все еще чувствуя, как горит лицо.
— Я же сказал, не отпущу.
Стас еще сильнее стискивает мою ладонь, уверенно шагая к Маргарите Ивановне, разговаривающей с каким-то высоким бородатым мужчиной в светлом костюме.
— Здравствуйте, молодые люди, — говорит он, встречая нашу пару улыбкой. — Очень впечатлен вашим выступлением. Сильно. Проникновенно. Слаженно. Отличная работа!
— Это Михаил Юрьевич, — представляет незнакомца Маргарита Ивановна. — Он…
— Художественный руководитель и основатель шоу-балета «Эпик», — перебивает ее Стас и протягивает правую руку для приветствия, а левой все еще держит меня. — Стас Белецкий. Рад знакомству.
Мужчины обмениваются рукопожатием, а потом внимательный взгляд Михаила Юрьевича прикипает ко мне.
— А вы, юная леди?
— Риша Мариновна. Приятно познакомиться, — произношу с гордостью.
Замечаю, как Маргарита Ивановна дергает уголками губ. Всех так удивляет мое имя, но мне нравится эффект, которое оно производит.
— Риша Мариновна? — переспрашивает Михаил Юрьевич, не сдерживая изумления. — Что ж, Риша Мариновна, принимайте комплименты. Маргарита рассказала мне, что вы новичок в этом деле, но скажу вам, как человек повидавший множество танцоров, у вас определенно талант. Как и у тебя, Стас. Поэтому у меня есть очень интересное предложение…
Если бы была церемония награждений за самый жуткий облом всех обломов, то его бы определенно вручили мобильным телефонам. Из кармана моей куртки доносится мелодия песни Майкла Джексона.
Мамин любимый певец. Нетрудно догадаться, кто это. Верно?
— Прошу прощения, — говорю я, извлекая мобильник, и отхожу на пару шагов, все-таки вырвавшись из цепкой хватки темного близнеца. — Да, мам. Что? Ты приехала? Как? Опять?! Нет. Я недалеко. Скоро буду.
Убираю телефон и тут же встречаюсь взглядом со Стасом, который обеспокоенно морщит лоб.
— Риша, что случилось?
— Ничего страшного, но мне нужно… — бегло осматриваю холл, кишащий людьми, выискивая свою шайку-лейку предателей. — Мне нужно домой. Простите, — смотрю на Маргариту Ивановну, а затем на Михаила Юрьевича, — была очень рада познакомиться и спасибо за комплименты.
Делаю несколько шагов в сторону и, наконец, замечаю, как башка в белой шапке выглядывает из основной массы. Кирилла никогда не потеряешь.
— Риша, — говорит Стас и уже было собирается пойти следом, но я останавливаю его качая пальцем.
— Все нормально. Созвонимся позже. Ладно? — тепло ему улыбаюсь, чтобы успокоить, и убегаю к гномам.
Я ведь даже денег с собой не взяла, а мне нужно вызвать такси.
Пьем с мамой чай на кухне, подарок ее подчиненных на новый год, и хохочем над очередной ее выходкой. Она у меня невероятная, может справиться с любой задачей, но даже у супергероев есть слабые места.
У Марины Игоревны — это ключи. Она все время их теряет. И когда я говорю все время, то совсем не шучу. Раз в месяц это минимум, поэтому у нас всегда есть куча запасных, но с собой в поездку она брала всего один комплект от нашей квартиры.
— Почему ты не позвонила мне раньше? Я бы тебя встретила в аэропорту.
— Вообще-то я планировала попасть на твой концерт, но из-за снегопада, самолет задержали.
Выгибаю брови. Гномы и здесь, похоже, постарались. Мама знала, что ни на какой концерт я не собираюсь. Ладно. Дарую им жизнь, ведь все сложилось… Хорошо? Нет. Больше, чем просто хорошо.
— Думаю, Кир сделал запись. Сможешь посмотреть позже, — говорю я, поднимаю чашку, чтобы утопить улыбку, которая выползает на лицо от воспоминаний о танце.
— Ты выглядишь очень счастливой, — подмечает мама, хитренько прищуриваясь.
— Так заметно?
— Очень. Ну и когда я с ним познакомлюсь?
Она говорит о Стасе. Кто ж еще мог стать причиной моего состояния?
— Наверное, скоро. Так что не пугайся, если он сейчас влетит сюда с выпученными глазами, ведь я снова сбежала, даже не успев ничего толком объяснить.
— И как же он добился твоего прощения?
— Угадай с трех раз, — фыркаю я.
— Так ты реагируешь только на одну вещь, — смеется мама. — Признался в любви. Молодец. Беспроигрышный вариант.
— Чувствую себя идиоткой. Но сопротивляться не получается.
— Риша, — вздыхает мама. — Любовь это не слабость. Если ты тоже его…
— Я еще ни в чем не уверена!
— Ладно-ладно. Не заводись. Я хочу сказать, что молодость на то и дана, чтобы жить чувствами.
— А ты его любила? Ну… — слова даются с трудом, потому что мы никогда не понимаем эту тему. — Отца.
— А еще в молодости мы все совершаем много глупостей, — мама печально вздыхает. — Не знаю, дорогая. Думала, что любила. Но я бы не променяла ни на что то счастье, которое мне даришь ты. Так что иногда даже ошибки оборачиваются подарками судьбы.
— А он знает обо мне?
— Ух, — мама отставляет чашку и обнимает себя за плечи, словно мои слова повеяли холодом. — Нет, Риша. Мы расстались еще до того, как я сама узнала. Я ничего не слышала о нем за все это время.
— Понятно…
— Риша, в жизни бывает всякое. Возможно, я плохой пример нормальных человеческих отношений, но это не значит, что их нет. Я сделала свой выбор. И делаю его каждый день. Но тебе не обязательно идти по моим стопам и отказываться от…
Звонок в дверь прерывает ее исповедь. Мое сердце радостно танцует «ча-ча-ча».
— Не прячь свои чувства. Не бойся открыться, если ты видишь, что человек открылся тебе, — заканчивает она и поднимается на ноги. — Что ж, пора познакомиться с зятем.
— Мам!
Она в ответ лишь смеется.
Еле отвязываюсь от Михаила и мамы. Еще и приходится в кабинете уборку устроить. Разбитый кактус Маргарита Ивановна, конечно, просто так мне не прощает. Но единственное, что меня действительно парит, так это моя девочка, которая… Снова не берет чертову трубку!
Нажимаю на кнопку звонка рядом с ее дверью, а самого аж телепает. Звук открывающегося замка выбивает из легких воздух. Каким богам мне помолиться, чтобы она была в нормальном настроении?
Только на пороге появляется не Риша. Совсем не она. Молодая женщина. Хрупкая, с длинными русыми волосами и озорными зелеными глазами.
— Здравствуй, Стас, — произносит она. — Проходи-проходи.
— Здравствуйте, Марина… — понимаю, что не знаю ее отчества, ну или матчества. Я бы не удивился.
— Игоревна. Но можно просто тетя Марина. Рада познакомиться с тобой. Да ты раздевайся. Чего застыл?
— И я рад знакомству, — стягиваю куртку и замечаю Ришу, выглядывающую из кухни.
Улыбается, закусив нижнюю губу. Смеется надо мной? Засранка! Такую подлянку устроила.
— Если бы кто-то отвечал на звонки, то я бы не пришел с пустыми руками! — произношу, глядя на Ришу, зловредницу, Мариновну.
Марина Игоревна оглядывается на дочь.
— Риша, щелкни чайник. А я, наверное, к Наташе съезжу. Нужно кое-что обсудить.
Риша скрывается из виду, а ее мама тянет руку к пальто. Успеваю перехватить его, чтобы помочь даме. Ну а что? Нужно же как-то исправить ситуацию и произвести хорошее впечатление.
— Спасибо, Стас, — она поворачивается ко мне лицом. — Мы еще успеем поболтать с тобой, но кое-что я скажу тебе прямо сейчас.
Резко напрягаюсь. Откуда в этой маленькой женщине столько силы. Один ее взгляд приковывает к месту.
— С моей дочерью непросто, верно?
Неопределенно пожимаю плечами, чувствуя какой-то подвох.
— Сама знаю, что непросто, но… — она ласково улыбается. — Если ты ее еще хоть раз обидишь, я тебе твою «обижалку» ромашкой завяжу.
Тяжело сглатываю. Такое вообще возможно? Ангельским голосом говорить такие страшные и пугающие вещи.
— Никогда, — твердо заявляю.
— Вот и отличненько. Ну, иди уже. Она тебя ждет.
И я с благословения Марины Игоревны шагаю в сторону кухни, стараясь переварить произошедшее. Сразу видно, что они близкие родственницы. Теперь понятно, почему Риша… Почему Риша такая Риша.