Уже у себя в комнате, вымытая и переодетая, с Беллой под боком, я сидела на кровати. Чувствовала себя ломовой лошадью, у которой нет сил протянуть копыта, и только поэтому она все еще куда-то топает. Я не топала, я пыталась собрать мысли в кучу. И придать им хоть какой-то порядок.
Первое. Мои догадки, что на Играх происходит нечто непонятное, верны. К чему это приведет, неясно. Но мне нужно участвовать. Точка. Второе. Проклятие все чаще заставляет говорить правду в самый неподходящий момент.
Однако я, кажется, нащупала выход: таки говорить правду. А значит, обойти проклятие возможно! Сложно? Да. Но не все так печально, как сказал отец.
Почему же тогда никто раньше не додумался до этого? Я отнюдь не гений и не ходячий генератор идей. Вывод: надо узнать подробнее о тех, кто жил с проклятием!
Как там дела у сестрички? Посмотрела документы? Нет?
Достав из тумбочки линзу, я нажала на картинку с портретом сестры. Ненси не ответила. Пару минут спустя пришла готовая проекция.
Открыв ее, я не сразу поняла, что за полог у сестры над головой. Потом дошло, что Ненси записывала проекцию, сидя под одеялом.
– Я под домашним арестом! – округлив глаза, прошептала она. – Потом вызову, а то папа линзу отберет!
Интересно, что она натворила? Папа очень редко ее наказывал. Если быть точной, то два раза. И оба раза Ненси начисто истратила деньги со своего счета. С тех пор он контролирует ее расходы. Сестричка нашла способ обойти родительский контроль?
Ладно, потом сама все расскажет.
Я покрутила линзу в руке. Говорят, что в гуляющих по линзам новостных проекциях можно найти все… Может, повезет и я обнаружу что-нибудь о тех из Леннет, у кого было проклятие?
Но надежды не оправдались. Кроме коротких биографий (родился, учился, жил уединенно) и заметки о смерти сестры папы, я ничего не раскопала.
Следующая неделя прошла в состоянии вечно куда-то спешащей пчелы!
Утро начиналось с двух горгулий. Одна будила казарму. Вторая кормила Беллу. Затем – прогулка с лисичкой, очередь в душ и бодрая пробежка в столовую, потому что попасть в обитель чистоты первой не вышло ни разу.
После торопливого завтрака – занятия. На них я очень сожалела, что нет переводчика с языка боевых магов на язык прикладной и бытовой. Точнее, он был, но времени у нас со Стейном на долгое сидение над заданиями не имелось.
Едва заканчивались занятия, мы шли на поле, пытать… испытывать новобранцев запаса. Тренер зверствовал и буквально перебирал курсы от первого до пятого. Все, кто имел оценки выше «удовлетворительно», попали под раздачу. И не попали в команду.
Под вопросом оказались два парня с четвертого. В их отношении Эмерсон думал.
И Изабель.
Любительница расчетов и ставок оказалась сильным противником. Она буквально просчитывала шаги Змея, но… он ее перехитрил. Вначале казалось, что Стейн действует нелогично, но потом стало ясно, что даже в даре Изабель можно найти слабое место. И то, что она полностью полагалась на него, отнюдь не плюс.
В итоге пошли новые испытуемые.
Я строчила отчеты, чувствуя себя секретарем. Змей тестировал очередного претендента. А наш запас так и сидел в больнице. Доктор Джеймс лечил их усердно и беспощадно: заклинаниями и микстурами с пилюлями вприкуску. Но до конца недели даже он не смог вернуть их в строй.
У Варда дела шли лучше. Кости на сломанной руке срастались. Сам здоровяк ходил на занятия и тренировки, отрабатывал защиту с одной рукой.
Я тоже отрабатывала. Не защиту, наряды. На кухне, в больнице, в казарме, в институте – везде, где требовались свободные руки.
После очередного наряда была тренировка со Змеем и Юргеном. Чаще с первым. У второго свободное время занимали походы к доктору. Основной тур соревнований неумолимо приближался, и тренер не мог позволить, чтобы нападающий неожиданно начал использовать смертельные заклинания. Хватило того, что ректор моей родной школы подал жалобу в комитет жюри. Оставалось надеться, что до основного тура они не успеют ее рассмотреть.
Я очень хотела попасть в основной состав команды. Но еще я отлично понимала, что Стейну будет сложно без такого сильного помощника, как Юрг.
Змей это тоже понимал, и потому на наших с ним тренировках я чувствовала себя жертвой инквизитора, а не адепткой, которую подтягивают до нужного уровня физической и боевой формы.
Тренировки дополнились полосой препятствий… не то чтобы я надеялась, что парни о ней забудут, но… надеялась. А они и не забывали, просто решили: сразу давать мне полную нагрузку не стоит. А вот дальше еще как стоит!
Те два раза, что Стейн тренировал меня вместе с Юргеном, я вообще не смогла уползти с площадки. Лежала, разглядывала звезды, и никаких мыслей в голове. Пусто и звонко.
Примерно так же я чувствовала себя в конце недели, когда тренер заявил, что два оставшихся дня мне, кроме тренировки со Змеем, надо присутствовать на тренировке с основным составом команды.
Я считала, что меня выматывает Стейн?
Я ошибалась. Тренер оказался куда большим умельцем пыток. Меня ставили на место то защиты, то нападения. Требовали эффективных действий. Насмехались над моими бытовыми решениями. Гоняли по залу, пока команда отбивалась от монстров. У них была нежить, у меня – личное чудовище имени тренера, которое кидало в меня заклинаниями в самый неожиданный момент.
Хотелось снять перчатки и узнать, что Эмерсон думает на самом деле, почему так странно тренирует. Но я держалась и слушала его приказы.
Проклятие и так подкинуло достаточно конфузов.
В результате очередного порыва говорить правду я во время ответа Лангусту спросила, как он завивает усы, что они становятся колечками. Преподаватель спокойно ответил: «Сами растут», – и влепил оценку на балл ниже.
Зато благодаря тому же проклятию я избавилась от блондинистой пакости, до сих пор обитающей в сырой комнате. Девица подкараулила меня после ужина у выхода из столовой и попыталась банально вцепиться в волосы. Стейн меня не зря тренировал. Я отбилась. Но эта полоумная умудрилась цапнуть меня за шею голой рукой!
Я не сдержалась и спросила:
– Чего цепляешься? Делать нечего?
– Нечего! – выдала блондинка. – Цепляюсь, потому что сама ничего не умею! Завидую! На тебя Крис смотрит, а со мной только шутит! Я видела, как вы на поле обнимались! И на отборочном туре! И не говори, что вы были незнакомы!
Кристоф закашлялся. Я чуть не уронила на пол Беллу.
– Я красавица, а он не смотрит! – выдала блондинка, бледнея. – Да знаю, что вы на самом деле были незнакомы! Но мне так проще! Я всегда к другим цепляюсь, когда на меня внимания не обращают! А тут никто не обращает! Все парни как бы и не парни!
– Ко мне обращайся, я как бы парень! – донеслось откуда-то из недр столовой глумливое.
Зал грохнул смехом.
Блондинка вылетела наружу, а на следующий день не пришла на занятия. Оказалось, она бросила учебу.
Мне было не по себе, но потом я решила, что, если бы блондинистая первокурсница хотела, никакие глупые речи не помешали бы ей учиться. Я тому пример.
До основного тура оставалось меньше суток.
Наш институт обрастал цветочными арками. В центре поместья возвели настоящий стадион. С амфитеатром для зрителей и меняющейся по воле устроителей ареной.
Горгульи забрали заказанную у швей форму команд, но ее нам так и не показали. Сказали, что в ней использованы традиционные мотивы.
Адепты наводили лоск перед визитом принцессы. Паники добавила новость, что в числе зрителей будет не только она, а и почетные жители Фридхольма. И несколько команд, участвующих в Императорских играх. И наперсник принца Агды. Император налаживал отношения с нашими запершимися за магической стеной соседями.
Пока все готовились, мы, команда, тренировались. Я как раз выползала из двери в холл «штормящего» полигона, когда Вард решил поддержать меня под руку. К счастью, я носила перчатки почти круглосуточно. Белла больше не пытались их грызть. Вместо перчаток мы с Ру́би скармливали ей куриные косточки.
– Вард, Мартина, что замерли? – донеслось из-за спины недовольное. – Замирая, Игры не выиграешь!
Эмерсон задержался со Стейном и Кристофом и теперь рвался покинуть тренировочный зал.
Уступая дорогу, я торопливо выскочила в холл и оглянулась.
Вард обернулся к отцу.
– А если я не хочу выигрывать? – неожиданно тихо, ровным голосом спросил он.
Чего?
– Что? – заинтересовался тренер, сверля сына взглядом.
– Я не просил зачислять меня в команду. Ты сам так решил, – отрезал Вард.
Не поняла, откуда такая тяга к правде? Вот… тени и солнце! Но я ведь в перчатках! И Вард взял меня за руку в перчатке! Вспомнились слова отца, что у меня месяц, максимум три. А помолвка может ускорить проклятие. Помолвка! А у меня брак! Прошла всего неделя. И, похоже, бесово проклятие ускорилось!
– Я не ушел, потому что Крис слабый защитник, – продолжал Вард. – Для Игр слабый. Поставь ты на его место Мартину, больше пользы будет. Крис, без обид.
Кристоф тихо кашлянул, нахмурился и дотронулся до кончика носа. Юрген и Змей переводили помрачневшие взгляды с непривычно говорливого здоровяка на тренера.
– Вовремя ты решил разговориться, сынок, – процедил Эмерсон.
– Я не уйду пока, – снова переходя на привычные уху рубленые предложения, заверил Вард. – После Игр уйду.
И все. Здоровяк продемонстрировал отцу спину и пошел к выходу. Эмерсон поморщился, едва заметно покачал головой и направился следом.
– Неожиданно! – немного нарочито рассмеялся Кристоф.
Стейн пристально смотрел на мои руки.
– Эй, Юрг, ты полегче с ударами! Вон как Варда растаращило! – балагурил дальше Кристоф.
Юрген пожал плечами. Разговор не клеился, и мы разошлись по своим делам.
В честь завтрашнего турнира вечерняя тренировка со Змеем была отменена. Я собралась занять вечер разработкой плана, как приблизиться к принцессе. Но проклятие внесло коррективы.