Кристер, на какое-то время просветлевший, снова сник.
– Думаю, нам всем нужны эндорфины, – сказал Педер. – Как подспорье в нашей работе.
Из телефона в его руке заиграла знакомая мелодия.
– Это тройняшки подпевают Анис…
– Мы знаем! – Рубен хлопнул ладонью по столу. – На фестивале, пять месяцев назад. Пять месяцев! С тех пор мы живем в этой записи. Когда ты наконец успокоишься?
Педер опустил глаза в стол:
– Я всего лишь хотел подбодрить тебя.
– И это правильно, – подхватила Юлия. – Все, что может облегчить нам работу, приветствуется. За исключением вещей, которые могут поднять уровень гормонов стресса. Как насчет того, чтобы подождать с тройняшками, пока они действительно нам понадобятся?
Педер обрадованно кивнул.
– Итак, о чем я? – продолжала Юлия. – Ах да! Помимо Лилли Мейер, нам нужно внимательнее присмотреться к возможным преступникам. Поскольку описания похитителей сильно разнятся, можно подумать, что смерти Оссиана и Лилли никак не связаны. Это ошибка. Слишком много общих деталей. Оба ребенка одного возраста. Их забрали среди бела дня, и никто ничего не заподозрил. Обоих нашли мертвыми три дня спустя, без видимых повреждений на теле. Слишком много совпадений. Но предположение, что за двумя похищениями стоят минимум три человека, поднимает новые вопросы. Кто они? Почему? Я не могу вспомнить ни одного похожего случая, поэтому нам нужно знать о них больше. Тебе слово, Адам.
Адам откашлялся, и все взгляды обратились на него.
– Как вы, наверное, знаете, в настоящее время в штате нашего учреждения нет психолога, – начал он, – с тех пор как Ян Бергсвик от нас ушел…
– Его ушли, – поправил Рубен, многозначительно покашляв.
– …подал заявление по собственному желанию, – продолжал Адам с чуть заметной улыбкой в уголке рта. – Поэтому я взял на себя смелость связаться с экспертом по экстремальному поведению. Ведь вне зависимости от того, имеем мы дело с разными или одними и теми же преступниками, их поведение можно классифицировать как экстремальное. Если нам повезет с этим экспертом, он объяснит, чего нам ожидать от тех, с кем мы имеем дело. Как они мыслят и на что способны.
– Почему бы нам просто не позвонить Винсенту? – нетерпеливо перебила Адама Мина. – Так ли уж нужно привлекать еще одного консультанта?
Адаму незачем искать кого-то на стороне, когда есть Винсент.
– Винсент? – растерянно переспросил Адам.
– Винсент Вальдер, – пояснила Юлия. – Когда-то он помог нам в расследовании серии убийств, где фигурировала его сестра.
Адам присвистнул сквозь зубы.
– Да, я помню.
Юлия повернулась к Мине:
– А теперь отвечу на твой вопрос, Мина. Адам уже связался с психологом. Как насчет того, чтобы сначала посмотреть, что может нам дать этот специалист, а потом, в случае необходимости, связываться с Винсентом? Честно говоря, с твоим протеже… все всегда как-то слишком сложно.
Мина кивнула, хотя и не вполне согласилась. Она только что отпустила Винсента, о чем очень сожалела. Помимо прочего, на острове Лидё менталист спас ей жизнь. Чего она вряд ли могла ожидать от протеже Адама.
– Это специалист по групповому поведению, – продолжал Адам. – Прежде всего, как я уже сказал, в экстремальных формах.
– По групповому поведению? – переспросил Педер.
– Да, это новая версия, – кивнул Адам. – И мне хотелось бы знать, что вы об этом думаете. До сих пор мы исходили из того, что Оссиана и Лилли убили одни и те же люди. Либо убийцы Оссиана имитировали случай с Лилли. Но есть третий вариант, который лучше объясняет, почему преступники такие разные, но действовали практически одинаково.
Адам замолчал и оглядел коллег. Единственное, что было слышно, – тяжелое дыхание Боссе.
– Возможно, мы имеем дело с организованной группой, – сказал Адам. – Я думаю, наши похитители знают друг друга.
Никто ничего не сказал. Сама эта мысль была ужасной. Тем не менее, как заметил Адам, она оставалась самым правдоподобным объяснением.
– Повторюсь, мы не можем ничего исключать, – наконец нарушил тишину голос Юлии. – И это, несомненно, интересный ход.
– Я только хотел сказать, что эту тему имеет смысл поднять с нашим новым экспертом, – подхватил Адам. – Она недавно засветилась в СМИ, поэтому большинство вас, наверное, знают, кто она. Мне посчастливилось не только дозвониться до нее, но и занять окошко в ее плотном графике. Йессика Веннхаген, более известная под именем Новы. Она придет к нам в среду утром.
Мина уставилась на Адама. Такое было совершенно невозможно.
Натали не понимала, куда они едут. Бабушка больше не давала никаких объяснений, просто подвела ее к машине, припаркованной за загоном для лошадей. Натали думала, что это совсем рядом, но они ехали уже как минимум полчаса. Водителя звали Карл. Высокий блондин с ослепительной улыбкой, он излучал спокойствие, как и все в «Эпикуре».
Натали мучила зависть. Ей хотелось бы чувствовать себя так же непринужденно. Больше знать о бабушке, и чтобы отец не досаждал чрезмерной опекой, и друзья проявляли больше участия…
Неужели в жизни этого Карла не было ничего, что беспокоило бы его или раздражало? Со стороны, по крайней мере, ничего такого заметно не было. Натали чувствовала, что, несмотря на голод, общее настроение стало распространяться и на нее. За дни пребывания в «Эпикуре» она стала спокойнее и счастливее.
– О каком «ближнем круге» ты говорила? – спросила Натали бабушку, сидевшую рядом с водителем.
Ей ответила женщина, занявшая место рядом с Натали сзади:
– То, чему учит Нова в «Эпикуре», – только первый шаг. Для большинства обучающихся на ее курсах этого достаточно. Но если ты действительно хочешь приобщиться к наследию Юна Веннхагена, нужно идти дальше. Инес решила посвятить тебя уже сейчас, и это великий дар любви. Иначе тебе потребовалось бы много лет, чтобы войти в «ближний круг». Кстати, меня зовут Моника.
– Юн Веннхаген? – переспросила Натали. – Разве дедушку Новы не звали Бальцар?
Инес повернулась на переднем сиденье и посмотрела на внучку. Ее взгляд был полон тайны и обещаний.
– Юн был отец Новы, – ответила она. – Единственный, кто действительно понял эпикурейство. Мы – его последователи.
Они свернули на лесную дорогу. Мелькали ослепительные в лучах солнца стволы деревьев. Впереди показалось большое здание. Натали вдруг поняла, что никто понятия не имеет о том, где она находится. Ни отец, ни она сама.
– Все страдает, боль очищает, – сказала Инес и щелкнула резинкой по запястью.
– Все страдает, боль очищает, – в один голос повторили Карл и Моника.
– Вы… что-нибудь новое о Лилли? – Директриса детского сада в Нюкельпигане пыталась заглянуть Кристеру в глаза. – Понимаю, что прошел год… но мы не теряем надежды узнать больше. Или… вы здесь из-за того мальчика, так?
Кристер не спешил с ответом. Есть вопросы, которые полицейский может обсуждать только с коллегами, и это одна из самых неприятных сторон его работы. Исчезновение Лилли до сих пор открытая рана – и для сотрудников детского сада, и для детей. Не говоря о родителях. Никто не остался равнодушным, это понятно. И все хотят знать, что произошло. Между тем Кристер заявился с новыми вопросами.
– Я не могу комментировать ситуацию, поскольку расследование продолжается. – Он чувствовал себя трусом, увиливающим от ответа. – Мы можем поговорить в более приватной обстановке?
Стандартная реплика. Жесткая, безличная, воздвигающая преграду между полицейским и его собеседником.
– Здесь нас никто не слышит, каждый занят своими делами, – возразила директриса. – Мне приходится помогать воспитателям. Когда мы не в помещении, за детьми следит весь персонал.
Ее звали Юханна. Все это время она не спускала глаз с детей.
– Это те же люди, что похитили Лилли?
– Я не могу, извините…
Кристер осекся, окруженный ликующими детьми. Боссе носился по двору со скоростью выпущенного из пушки ядра. Сначала Кристер привязал его снаружи, но дети тут же подступили к забору, и в конце концов воспитатель спросил, нельзя ли впустить собаку, хотя бы только поздороваться. Счастью Боссе не было предела. Он любил всех, но детей особенно.
– Мне хотелось бы поговорить с педагогами, которые работали в день исчезновения Лилли, – твердо сказал Кристер. – Память – странная штука. Со временем не всегда притупляется. Иногда наоборот, особенно в отношении деталей. Мы… ничего не хотим оставлять на волю случая.
– Я позову их. – Юханна поднялась со скамейки во дворе, на которой сидели они с Кристером. – Но наши педагоги называются воспитателями. Леопольд! Айша!
Молодой мужчина и женщина постарше повернулись и направились к ним. Судя их по напряженным лицам, они догадывались, о чем пойдет речь. Чуть поодаль один из малышей взвыл и швырнул горсть песка в лицо другому. Леопольд тут же подбежал и разобрался в ситуации. Не успели воспитатели приблизиться к Юханне и Кристеру, а дети уже снова мирно играли друг с другом. Если бы в мире Кристера проблемы решались так просто!
Он поздоровался с Айшей и Леопольдом, и все трое устроились на ближайшей скамейке. Директриса Юханна извинилась и оставила их наедине.
– Вы здесь из-за Лилли? – спросила женщина.
– Это та самая пожилая пара, которая забрала ее в тот день? – строил догадки Леопольд, одновременно наблюдая за детьми во дворе.
– Я не могу комментировать ход расследования, – раздраженно повторил Кристер.
Боссе подбежал поприветствовать воспитателей. Кристер почесал у него за ушами, прежде чем пес, запыхавшись и высунув язык, помчался обратно к своим новым друзьям.
– Ваша собака пользуется популярностью. – Айша тепло улыбнулась карими глазами.
К ней подошла девочка, которой нужно было надеть сорванную ветром шляпку.
– Представляю, как вы устаете к концу дня, – вздохнул Кристер.
Больше всего это походило на море. Море детей, и шум на пределе того, что могут вынести барабанные перепонки.