У меня слюнки потекли, а живот некультурно заурчал, напоминая, что завтрак был очень давно, а обед я пропустила.
Свидание явно зашло куда-то не туда.
Мы ели, таскали друг у друга из тарелок приглянувшиеся куски. Смеялись. Наперегонки вылавливали из салата последний ломтик помидора. Менялись креманками. В общем, вели себя как совершенно не цивилизованные, но очень счастливые люди.
И вот, когда Змей с довольной улыбкой съел последнюю ложку моего суфле, а я собиралась стукнуть похитителя чужих десертов ею же по лбу, а потом поцеловать, в дверь кабинки постучали, и внутрь заглянула его мать.
– Стейн, ты не мог бы посмотреть пятый номер? Там после клиента остался какой-то артефакт. Проверь, можно ли его убрать в хранилище забытых вещей? – попросила Эмма и пояснила, очевидно, для меня: – У штатного мага выходной, он приедет только завтра. Не хотелось бы, чтобы комната простаивала.
Змей пожал плечами, отложил салфетку и поднялся из-за стола.
– Не скучай, Мартиша.
– Я составлю ей компанию, – пообещала Эмма, пропуская сына наружу.
Едва за Змеем закрылась дверь, как она устроилась в его кресле и сказала:
– Девочкам надо посекретничать. – Тон был шутливым, а вот улыбка – грустной.
Я насторожилась. О чем она хочет поговорить?
Эмма взволнованно поправила волосы.
– Наверное, тебе мои слова покажутся странными… Но мне очень жаль, что вы со Стейном познакомились при таких обстоятельствах.
Нахмурившись, я покачала головой: не понимаю.
Прикрыв глаза, Эмма тяжело вздохнула и пояснила:
– Брак по древним обычаям – не то, с чего стоит начинать отношения.
– Почему? – Я покрутила ложку в пальцах, отложила. – Мы собираемся развестись.
Привет, проклятие! И приступ честности. Она и без меня знает, что мы хотим расторгнуть брак. Змей ей сказал.
– Ты не знаешь? – Эмма удивленно посмотрела на меня. – Стейн не сказал, почему спустя полгода такие браки не разрушают?
Почему-почему, все просто.
– Император не хочет, традиция. – Я пожала плечами.
– Причина не только в этом. – Эмма смотрела на меня с жалостью и сочувствием. – Расторгать такой брак по истечении полугода бесполезно. Обряд привязывает тебя к человеку. Ваши души будут связаны, магия тоже, а это крепче самых сильных заклинаний, сильнее дружбы.
Я ошарашенно взглянула на мать Стейна.
– Совсем связаны?
– Да, с этим обрядом «умерли в один день» не просто фигура речи – это реальность. Именно поэтому от таких браков отказались. – Эмма поморщилась, погладила кольцо на безымянном пальце.
Она никогда не была замужем, но носила его, как замужняя женщина.
– Это правда. Умерли в один день и всю жизнь были вместе… потому что не могли иначе. Обряд – весьма варварский способ привязать тебя к чужому человеку, – добавила она. – Он станет тебе ближе всех. Очень повезет, если у тебя были чувства к кому-то другому. Любовь обряду не победить. Но и ей его тоже. Ты будешь любить своего любимого, но никогда не посмеешь к нему прикоснуться. А тот, к кому тебя привязали, станет частью твоей души. И только любовь к другому остановит тебя, и ты станешь своему супругу другом.
Мать Стейна говорила о себе. О себе, отце Змея и его жене. Они попали в ловушку обряда. Желая получить Эмму, император сломал жизнь всем троим…
Вытянув руку, я сжала тонкие пальцы женщины.
Она осторожно высвободила ладонь, чинно сложила руки на коленях. Лаерна всегда лаерна. До мозга костей!
– Но это не все, Мартина… – Эмма какое-то время изучала стену поверх моей головы. – Если чувств до брака не было, обряд может запутать… вынудить поверить, что ты испытываешь эмоции к супругу.
Она замолчала, перевела взгляд на меня.
Вынудить поверить? Вынудить? Как так – вынудить? Взять и вынудить?
Смысл ее слов доходил медленно. Верить в них не хотелось. Но и повода устраивать проверку проклятием женщине, настрадавшейся от брака по древнему обычаю, не имелось…
Обряд может вынудить!
Может… Вынудить…
То есть мы со Стейном?..
Нет-нет!
Я растерянно посмотрела на Эмму. Она грустно улыбнулась.
– Я прикажу принести тебе десерт.
Женщина ушла, оставив меня наедине с мыслями.
Стейн знал и не сказал! Видел, как нас тянет друг к другу, и молчал! Или он решил, что у нас это началось раньше? С борьбы за реликвию? Он верит, что все настоящее?
Но настоящим оно не будет! Не будет!
Облокотившись на стол, я сжала пальцами виски.
В дверь кабинки постучали, официант принес еще суфле. Но шоколадное лакомство встало комом в горле. За попыткой его проглотить меня и застал Змей.
– Прогуляемся? – предложил он, падая в кресло.
Надо было сказать, что я знаю о проблемах с обрядом. Что так нельзя. Проклятие требовало сделать это немедленно, потому что молчать – неправильно. Но я давилась суфле, упорно запихивая его в себя ложка за ложкой.
Стейн нахмурился, следя за моей борьбой с десертом.
– Не хочешь гулять? Давай тогда просто покатаемся на мобиле по городу.
– Мне надо в Йон, за вещами, – глядя в пустую креманку, пробормотала я.
– Куда угодно, мышка. Сегодня я твой личный волшебник, – хмыкнул Змей и перегнулся через стол.
Я отвернулась. Его губы коснулись щеки, оставляя огненный след как напоминание, что все это ненастоящее.
Змей довез меня на мобиле до разлома, ведущего в Йон. Всю дорогу мы молчали. Стейн не лез с расспросами. Я была рада, потому что так и не решилась сказать ему о разговоре с Эммой. Колдуньи ходят первыми? Не сегодня. Сегодня они трусливо молчат, кутаясь в широкий шарф, накинутый на плечи.
В центре сверкающей огнями фонарей площадки темной молнией змеился разлом. Вспыхивал то черным, то белым, то радужным пламенем. Стейн наклонился, глядя мне в глаза.
– Я закажу тебе мобиль, пусть извозчик встретит у разлома.
– Не надо, – я расправила скомканные во время поездки концы шарфа, – я успею на последнюю духовозку.
Змей невесомо коснулся моих губ поцелуем. Я улыбнулась. Разве может это быть неправдой?
Может.
– Мне пора, вернусь завтра. – Я выскользнула из рук теневика, шагнула к разлому и вошла в темное пламя.
Перед глазами потемнело, потом стало светло до рези, затем серо. Мгла исчезла. Столица, одетая в накидку из зелени и весенних цветов, осталась позади, я вышла на площадке в Йоне.
Дыхание морозным облачком повисло перед лицом, под ногами захрустела корка застывшего дождя. Вокруг все сверкало, закованное в тонкий слой льда.
Крыша стоявшей неподалеку духовозки тоже радовала взгляд «стеклянным» колпаком, созданным переменчивой погодой.
Пока я добиралась к транспорту, успела согреться и почувствовать себя той самой балериной, которой меня называл Эмерсон. Чудом не впечаталась носом в ледяную мостовую. В полупустой салон, где кроме меня было всего два пассажира, я вползла, радуясь, что остановка духовозки недалеко от дома госпожи Бевис.
Но радость была недолгой: за квартал до гостевого дома водитель заявил, что там слишком крутой подъем, а его духовозка не санки, чтобы по сто раз с горки вниз скользить. И выгрузил нас посреди улицы.
Магии у меня не осталось ни капли, поэтому я вместе с пожилой дамой и господином в дорожном плаще двинулась покорять обледеневшую улицу, уходящую вверх. Пошли вдоль стен лавок и магазинов – там тротуар был хоть немного очищен от наледи.
От здания к зданию, от фонаря к фонарю.
Мимо с грохотом рыцаря в полном доспехе радостно проскакал мальчишка в кепи. К его сапогам были прикручены… терки. Следом, косолапя так, что становилось страшно за ее суставы, прошла госпожа в шубе и коньках. За ними торопливо спешил клерк из мэрии, тот самый, что проверял, действителен ли наш брак со Стейном. Парень надел ботинки для скалолазания и самозабвенно конопатил шипами наледь.
– Постойте! – Я отцепилась от витрины и бросилась к клерку.
Парень замер, а я с грациозностью слона на льду доскользила до него. Встала на взрытую его ботинками дорожку.
– А вы куда идете? – спросила, с восторгом разглядывая его обувь. – Прямо? Или сворачиваете?
– А вы с какой целью спрашиваете? – с подозрением прищурился парень. В глазах промелькнуло узнавание, и он начал озираться, выискивая Змея.
– С познавательной, – улыбнулась я и выпалила: – Будьте добры, доведите меня, а?
– До ручки? – насмешливо подсказал господин в плаще, продолжающий пробираться вдоль магазина.
– До светлого будущего! – поправила я.
Не обнаружив поблизости Стейна, парень согласился довести меня до светлого будущего в виде гостевого дома госпожи Бевис. Все равно шел в лавку рядом с ним.
Вскоре я топала по разрыхленному шипами льду.
Наша процессия не осталась незамеченной. Спустя несколько минут за мной ковыляла пара старушек, неизвестно куда идущих на ночь глядя, и два туриста, решивших, что это бесплатный аттракцион.
Всех их ждало глубокое разочарование, когда, оставив меня на крыльце дома госпожи Бевис, клерк свернул в лавку.
– Хоть бы обувку оставил, ирод! – пробурчала одна из старушек, усаживаясь на обледеневшую скамейку.
Вторая, согласно закивав, хлопнулась рядом. Туристы заняли противоположный край сиденья. Кажется, бедняга из мэрии, сам того не зная, станет сегодня добровольно-принудительной службой сопровождения для жителей и гостей Йона!
Госпожа Бевис встретила меня у входа, обрадованно заулыбавшись, приобняла. Увела на кухню, оттаивать.
Сидя с кружкой чая в руках, я слушала новости Йона. Тихий голос домоправительницы убаюкивал, заставлял забыть о проблемах, дарил душевное тепло. Такие значимые для небольшого городка, но такие незначительные по сути события: кто на ком женился, у кого увели отдыхающего, а у кого жену, проносились не запоминаясь.
Состоятельные лаерны согласны выложить целое состояние докторам, лишь бы вылечить нервы. А надо всего лишь уютно посидеть с чаем в приятной компании.
– …Так их взяли и забрали… прямо на следующий день и увезли, прямо из полицейского участка… – Госпожа Бевис отложила вязание, дотронулась до моей руки.