– Если у нее роман, это приведет к одному из двух, – рассуждал Винсент. – Либо это новая ступень в наших отношениях, и Мария бросит меня ради него. В этом случае я узнаю о сделке, когда она уже состоится. Конечно, я буду чувствовать себя обманутым, но не так долго, как если б я знал об этом заранее. Нет смысла платить больше, когда можно меньше. Или же по какой-то причине Кевин нужен Марии именно сейчас, а кончится тем, что она вернется ко мне. В таком случае мне лучше ничего не знать вообще. С ее точки зрения, этот роман укрепит наши отношения. Но если я об этом узнаю, то никогда не смогу это отпустить. То есть я рискую сам разрушить то, что еще может наладиться.
Некоторое время они шли молча. Мина никак не могла решить, было ли то, что она сейчас услышала, верхом здравомыслия, или все дело в эмоциональной неполноценности Винсента. Одно дело, когда ты с огромным трудом впускаешь людей в свою жизнь, как Мина. Но предполагаемый «роман» Марии как будто вообще не трогал менталиста. Возможно ли быть настолько рациональным, или это не более чем поза? И как, в таком случае, быть с любовью?
– Извини, если я лезу не в свое дело, – осторожно начала она, – но неужели тебе совсем не интересно, такой ли Мария человек, у которого может быть «роман» на стороне?
Они почти дошли да моста Лилла Вестербрун. Площадка внизу была заполнена скейтбордистами. Колеса громко стучали по бетону, перекрывая льющийся из динамиков хип-хоп. Винсент и Мина обменялись недовольными взглядами и повернули к выходу.
– Знаешь, – сказал Винсент, – подавляющее большинство людей способны на что угодно. Вопрос, настал ли подходящий момент для этого. Мы не равны сами себе. Большинство наших клеток постоянно обновляется. Всего три недели назад мы были покрыты совсем другой кожей, нежели сейчас. Наш мозг формирует новые клетки за какие-нибудь три месяца. Физически сегодня ты не тот человек, каким была пять лет тому назад или будешь через полгода. С мнениями, ценностями и мыслями то же самое. Сегодняшняя Мина может оказаться в принципе не способной на то, что сделает завтрашняя.
«Прыгнуть в контейнер с дохлыми норками, к примеру», – подумала Мина. Она действительно не чувствовала себя готовой повторить этот подвиг, но мысль Винсента поняла.
– Вполне вероятно, – продолжал он, – что одна из версий Марии, на которых я буду женат, окажется способной на роман на стороне. Но я ничего не выиграю, если узнаю, что эта версия – ее нынешняя. Или одна из Марий недалекого будущего выберет жить не со мной, а с кем-то другим. Понимаешь меня? Я могу что-то знать только о Марии настоящей. Но это совершенно не интересно, потому что остаток жизни я проведу с Мариями будущего.
– Это… интересно, – рассудила Мина. – То есть все эти разговоры о том, что тебе все равно, есть ли у Марии любовник, действительно никак не связаны с тем, что ты вытворял со своей бывшей, Ульрикой, в «Гондоле» два года тому назад?
Винсент побледнел.
– Я очень надеюсь, что не возненавижу Марию за ее аферу настолько, как Ульрику за тот вечер. И да… конечно, я виноват.
Они дошли до ворот и повернули к полицейскому зданию. Вода закончилась, и Мина выбросила пустую бутылку в мусорное ведро. Откровенность за откровенность. Наверное, ей следовало рассказать Винсенту об Амире. Сама мысль об этом казалась дикой. Винсент только что, достаточно красноречиво, продемонстрировал свое отношение к любви как таковой. Но Мине хотелось, чтобы он знал.
– Кстати, сегодняшняя Мина действительно не та, что раньше, – начала она и прочистила горло. – Ты не поверишь, но я иду на свидание.
Она почувствовала, как он напрягся. Но только на какое-то мгновенье.
– Кто счастливчик?
– Его зовут Амир. Юрист – вот и все, что я о нем знаю. Честно говоря, сама не понимаю, как это произошло. Но мы решили встретиться.
На улице было теплее, чем в парке. Жар отражался от стен, и воздух над асфальтом вибрировал.
– Ты знаешь, что такое fovea centralis, или центральная ямка? – вдруг спросил Винсент. – Это точка фокусировки, такое место в глазу, где собирается зрительная информация с довольно ограниченной области. Поэтому, чтобы увидеть, к примеру, дом на другой стороне улицы, тебе приходится постоянно перемещать точку фокусировки. Как будто ты рассматриваешь не весь пазл сразу, а отдельные его участки, которые мозг затем собирает в единую картину. Но дело в том, что мозг работает быстрее, чем глаз. И успевает «дорисовать» картинку на свое усмотрение, прежде чем точка фокусировки успеет охватить все нужные участки. Поэтому многое из того, что ты видишь, не более чем фантазии твоего мозга.
Мысль Винсента снова ускользнула в совершенно непредсказуемом направлении. В каком-то смысле Мина понимала Марию: с Кевином наверняка легче разговаривать. Но и гораздо скучнее.
– Только что ты снова сменил тему, – строго заметила она. – Винсент, ты безнадежен.
– Но я говорю о твоем свидании, – возразил менталист. – Понимаешь, когда ты разглядываешь чье-то лицо, фокус зрения описывает треугольник между глазами и кончиком носа этого человека. Но если ты находишь кого-то привлекательным, то начинаешь интересоваться… ну, как бы это покорректней выразиться… более мягкими и влажными частями его тела. Ты понимаешь, о чем я.
Мина бросила быстрый взгляд на менталиста, который вдруг, ни с того ни с сего, принялся разглядывать свои ногти.
– Винсент, ты… краснеешь?
– Неважно. – Он прочистил горло. – Губы – вот какую часть тела я имел в виду. Особенно такие красные, как твои. Или этого… Амира, да? Если ты нравишься Амиру, можешь заметить это по его взгляду, который от глаз будет перемещаться ко рту, а не к носу. Рот эротичнее, не так ли?
– Боже, Винсент… Слишком много информации! – Мина отступила в сторону с выражением притворного ужаса на лице. – И это не совсем свидание. Не то, что под этим обычно подразумевается. Мы договорились встретиться в Средиземноморском музее, в дневное время.
Они подошли к зданию полиции. Там – фотографии Лилли и Оссиана. Но Мина так никуда и не продвинулась в расследовании. Вдруг захотелось вернуться в парк и побольше поговорить с Винсентом о статуях.
Он заказал такси через приложение в телефоне. Машина встретила их на выходе. Мина молча смотрела, как Винсент открывает дверцу одного из задних пассажирских сидений. Они не контактировали почти два года. Ни единого сообщения, не говоря о большем. Теперь ей казалось, что этих двадцати месяцев не существовало. Мина была страшно рада, что он вернулся. Но теперь Винсент снова уезжал, ответив на ее вопросы. И ей тоже пора работать. Мине не хотелось, чтобы все закончилось прямо сейчас. Однако как она ни силилась найти повод задержать Винсента, так ничего и не придумала.
– Если хочешь, могу поискать что-нибудь об «Эпикуре», – предложил он. – Это не повредит. И тебе все-таки стоит переговорить с Натали. Не уверен, что их курсы адаптированы для молодежи. Ну а ты, Мина… – Он повернулся к ней и поднял бровь. – Fovea centralis. Просто помни об этом.
– Ты, кажется, собирался домой? – Мина скрестила на груди руки.
Винсент рассмеялся, прыгнул в машину и хлопнул дверцей. Такси уехало. Мина проводила его глазами до поворота. Вместе с Винсентом как будто удалилась ее часть. Теперь Мина думала, что могла бы попросить его остаться. Просто так. Но не сделала этого.
В том, что касается Натали, Винсент, конечно, прав. Если девочка не вернется из «Эпикуры» до выходных, Мина поедет и заберет ее оттуда, рискуя навлечь на себя гнев отца Натали. Если у него с этим проблемы, мог бы и сам сделать это. В конце концов, у Натали летние каникулы. И Мина достаточно доверяет своей матери, чтобы оставить с ней дочь еще на несколько дней. Сейчас есть дела поважнее.
– Fovea centralis, – повторила она и усмехнулась.
Но свидание… черт, это была гениальная задумка.
К концу рабочего дня атмосфера в конференц-зале была не лучше, чем в выходные. А температура – выше, насколько такое возможно, конечно.
Мысли Мины вращались вокруг встречи с Винсентом, которая оставила сложное послевкусие. С одной стороны, она была рада повидаться с ним. Но люди меняются, он сам поднял эту тему. Наверное, новый Винсент понимал ее не так хорошо, как прежний. Или сам был тем, кого ей трудно понять. Последнее вряд ли. Слишком многое из недавней прогулки напоминало о прошлом. Мина надеялась, что это связано прежде всего с самим Винсентом.
– Послушайте, – начала Юлия, обмахиваясь рукой. – Я знаю, что вы устали. Выходные всех нас вымотали, и сегодня с утра я только тем и занимаюсь, что удерживаю журналистов на расстоянии. Сейчас они переключились на девочку, которую мы нашли в пятницу. Это наш успех, но СМИ взяли след. А золотое правило журналистики гласит, что за успехом непременно должна следовать критика. Они создают, чтобы разрушать. Это вопрос времени, когда они узнают, что Оссиан мертв и у нас нет никаких зацепок. Если б журналисты добились своего в случае с Лилли, кое-кому точно пришлось бы уйти в отставку. К счастью, это решают не СМИ.
Боссе в углу жадно ел из новой металлической миски. Юлия сдержала обещание. Мина старалась не смотреть, как собака чавкает мокрым языком, а ее шерсть кружит по всей комнате. Скоро Кристер перенесет в конференц-зал топчан.
– При этом права на ошибку у нас нет. На этот раз мы найдем того или тех, кто стоит за этим. В ожидании результатов вскрытия нужно еще раз проверить информацию о смерти Лилли. Начнем с родственников. Они устали от полиции, но у нас нет выбора. Мы с Педером уже навещали ее мать – та еще штучка. Она придерживается прежней версии, что Лилли убил ее отец Мауро. Мина и Рубен, поговорите с ним. Его не было в городе на выходных, но сегодня вечером он возвращается домой. Это первое, что вы сделаете во вторник утром, то есть завтра.
– А я? – подал голос Кристер.
– У тебя реестр, – вздохнула Юлия. – Или нет, кто-то должен заняться похитителями Лилли. Пожилой парой, которую якобы видели возле детского сада. Поручим это тебе, Кристер. Но потом сразу садись за реестр. Кто-то должен это сделать.