— Я отдам, я все обязательно отдам, как только…
— Замолчи, Триш! Иначе я очень рассержусь. Вытри сопли и иди к дочери. Доктор Флоу, ваша медсестра знает процедуру подготовки к операции?
— Разумеется…
— Хорошо. Идемте в операционную, мне нужно уточнить кое-что. Триш, до скорого. Все будет хорошо.
С этими словами Рой повернулся и стремительно зашагал по коридору, а Лори выразительно скорчила Триш рожу и покрутила пальцем у виска.
— Ты сбрендила? Предлагать ему деньги! Это же дочь Фила.
— Лори, он обиделся, да? Ой господи, как нехорошо… Лори, а он хороший врач?
— Он? Самый лучший. Иди к Сэнди. Ей сейчас предстоит клизма, так что поддержи ее дух. Напирай на веселящий газ — и все пройдет просто отлично.
Это было — как песня. Как законченное музыкальное произведение. Со своей партитурой и оркестровкой, с выступлением солиста и слаженной игрой оркестра. Если на свете и бывают идеальные операции, то эта была одной из них.
И Сэнди ничуточки не испугалась, улыбалась Рою до тех самых пор, пока не заснула. Бен Даймон кивнул из-за стерильного полога, Тони присел к приборам, Кэрол Джедд откинула салфетку со стола с инструментарием — и началось. Лори любовалась тем, как он работает. Это было удивительно — руки Роя, длинные сильные пальцы, обтянутые латексом, порхали легко и точно, не совершая ни единого лишнего движения. Негромкие указания, сдержанный смешок, элегантный комплимент зардевшейся Кэрол…
Что касается самой Лори, то тут вообще все было очень странно. Потому что они работали так… словно были единым целым. Рою не нужно было ничего говорить, ей не нужно было ничего спрашивать. Они подхватывали друг друга так слаженно, словно за операционным столом стояло некое фантастическое существо с четырьмя одинаково умелыми руками и одним на двоих мозгом.
Операция длилась меньше часа, хотя Лори, как и всегда, показалось, что прошла вечность. Тони принял мирно спящую девочку на свое попечение и укатил ее в палату, Кэрол собирала инструменты, Рой церемонно поблагодарил коллег за отличную работу, Бен Даймон выразительно подмигнул Лори на прощание, показал большой палец, обменялся с Роем рукопожатием и ушел спать — он жил в коттедже на территории больницы.
Через двадцать минут в операционной было снова пусто и чисто. Мирно гудел автоклав в углу, синий свет кварцевой лампы придавал таинственности…
Лори содрала с себя халат и сунула его в корзину. Спать хотелось ужасно, но впереди ее еще ждал путь домой, а дома — Чикита и мама Меган. Они обе полуночницы — наверное, все-таки ведьмы, — и Салли наверняка уже все разболтала маме. А Меган Флоу не уснет, пока не будет знать подробностей — такой характер.
Лори задумчиво погладила холодную поверхность операционного стола. Сколько нервов ей стоило добыть оборудование для этой операционной… деньги тогда уже подходили к концу, так что весь расчет был на благотворительные программы и гранты. И вот результат — их операционная не уступит любому медицинскому центру…
Уступит, к сожалению. Уступит, потому что Рой прав и три медсестры на четырех врачей — это безбожно, страшно мало.
Лори горько вздохнула и, повинуясь какому-то безотчетному импульсу, прилегла на стол, закинув руки назад, прикрыла глаза.
В следующий момент оба ее запястья оказались стянуты медицинским пластырем и примотаны к штативу для капельницы, а рядом с Лори на стол присел зловеще улыбающийся доктор Роджерс, голый до пояса, с влажными волосами и дьявольским огоньком в карих глазах. Лори незаметно подергала руками — бесполезно. Штатив был стальным и стационарным, пластырь — широким и плотным. Даже наручники не дали бы лучшего эффекта. Лори постаралась смотреть только в лицо Рою Роджерсу, не отвлекаясь на могучий торс.
— Ну и что это значит? Лучший хирург Остина оказывается сексуальным маньяком?
— Просто долг платежом красен. Каково это — быть беспомощной в идиотском положении?
— Ну почему же в идиотском? Может, мне оно нравится?
— А так?
И он поцеловал ее в губы. Эффект действительно вышел странный — потому что Лори Флоу очень хотелось обнять негодяя Роджерса и прижаться к нему всем телом, однако связанные над головой руки не позволяли этого сделать. Вероятно, именно поэтому она ответила на поцелуй яростно и страстно, словно все эти годы только и ждала подобной возможности…
Рой отстранился от нее, тяжело дыша, и Лори задала единственный вопрос, на который оказалась способна:
— А почему ты мокрый-то?
— Ой господи! С ума сойдешь с этими техасскими девчонками… Я из душа, бестолочь. Я принимал душ после операции, я всегда так делаю. Кстати, у вас только холодная вода всегда или в связи с моим прибытием?
— По ночам — всегда. Мы же не каждую ночь оперируем. Отпусти меня.
— Не отпущу. Можешь отправляться домой на каталке и с капельницей в объятиях.
— Ты мстительный, это нехорошо.
— А шантажировать меня хорошо? Вот тебе ответ: ты немедленно пообещаешь мне, что отпустишь меня из Литл-Соноры, как только придет ответ на мой запрос из Канады. Заметь, я вынужден полагаться исключительно на твое честное слово — свидетелей нет!
— А если не пообещаю?
— Тогда я тебе сейчас привяжу и ноги тоже, после чего буду целовать до самого утра. И давать волю рукам, учти!
Лори посмотрела в карие глаза заезжей знаменитости, усмехнулась и промурлыкала:
— Ковбой, а что, если меня это вполне устраивает, а?
Некоторое время после этого в операционной царила практически полная тишина, а потом Рой, тяжело дыша, отскочил от стола, пригладил всклокоченные волосы и мрачно уставился на румяную и улыбающуюся Лори.
— Ведьма ирландская! Совести совершенно нет. Бесстыдница, ты же даже костюмчик после стриптиза не сменила! Разве это юбка? Это пояс от юбки…
— Рой?
— Что тебе?
— Что это с тобой?
— Не знаю. Отстань. И вообще, чего ты здесь разлеглась?
— Ты меня привязал.
— Я тебя привязал, ПОТОМУ что ты разлеглась.
— Я устала. Весь день на ногах. Развяжи.
— Пообещай.
— Ни за что. Я и так согласилась на компромисс.
— Лори Флоу, я клянусь, ты об этом пожалеешь. Я отравлю тебе эти полгода! Ты не представляешь, как я умею капризничать.
— Знаешь, чего я совсем не понимаю?
— Чего?
— Почему ты так яростно сопротивляешься предложениям и просьбам здесь остаться. Ну, возможно, я могла бы понять: здесь мало возможностей, далеко от цивилизации… но ведь, насколько мне известно, ты фанат своей профессии? То есть теоретически тебе должно быть все равно, где лечить…
— Я не могу остаться в Литл-Соноре! Не могу, ясно тебе?
— Нет.
— Тугодумка! О господи, какая же дурацкая ситуация…
— Рой, развяжи меня, я писать хочу.
— Избавь меня от подробностей!
Рой Роджерс сердито содрал с ее запястий пластырь и на всякий случай отскочил подальше. Лори Флоу грациозно спрыгнула со стола и потянулась, благодаря чему и без того короткая юбка поднялась до совсем уж невозможных высот, а под золотистым топом обнаружился куда более золотистый живот с бриллиантовой капелькой пирсинга возле пупка. Рой нервно сглотнул.
— Доктор Флоу, у меня родилось странное подозрение, что вы меня соблазняете.
— Доктор Роджерс, ваши подозрения не беспочвенны. Сама не знаю, что со мной. Видимо, правы древние.
— В каком смысле?
— В смысле, любовь зла, полюбишь и козла.
— Ах ты…
— Пошли домой, а? Мне на прием через… уже через три часа.
— Проклятье! Ну и мальчишник вышел. Надеюсь, папе тоже влетело по пятое число.
— Не надейся. Твоя мать умная женщина. Даже непонятно, как это у таких умных родителей…
— Лори Флоу! На сегодня с меня хватит! Ты мне надоела, ясно? Увидимся на работе.
— Не забудь — в двенадцать в моем кабинете.
— Тебя проводить?
— Еще чего! Да, учти, завтра у нас приходят учредители, так что ты не очень распространяйся о наших с тобой разногласиях.
— А кто у нас учредители? Шериф Кингсли, надо полагать?
— Ну не только он. Мэр Лапейн, его супруга — она, кстати, одна из самых активных членов попечительского совета. Возможно, ты ее помнишь — Эбигейл Бриджуотер. Она…
— Нет!!!
— Что с тобой, Роджерс? Я начинаю волноваться — не заполучила ли я к себе в больницу чокнутого хирурга?
— Эбигейл Бриджуотер?! Мне надо уехать…
— Не валяй дурака. У вас с ней что-то было, да?
— Нет!!!
— Ну и хорошо. Потому что мэр Лапейн старше Эбигейл ровно в два раза и ревнует ее к каждому пню с сучком.
— Только этого мне не хватало. Эбигейл Бриджуотер… Знаешь, Лори, а ты ведь тоже влипла.
— Почему же?
— Потому что Эбигейл, насколько я помню, хлебом не корми — дай устроить чью-нибудь судьбу. Поскольку свою она уже устроила, остаешься ты… и я.
Лори пожала плечами:
— Можешь сказать, что ты счастливо женат и у тебя пятеро детей. Первое обезопасит тебя от Эбигейл, второе объяснит, почему ты согласился поработать полгода в нашей глухомани.
— Ты циник, Флоу.
— Я философски отношусь ко всем явлениям природы, в том числе и к мужчинам. Кстати, что насчет квартиры? Ты действительно хочешь переехать?
— От этих предателей — да! Но к тебе — ни за что!
— Роджерс, тебе очень трудно жить на свете. Все-то тебя обижают, никто-то тебя не понимает.
Он вдруг посмотрел на нее так растерянно, что Лори запнулась. Рой в этот момент выглядел абсолютным мальчишкой. Даже голос его вмиг утратил всю задиристость.
— Ты… правда так думаешь, Лори?
— В смысле?
— Ну… что я капризничаю, да?
— Вообще-то… это немножечко так выглядит. Я не думаю, что это твоя истинная суть, но внешне…
— Знаешь, я сам стал замечать это за собой, но… Ладно, это мои проблемы. Разумеется, никуда я не уеду. Дома полно места, тем более что Бранд улетает через пару дней, а Гай уже завтра, то есть сегодня уезжает на дальние пастбища. Вернутся только на юбилей.
Они вместе вышли из больницы и остановились на холме. На востоке уже разгоралось зарево, но небо над ними все еще оставалось темно-лиловым, усыпанным звездами. Цикады укладывались спать, на смену им в кустах вовсю голосили какие-то особо ранние пташки. Резеду и маттиолу заглушал душистый табак. Рой неожиданно для самого себя улыбнулся.