— Как сокровищница махараджи. Под такой охраной, что проще на какого-нибудь президента напасть. Там любую муху мимо пролетающую, три раза досматривают. Сабир от неё и сыновей вообще не отходит. — Рассказывает брат. — Алина заходила, рассказала, что с мальчишками и Кирой всё хорошо, при таком ходе беременности, мол, даже удивительно. Аппетит у мальчишек на зависть. И глотки тоже. Когда они хотят есть, слышит, наверное, весь центр. А ты только сегодня утром в себя пришёл. Три дня без сознания провёл. Мне когда сегодня Оксана Александровна сказала, что ты в себя пришёл, я думал, сам крышей тронусь от облегчения.
— Оксана Александровна? — вот значит, как её зовут.
— Ну, я её по-другому пока называть не могу. Я же видел, когда тебя принесли… Ты почти всех положил, ребята подоспели, остальных добили, но ты… Там места живого не было. — Качает головой брат. — Она пока для меня сверхчеловек какой-то.
— Отдыхай брат. И прости, что опять подвалил тебе проблем. — Жму его руку, показывая, мол, я в норме.
— Я устал, Тайгир. Устал терять родных. Думал, что вот Кира появилась, семья растёт. Племянники пойдут… И опять. — Признаётся брат тихо. — Мне тридцать три, и я не хочу больше никого хоронить, Тай. Я хочу дом, в который хочется возвращаться, хочу видеть родных за столом. Как мне вас всех сберечь? Какой из меня старший рода?
— Отличный из тебя глава рода, брат. А когда выспишься, ещё лучше будешь. — Понимаю, что брату, который был старше меня на пять лет, пришлось ничем не легче моего. Скорее, даже тяжелее. Я был младшим, и на мне не было такой ответственности.
— Да уж! Совсем как в детстве, после отцовских порок, отлеживаемся. Помнишь? — спрашивает он, вытягиваясь на небольшом диванчике, стоящем в палате.
— Попробуй, забудь, когда вся спина в рубцах. — Усмехаюсь я. — Спи, брат.
— И ты. — Слышу в ответ.
Только сам я спать не хочу. И не собираюсь. Уверен, Оксана Александровна, как её зовёт брат, скоро придёт. Как минимум, чтобы проверить швы, и мне нужно быть готовым, в этот раз упускать её я не собираюсь, и у меня к ней очень, очень много вопросов.
Глава 6.
Брат уснул, словно успокоившись, что все его близкие живы и под надёжным присмотром, он позволил себе расслабиться, позволил себе простую человеческую слабость, желание спать.
Брат всегда был одинок. Он заботился обо всех, но до него никому никогда не было дела. Даже я сам долгое время бежал к нему с любой проблемой, не спрашивая о его собственных. Только после того безумия, в которое я впал, когда исчезла моя Злючка, я перестал считать его бессменным ангелом-хранителем и помощником.
Даже его жена относилась к нему всего лишь с уважением, тех чувств, что горели между Кирой и Сабиром, между ними не было. Оттого он, наверное, так носился с Арланом, что тот отца любил искренне и просто так, просто за то, что он папа и он есть.
То, насколько мы все изголодались по простой заботе и теплу, показало появление в нашей семье Киры. Её невозможно было не принять и не полюбить, никогда ещё в жизни за нашим семейным столом не было так тепло и уютно. Я знал, что такое приходить в дом, где тебя ждут и за тебя переживают. Амиран был лишён и тех крох счастья, что выпали мне. Я сначала надеялся, что Кира станет той, кто сделает брата счастливым. Но он, как и я, сразу принялся её опекать, как старший.
Я про себя повторил своё собственное обещание, что если на пути брата, появится та самая, что оценит именно его, Мира, я приму её сразу и буду защищать, как собственную кровь.
Вспомнив о Кире, я улыбнулся превратностям судьбы. Разыскивая свою Злючку, я познакомился с Алиной в очень сложный для неё момент. Мне ничего не стоило решить её проблему, а она помогала мне с моей пропажей, но это стало началом нашей дружбы. Благодаря этой дружбе, я знал, кого просить о помощи, когда надо было спасать Киру и её малышей. А Кира попросила о помощи для меня, и надо же! Мою потеряшку!
Нет, не от вида ран она побледнела, и я выясню, что за херня произошла восемь лет назад и верны ли мои догадки. Я уверен, что мне не показалось, меня оперировала та, которая своим исчезновением превратила меня в зверя. И то, что она с таким отчаянием боролась за мою жизнь, когда все уже отступили, что даже у брата вызвала восхищение, подсказывало, что мне самому есть за что бороться.
Но выпороть её надо! Чтоб неделю садилась и тут же подскакивала! Мысль о порке была очень соблазнительна, особенно тем, что воображение тут же нарисовало мне, как я сам же потом буду её жалеть.
Меньше месяца длилось моё семейное счастье. Хоть мне и было тогда всего девятнадцать я понял, что никакая другая не сможет вытравить из души мою Злючку. Она словно приворожила, приковала к себе, весь мир собой заслонила. Случайно встретив, и зацепившись за отсутствие интереса к самому себе, я очень быстро сообразил, что сорвал у судьбы куш.
Она была моим идеальным продолжением. Мы понимали друг друга с полуслова, смотрели в одну сторону или друг на друга. У нас обоих, словно не было по куску души, и мы, как мне казалось, идеально заменили эти куски друг для друга. Ну, какая бы ещё девчонка с восторгом в глазах собиралась за пару минут, чтобы ехать на стрельбище? Кто ещё бы пришёл в восторг от простого набора ножей на кухне и с таким интересом слушал про заточку, сталь, литьё и ковку?
Вспомнил, как она осваивала готовку. Видно было, что не умеет, и тяги к этому нет, но старалась. Для меня. И волновалась, ожидая моего решения, что скажу, как оценю. А я всё, что угодно съел бы, потому что до неё только Амиран делал что-то для меня, прилагал усилия ради меня.
Финальную точку в своих раздумьях я поставил в то утро, когда вернулся после очередных разборок, закончившихся двухдневным рейдом, и увидел её. Такую худенькую, такую необыкновенно красивую не смотря на усталость и следы её тревоги. Тот её потерянный взгляд, жадно и тщательно меня осматривающий, задрожавшие губки и руки, вцепившиеся в полотенце, были громче любых признаний и обещаний.
Я чуял, что в тот момент что-то случилось, она приняла важное для себя решение. Как и я. Я ждал Амирана, чтобы представить ему свою невесту, и конечно воспользоваться его помощью, чтобы осадить Расима. Свою девочку я выводил куда-то с осторожностью, чтобы раньше времени не попасться на глаза сводному брату или кому-то из его прихлебателей.
Он настаивал, чтобы я взял женой девку из семьи его дружков и компаньонов, и уже пару недель старательно прессовал меня по этой теме. Если бы он узнал про Злючку, он моментально сложил бы её появление и моё нежелание прогибаться. А Расим мог совершить любую мерзость. С учётом, что нашей семье принадлежали несколько борделей, куда не все девушки пришли добровольно…
Меня бы это не заставило отвернуться от своей женщины, но такой судьбы я ей не хотел. Я не верил, и не верю до сих пор, что женщина, пережившая насилие над собой, сможет это забыть, что подобное не изломает ей душу. И я готов был подождать возвращения брата, чтобы быть уверенным, что с моей девочкой беды не произойдёт, чем рисковать ею. Я не раз говорил ей, что убью любого, кто её обидит. Но старался этой обиды просто не допустить.
Воспоминания захлёстывали, я никогда их не гнал, хотя бы так возвращался к времени, когда был счастлив. А сейчас, зная, что уже вскоре её увижу, я старательно вспоминал все мелочи, чтобы не упустить ни одной.
В тот вечер мы пошли в ресторан. Тихое место, ни кальянов, ни караоке. Она волновалась, несколько раз порывалась начать разговор, а я ждал и не торопил. Словно знал, что разговор предстоит важный. Для неё.
Для меня этот разговор не смог бы ничего изменить. Что она мне может сказать? Она из бедной семьи? Смешно. Её отец терпеть не может "не русских" и вообще ненавидит всех, кто отличается по национальности, и скорее всего не одобрит её отношения со мной? И что? У неё есть жених или даже муж? Жених это вообще кто? Мало ли кто и кому чего обещал. Расим вон своим дружкам наобещал, что я женюсь на их сестре. И о муже я позаботился бы, лучшее место на кладбище выбрал бы и даже закопал бы сам. И даже если где-то у тёток-бабок растёт мелкий, пока мама учится, я проблемы не вижу.
— Откуда ты узнал, что меня зовут Алиной? — спрашивает она, а я смеюсь.
— Так на твоём конспекте написано. Фамилия, имя, отчество, курс и название вашего института. — Открываю ей секрет моей догадливости.
— Какая встреча! Тайгир. — Раздаются сбоку голоса тех, кого я меньше всего ожидал здесь увидеть. Значит, меня пасли, и я сам привёл их к своей девочке. — Верность нашей сестре смотрю, не хранишь?
Специально говорят на русском, и любая бы сейчас начала истерить. Устроила бы разборки шакалам на радость. Любая. Но не моя Злючка. Сидит, спинка прямая, аккуратно мясо на мелкие кусочки режет, даже страшно представить, что именно она на месте этого стейка представляет. На незваных гостей, усевшихся за наш стол, ноль внимания, даже головы не повернула.
Смотрю на неё с гордостью, ну не возможно ей не восхищаться в этот момент. Для неё эти уроды меньше пыли значат, и они это понимают. Начинают грязь лить, благо, что перешли на наш язык. Совсем охамели, предлагают "девку" одолжить "погонять".
— После свадьбы вернёмся к этому вопросу. — Говорю им, предвкушая, как припомню каждое оскорбление, каждый намек в сторону моей будущей жены. Я им за это "девка" языки вырежу.
— Хороша. Аппетит враз вызывает. — Кивает в сторону моей женщины один из них. — А что прячешь? Или боишься наша Лейка узнает и ревновать будет? или познакомиться решит?
— Нечего моей будущей жене знать о всяких девках, что надеются в моей постели оказаться. — Ещё чего не хватало, мне и так вечером объясняться, а я ещё о всяких левых бабах своей девочке не рассказывал.
— Я отойду? — тихо спрашивает, мягко улыбаясь.
— Иди, конечно. — Провожаю её взглядом, дай только избавиться от уродов, моя хорошая. Всё объясню и расскажу, за каждое слово, что сейчас стерпел извинюсь, хоть ты и не понимаешь наш язык.