– Горский отвратителен! Эта Эмма ему подстать. Они друг друга стоят! – возмутилась женщина.
Наталья выбрала момент, когда Золотинские и гости отвлеклись и… прыгнула в воду. Перед Кристиной стояла задача: через некоторое время обнаружить исчезновение подруги и поднять панику. Что ей впоследствии мастерки удалось. Может быть, госпожа Золотинская и была посредственной актрисой, но задатками сценариста обладала бесспорно.
…Наталья благополучно доплыла до камышей, выбралась на берег. Недалеко от места её «высадки» была спрятана машина. Наталья замёрзла, вода ещё не прогрелась и для комфортного купания явно не предназначалась.
Она благополучно добралась до машины. Под камнем она предусмотрительно заранее спрятала ключи…
Наталья открыла багажник, быстро сняла с себя мокрую одежду, переоделась во всё сухое. Мокрую одежду сложила в пакет и запихнула в багажник. Достала икону Казанской божьей матери… Перекрестилась…
– Ну, вот и всё. Для Горского я умерла… – прошептала она и прижала икону к груди. Невольно ей вспомнилась часовня и Николай Петровский. К горлу девушки подступил горький комок. Она быстро взяла себя в руки, убрала икону, закрыла багажник и села в машину.
За пятнадцать минут она преодолела грунтовую дорогу и выехала на шоссе.
– Ну, с Богом… – подбодрила она себя и резко нажала на газ. – Вперёд к новой жизни… без Горского…
Тем временем Кристина «вспомнила» про подругу.
– Пойду просмотрю как там Наталья… Уж больно она переживает из-за Горского.
– Успокой её, – посоветовал Иван. – Он того не стоит. Девушка она хорошая, без мужа не останется. Горский же на эту роль не годится.
Пара, находившаяся в рубке, его поддержала.
Кристина покинула рубку. Она демонстративно обыскала всю палубу, разумеется, Натальи не было. Затем она спустилась в каюту.
– Наталья здесь? – поинтересовалась она.
Горский безразлично пожал плечами.
– А должна быть? – съязвила Эмма и поближе подвинулась к банкиру, считая, что успешно завлекла его в свои сети.
– Мне не до шуток! – вспылила Кристина. – Её нет на палубе! Я всё обыскала! Если учитывать её нынешнее состояние я могу предположить самое худшее!
Женщины, находившиеся в каюте, округлили глаза.
Горский не на шутку обеспокоился, понимая, что в жажде развлечений и новых ощущений зашёл слишком далеко.
– Надо обшарить всю яхту!
Гости под руководством Кристины обыскали каждый угол, заглянули в каждую щёлочку – Наталья, как в воду канула.
Золотинский пребывал в растерянности. Он выключил мотор яхты и присоединился к поискам. Битый час все пассажиры обыскивали яхту, но тщетно.
– Что с ней могло случиться? – недоумевали гости.
– А я скажу, что! – выступила Кристина. Она приблизилась к Горскому и бросила обвинение ему прямо в лицо: – Она утонула! Сбросилась с яхты и утонула! Покончила с собой! Ни одна женщина не выдержит такого пренебрежительного отношения! Не понимаю только: за что она тебя любила! Ты мизинца её не стоишь! Иван поворачивай: будем её искать! Может быть ещё не поздно!
Гости потрясённые внимали словам Кристины. Даже режиссёр протрезвел.
– Смерть под парусом… – пробубнил он. – Где-то я уже это слышал… Кажется есть такой роман и фильм…
– Уже темнеет, мы ничего не увидим. Она была сильно пьяна, наверное, потеряла равновесие и упала за борт. – Резонно заметил Иван. – Надо вызывать спасателей и полицию… Я сам позвоню… Будем молить Бога, может всё обойдётся.
Иван вытащил из кармана мобильник и набрал номер службы спасения. Те обещали приехать только утром, мотивируя, что ночью поиски на воде вести бесполезно.
Кристина не выдержала и с огромным удовольствием влепила Горскому пощёчину. Тот смиренно это перенёс.
– Что боишься дать сдачи? – ярилась Кристина. – Конечно, за меня есть кому заступиться! Муж тебе голову оторвёт!
Золотинский приблизился к Горскому.
– По правде говоря, есть такое желание. – Признался Иван. – Особенно после сегодняшнего дня, полного впечатлений. А ты, – обратился он к Эмме, – ни одной роли не получишь. Будешь Белоснежку играть на детских утренниках.
Глава 21
Наталья мчалась на машине как сумасшедшая всю ночь напролёт, не чувствуя ни жажды ни голода. На рассвете она достигла родного Сурска.
Девушка подрулила к дому, заглушила машину и почувствовала, что силы оставляют её. Времени у неё было немного, скоро начнут пробуждаться соседи. А вдруг увидят? Как говорится: бережёного Бог бережёт. Наталья же не хотела никого видеть, никому ничего объяснять, просто забрать некоторые свои и мамины вещи.
Она вышла из машины, поднялась на покосившееся от времени крыльцо и ключом отворила дверь. На неё обрушился удушливый запах затхлого воздуха и плесени. Девушка попыталась включить свет, но тщетно. За неуплату коммунальных платежей её квартиру отключили от электрического щетка.
Глаза Натальи постепенно привыкали к полумраку. Вскоре она начала различать очертания предметов и зашла в комнату, посреди которой зияло тёмное пятно, источая отвратительный запах плесени.
Наталья отшатнулась, она сначала даже не поняла: что это такое. Затем, осторожно продвигаясь по шаткому деревянному полу, приблизилась к тёмному пятну. При ближайшем рассмотрении оно оказалось сквозной дырой – деревянные половицы подгнили и пол рухнул. В дальнем углу метнулась стайка мышей.
Наталья пробралась к шифоньеру, он со скрипом отворил дверцы. Порылась в вещах, кое-что забрала с собой…
– Натаха? Ты что ли? – раздался позади знакомый голос Василия Филиппова.
– Я… – отозвалась девушка. – Осторожно, дядь Вась, в полу доски сгнили…
– А я-то думаю: кто там в такую рань припёрся? Не спалось, ворочался с боку на бок… А тут шум подъезжающей машины насторожил, – объяснил сосед, стоя в дверном проёме.
– Свет не включается… – предупредила Наталья.
– Ты что вернулась?
– Нет… В смысле – да, но я проездом ненадолго. Вот хочу кое-какие вещи мамины забрать.
Василий всё понял.
– Значит в столице жизнь не сложилась… Куда теперь?
– Пока не знаю… – призналась девушка.
– А как Олеська? Её старики первое время даже переживали. Затем горе бухлом заливали цельную неделю.
– Не знаю… Давно не виделись, наши пути разошлись, – ответила Наталья, не вдаваясь в подробности. И добавила: – Ты дядь Вась никому не говори, что я приезжала… Мало ли что… Так лучше будет…
Василий смекнул:
– Неприятности?
– Что-то в этом роде…
– Могила! – поклялся сосед. – Ты мне, как дочь.
Наталья приблизилась к Василию и обняла его на прощанье.
– Прощай, дядь Вась… Кто знает: свидимся ли ещё?
– Прощай… Знай: я твою маму в молодости очень любил. Но так уж сложилось – родила она тебя от другого. Образованного, красивого, из обеспеченной семьи…
Наталья встрепенулась.
– Как? Разве мой отец был образованным? Он же ремесленное училище окончил… И бабушку я помню, она была простой деревенской женщиной.
– Ты говоришь про человека, которого ты считаешь отцом, который женился на твоей матери, когда ты была крошкой.
Наталья оторопела.
– Ничего не понимаю… Мама родила меня…
– От другого парня, – закончил фразу Василий. – Я его отлично помню! Приезжал пару раз – холёный такой гадёныш! Матери твоей голову сызнова пытался морочить, а потом укатил обратно, кажись в Пензу. А может ещё куда… Не помню точно, уж столько лет минуло.
Наталья была обескуражена признанием Василия.
– Я понятия об этом не имела!
– Конечно! Отец твой, ныне покойный, всем уши прожужжал, что и ты – его настоящая дочь. Многие поверили. Почти все, кроме меня…
Наталья с беспокойством посмотрела в окно.
– Светает… Мне надо поторопиться. Не хочу, чтобы меня видели…
Василий проводил девушку до машины. Та сложила прихваченные вещи в багажник. Ещё раз обняла соседа и поцеловала.
– Спасибо, что рассказал правду…
– Ты поезжай к своей тётке Настасье, она многое знает. В то время Ирина и Настасья были не разлей вода. Ирина даже одно время жила у сестры в деревне, после того как я скоропалительно женился… До сих пор себе простить не могу. Там она и познакомилась со своим интеллигентом. Затем вернулась в Сурск с тобою крошкой на руках. После этого видаться сёстры стали реже.
Наталья напрягла память: действительно мама общалась со своей сестрой не часто. Настасья жила в деревне со смешным названием Мукоудёровка, обязанной своим названием беглым крепостным крестьянам – мол, те удирала от мук, расположенной в тридцати километрах от Сурска. Доехать до её деревни было непросто – дорога разбитая, вся в ухабах. Последние года три девушка вообще ничего не знала о родственнице. Помнила, правда, что у неё есть двоюродная сестра Маринка, пятью годами старше, но виделись они давным-давно.
Сидя в машине, Наталья подумала: «Теперь-то я знаю куда ехать, в Мукоудёровку к тётке Настасье». По дороге девушка лихорадочно перебирала дорогие сердцу воспоминания, связанные с отцом, который скоропостижно умер, когда она училась в седьмом классе. Она даже подумать не могла, что её биологический отец – совершенно другой человек. «А вдруг он ещё жив? Ему, судя по всему, должно быть чуть больше сорока лет… – размышляла девушка по дороге. – Мама подорвала здоровье, получила осложнение на сердце… Умерла… Человек, которого я считала отцом, который вырастил меня – скоропостижно умер… От такой жизни, как в Сурске, люди долго не живут».
…Наталья выехала из города и, отъехав километров десять, ощутила приступ голода и жажды. Она припарковалась на обочине дороги, решив отдохнуть и позавтракать.
Наталью разморило, сказалось нервное напряжение во время прогулки на яхте, дальняя дорога длиною в ночь. Она прикрыла глаза, решив немного расслабиться и затем продолжить путь. Когда девушка открыла глаза, солнце стояло уже высоко – время близилось к полудню.
Она освежила лицо водой, оставшейся в бутылке, и снова отправилась в путь. До Мукоудёровки оставалось ещё двадцать километров, на которые по местному бездорожью можно было угробить часа два-три.