Тем не менее…
Мина скосила глаза в одну сторону. Потом в другую. Как будто что-то искала. Наверное, способ выразить мысль. Или придумывала, что сказать.
– Да, но… мы поднимемся на лифте? – быстро спросила она.
Затем провела Винсента через знакомый заградительный барьер возле регистрационной стойки. Что-то как будто блеснуло в глазах Мины, когда подошел лифт. Наверное, она вспомнила их первый подъем в этом здании, когда Винсенту стало плохо. Но ничего не сказала.
– Я прорабатывал это, если тебе интересно, – коротко объяснил он и, спустя пару секунд, добавил: – Лифт, я имею в виду.
Двери открылись, спасая Винсента, прежде чем он успел выкопать себе яму глубже. Менталист сильно закашлялся и поспешил вперед, пряча от Мины раскрасневшееся лицо.
В конференц-зале она разложила на столе фотографии и документы, в два аккуратных ряда. И Винсент тут же попытался на них сосредоточиться. Ряды были помечены именами Лилли и Оссиана.
– Я смотрел пресс-конференцию, – сказал он, кивнув на фотографию Оссиана.
– Да, – вздохнула Мина. – Что тебе вообще известно о пропаже детей?
– Что каждый год в Швеции их пропадают сотни, не более того.
– Всё так. СМИ любят писать об исчезновении беспризорных и бездомных детей, но из семей мигрантов их пропадает еще больше. И этих детей никогда не находят.
– Торговля людьми?
– Чаще всего. Большинство их пропадает навсегда. Те, кто возвращается, как правило, объявляются в течение первых нескольких часов.
Винсент кивнул на стол:
– Значит, Оссиан вернулся?
Мина покачала головой и нахмурилась. Он не был уверен, что правильно понял, что это значит. Но подумал об Астоне и ощутил ком в животе.
– Оссиан был найден в субботу утром, – тихо сказала она. – Он был мертв уже несколько часов. Примерно то же произошло прошлым летом с Лилли. Два ребенка в год – даже чисто статистически это ненормально. Поэтому сейчас мы пытаемся выяснить, есть ли связь между этими случаями.
Винсент покосился на фотографии на столе. Лилли. Оссиан. Несколько лет назад он мог бы представить на их месте Астона. Дышать становилось все тяжелее, как будто из комнаты выкачивали воздух. Винсент потянулся к одной из папок на столе, но Мина накрыла ее рукой.
– Поверь мне, – тихо сказала она. – Ты не захочешь этого видеть.
Он все еще искал подход к ней. Хотел быть осторожным и боялся надеяться, что все будет по-прежнему. Но расследование, по крайней мере, нейтральная тема, не оставляющая места личному прошлому.
– В чем, по-вашему, может заключаться моя помощь? – спросил Винсент. – Разумеется, я уже согласен. На риск, головную боль, бессонные ночи, – признаюсь, я успел соскучиться по всему этому.
Он слабо улыбнулся, но Мина выглядела не то смущенной, не то недовольной.
– Прости, но… нет, – прошептала она. – Ты нужен мне не для этого расследования. Там ты действительно ничего не сможешь сделать. На самом деле ты не должен был всего этого видеть. Просто я не успела убрать свои вещи.
Мина взяла со стола телефон и связку ключей. Фотографии и папки остались рядом со сложенным лэптопом, в знак того, что она не планировала покидать комнату надолго. На выходе Винсент придержал перед ней дверь, стараясь не показывать своего разочарования. Он, конечно, сразу решил, что эти фотографии и есть причина того, что он здесь. Что Мина опять впустила его в свой мир. Но это, похоже, закончилось, так и не начавшись.
– Мне нужно поговорить с тобой кое о чем другом… – сказала она, и сердце в его груди снова забилось, – наедине.
Мина остановилась, посмотрела Винсенту в глаза и снова опустила голову. Что бы это ни было, говорить об этом давалось ей нелегко.
– Речь пойдет о моей дочери, – продолжала она. – Ее зовут Натали. Кажется, ты видел ее фотографию на моем столе. Может, нам лучше прогуляться?
– Тебе понравилась лекция?
Натали почесала ногу. Она не хотела показаться невежливой, но слушать Нову в конференц-зале было невыносимо. Притом что это платная лекция, и пригласить на нее Натали выглядело любезностью со стороны Новы. Да и Натали требовалось чем-то занять себя в ожидании возвращения бабушки.
Девочка молча поправила лямку на рюкзаке.
– Всё в порядке, можешь не отвечать, – рассмеялась Нова. – Понимаю, что это слишком серьезная тема для подростка. Ты прожила не так много и недостаточно испытала того, что делает нас нужными людям, – боли.
– По-вашему, я избалованный ребенок? – Натали недовольно фыркнула – и тут же пожалела о сказанном. – Простите, – тихо добавила она, стараясь поспевать за Новой, быстро направлявшейся к большому строению позади главного корпуса.
До сих пор Натали видела его только издали. Как и лошадей на пастбище перед загадочным строением. Отец никогда не позволял ей ездить верхом, хотя Натали просила его об этом с раннего детства. Он находил этот вид спорта слишком дорогим, опасным и элитарным. Последнее звучало скорее как шутка, с учетом того, кем он был. Так или иначе, вместо лошади Натали получила самку карликового хомяка. Которую назвала Лизой и горько оплакивала, когда, три недели спустя, обнаружила мертвой в стоге сена.
– Прости и ты меня, я была несправедлива, – тихо отозвалась Нова и повернула голову к Натали, продолжая идти к конюшне.
– Что вы имеете в виду?
Натали споткнулась о торчащий из земли корень.
– Конечно, ты тоже испытывала боль. И настоящее горе. Я знаю, что ты потеряла мать, мне это близко.
Натали только кивнула. Она не привыкла говорить о маме. Никто никогда не хотел поднимать с ней эту тему. Прежде всего папа.
– А вот и Инес! – воскликнула Нова.
Бабушка шла им навстречу, улыбаясь всем лицом и широко раскинув руки для объятий. Злость Натали на долгое ее отсутствие тут же развеялась. Она просто не могла не ответить на бабушкину улыбку.
– Здравствуй, Натали! – сказала бабушка. – Извини, я действительно была занята. Надеюсь хоть этим заслужить твое прощение.
Нова положила руку на плечо бабушки Инес и пошла обратно к главному корпусу. А Инес повела Натали дальше. Внезапно бабушка остановилась, и Натали поняла, почему. Чуть поодаль, на пастбище, стояли шесть лошадей и жевали траву с довольным видом. Натали почувствовала, как сердце забилось быстрее. Она всегда любила лошадей, этих диких, прекрасных, свободных животных. И хотела быть такими, как они.
– Идем.
Бабушка взяла Натали за руку и потащила за собой, постепенно убыстряя шаг и время от времени переходя на бег трусцой. Лошади подняли головы, нюхая воздух, и зашевелили ушами. Потом повернулись к Натали и Инес и приблизились к изгороди. Толкались, нетерпеливо просовывая головы между планками, пока Инес не поприветствовала их всех, похлопывая по лоснящимся мордам.
– Хочешь войти? – Она кивнула на ворота в изгороди.
Сердце Натали затрепетало. Она не привыкла подходить к лошадям так близко и до сих пор любовалась ими на расстоянии. Смущали размеры этих прекрасных животных. Но Натали быстро преодолела страх и энергично кивнула. Она доверяла бабушке.
– Конечно, хочу.
Они проскользнули в ворота – и тут же оказались в окружении нетерпеливых крепких друзей.
– Спокойно, спокойно, – рассмеялась Инес, доставая из сумки морковь и кусочки яблока. – Только так и можно купить их любовь.
Натали принялась кормить лошадей, стараясь, чтобы всем досталось поровну. Одна из них была меньше остальных, но компенсировала этот недостаток смелостью и рвалась вперед, буквально выхватывая кусочки из-под носа более крупных собратьев. Натали улыбнулась. Она все еще храбрилась. Вблизи их гигантские зубы выглядели угрожающе.
– Это Талисман. Наш маленький бандит.
Натали похлопала его по загривку. Маленькая лошадка тут же прижалась к девочке, и эмоции – слезы, которые ей до сих пор не позволялось выплакать – хлынули потоком, прорывая все плотины.
Лошади как будто поняли. Тыкались мягкими носами, прижимались к ней, словно ограждая от чего-то.
Натали плакала – от гнева, печали, разочарования. Из-за невысказанных вопросов и неполученных ответов. Дверей, за которые ей никогда не разрешали заглянуть. Из-за мамы, бабушки… себя самой, о ком до сих пор так мало знала.
Натали почувствовала на себе руки Инес. Жутковато стоять в объятиях незнакомой женщины посреди табуна лошадей. Или нет, поправила себя Натали, скорее приятно. Такое чувство, будто наконец обрела дом.
Спустя вечность Инес наконец ослабила хватку.
– Уже возвращаемся? – спросила Натали. Ей хотелось еще побыть с лошадьми.
– Нет, ответила Инес. – Мы с тобой не вернемся, а пойдем дальше.
Что-то произошло с ее голосом. Мягкие интонации, к которым привыкла Натали, исчезли.
– Место, куда я тебя отведу, дозволено посещать лишь очень немногим, – пояснила бабушка. – Ближнему кругу.
Она оттянула синюю резинку на запястье и отпустила, глядя Натали в глаза.
– Проверь, все ли твои вещи при тебе. Я не уверена, что ты сюда вернешься.
Несмотря на летнюю жару и теплые лошадиные крупы, внутри у Натали вдруг похолодело.
В последний раз, когда Мина и Винсент вместе были в Роламбсховпаркене, шел снег, и Винсент рассказывал об иллюзионистском трюке под названием «Ловец пули». Теперь же солнце палило так, словно хотело сжечь землю. Тут и там под деревьями, с водой и закусками, расположились на одеялах люди.
Они спустились к причалу, в прошлый раз пустому. Теперь же от белизны лодочных корпусов рябило в глазах.
Мина задумалась, есть ли у Винсента лодка. Если да, то, конечно, моторная. Она с трудом представляла его возвращающимся в родную гавань под белым парусом.
Мина заметила, что Винсент до сих пор ничего не спросил о Натали. Ждал, когда она сама все расскажет. Ей же хотелось расспросить его о многих вещах, никакого отношения к Натали не имеющих. Прежде всего, почему он так долго не объявлялся. И что для него значила разлука с ней, если вообще что-то значила. Самой Мине было что сказать на эту тему, только вот она не знала, с чего начать. Вместо этого глубоко вздохнула и заговорила о дочери, пока находила в себе на это силы.