От него не ускользнуло, что вторая фраза, как и первая, содержала восемнадцать букв [14]. И это были те же самые буквы. Вопрос, что они значат. Были ли это анаграммы? Или нужно искать символическое значение слов? Может, имеют значения только заглавные буквы? Наконец, насколько случайно то, что здесь упоминается имя его жены?
Из кухни донесся громкий, почти неестественный смех. Очевидно, Мария разговаривала по телефону с Кевином. Сегодня она упомянула, что они с ним переходят к следующему этапу. Винсент надеялся, что это о бизнесе, но уточнять не решился.
Он поднялся со стула и встал возле короткой стороны стола, рассматривая бумажки с другого ракурса. Лучшие из присланных поклонниками и решенных им головоломок выстроились на книжных полках. Винсент охотно добавил бы к ним эти конверты. Но неприятное ощущение в желудке подсказывало, что здесь что-то другое. Скромные, почти детские наборы прямоугольников из игры «Тетрис» упрямо хранили свою тайну.
Винсент сам не понимал, с чего вдруг решил, что ему так важно ее разгадать.
Он покосился на бумажки, как будто в ожидании чего-то, но ничего не произошло. Тим и Мария – два имени. Что само по себе ничего не значит. Поначалу он подумал, что это код. Но что, если он усложняет? Что, если дело не в тексте? Кто-то пытается заставить его сложить из бумажек определенную фигуру, а буквы только подспорье? Важна форма, но не та, которую он пытался воссоздать в первый раз, когда раскладывал фигурки по правилам «Тетриса».
Винсент осторожно переложил фигурки на лист бумаги, не нарушая порядка частей, взял фломастер и осторожно обвел внешние контуры получившихся больших фигур. Почувствовал возбуждение во всем теле, как будто его расследование взяло новое, многообещающее направление.
На кухне Мария рассмеялась еще громче. Винсент не слышал от нее такого смеха со времени их первой влюбленности. Очевидно, консультации Кевина шли на пользу бизнесу. Беспокойство снова зашевелилось в желудке, но Винсент решил его игнорировать.
Следуя контурам, заполнил пустые места между деталями, следя за тем, чтобы ни одна из них не двинулась с места. Осторожно смахнул бумажки и посмотрел на результат.
Несколько ассиметричных прямоугольников.
Ничего.
Это все еще ничего не значит. Но ощущение, что смысл предназначено увидеть только ему, вместе с тревогой залегло глубоко в желудке. Это лишь усиливало беспокойство. И теперь уже точно не имело никакого отношения ни к Марии, ни к Кевину.
Мина глубоко вздохнула. Гуляя по городу, она старалась не думать ни о своем последнем наблюдении, ни о том, что завтра встретится с Винсентом, ни тем более о том, как от него пахнет. Мысли об Оссиане и Лилли и о матери, которая может ее выдать, Мина также гнала прочь. Что может рассказать Натали Инес? Стоит вскользь упомянуть о таблетках, и мир рухнет. Натали возненавидит Мину. Ну вот, опять скрутило желудок… Мине пришлось остановиться посреди тротуара.
Так не пойдет. Не об этом сейчас нужно думать, а о том, как хорошо провести остаток дня. Никакой работы. И не судить заранее.
Мина приподняла уголки рта в натянутой улыбке, тут же пожалела об этом и обогнула угол здания. Амир ждал у входа в Средиземноморский музей. Он выглядел в точности как на фотографии в «Тиндере», и это было уже кое-что. На сайтах знакомств фотографии десятилетней давности – обычное дело. Между тем возраст влияет и на вес, и на густоту шевелюры. Не то чтобы Мину так уж волновало все это, просто она не любила, когда ее водят за нос.
Темные кудри Амира были завязаны на затылке в рыхлый узел, как и на фотографиях. У Мины туту же возникло желание посоветовать ему носить сетку для волос. При этом она не заметила не единой выпавшей из прически пряди. Белая рубашка выглажена. Плечи Мины опустились на несколько миллиметров.
– Здравствуйте! Извините за опоздание, – сказала она. – Я прямо с работы.
– Как и я, – отозвался он. – Мне прямо полегчало, когда я понял, что не придется извиняться за опоздание.
Амир посмотрел на вход в музей и рекламу выставок. Мине было все равно, что у них на стендах. Она выбрала Средиземноморский музей исключительно за хорошее кондиционирование. Потеть в городе рядом с незнакомым мужчиной – точно не вариант.
– Значит, музей? – переспросил Амир. – Я думал купить билеты, но здесь бесплатный вход.
Мина нахмурилась. Ей не понравилось, что он собирался за нее заплатить.
– Не смотрите так, – рассмеялся Амир. – Вы опаздывали, и мне хотелось сэкономить время.
Они вошли в двери и направились к главной экспозиции.
– «Кипр сквозь века», – прочитал Амир. – Это то, что тебя интересует?
– А тебя нет? – отозвалась Мина, у которой почему-то словно гора свалилась с плеч, после того как он перешел на «ты».
– Нисколько. Но я готов немного прогуляться с тобой. Как я писал, мне только предстоит научиться меньше работать и посвящать время каким-то другим занятиям. Не знал только, что начать придется с терракотовой скульптуры…
Главным в экспозиции был стеклянный шкаф, полный миниатюрных терракотовых фигурок. Наверное, самое время было задать сакраментальный вопрос, который советовали психологи на сайте: «С какой скульптурой ты себя ассоциируешь и почему?» Если б Амир спросил, какая она пицца, Мина сразу ушла бы.
Он приблизил лицо к стеклу, словно действительно заинтересовался содержимым шкафа. Господи, только бы он не оказался флорболистом [15]… Слишком много коллег-полицейских и без того принадлежит к этой братии. Хотя вряд ли. У такого парня, как Амир, должно быть побольше здравого смысла. Он, конечно, играет в падел [16].
– Но ты ведь занимаешься чем-то помимо работы? – спросила она.
Амир рассмеялся и выпрямил спину.
– Да, конечно. Я ведь юрист. Только одна подсказка. Все предубеждения относительно юристов в моем случае верны.
– Только не говори про гольф.
Амир застонал и отшатнулся, сложив руки на груди, как будто сраженный метким выстрелом. При этом он умудрялся выглядеть одновременно смущенным и пристыженным. Мина не смогла сдержать улыбки.
– Ты угадала с первой попытки. Но правда в том, что я играл в гольф еще в гимназии, когда не знал, что стану юристом. Мои коллеги тоже играют, но только потому, что к этому их обязывает профессия. А со мной, похоже, наоборот. Это гольф сделал меня юристом.
– Ну профессий, настолько тесно связанных с этой игрой, не так много, – согласилась Мина. – Выбора у тебя почти не было.
Он улыбнулся, и они продолжили осмотр экспозиции. Но Мине было трудно сосредоточиться на чем-то другом, слушая Амира. Наверное, потому еще, что остальные экспонаты оказались не такими интересными, как выставленные в стеклянном шкафу. В общем, все шло, как и должно.
– А ты? – спросил он. – Ты полицейская и работаешь почти так же много, как я. Что кроме работы?
– Ничего, – ответила она.
– В таком случае, – Амир остановился посреди зала с серьезным лицом, – нам придется кое-что изменить в этом плане.
На какую-то секунду Мина растерялась, не зная, в каком направлении повести беседу.
– Расскажи о гольфе, – попросила наконец она.
Ей не хотелось думать о том, стоит ли расценивать предыдущее заявление Амира как предложение продолжить знакомство в дальнейшем.
– Что именно ты хочешь узнать?
Голос Амира звучал одновременно шутливо и озадаченно. Наверное, на других свиданиях ему приходилось легче.
– Ты, наверное, все рассчитываешь математически, – пояснила она. – Высота траектории в зависимости от расстояния до лунки и все такое… Как вообще это делается? Есть формулы, или все зависит от физической подготовки?
Мина подозревала, что за игрой в гольф стоит целая наука, с учетом того, сколько людей этим одержимы. Винсент, конечно, принялся бы вычерчивать векторы на стенке. При том что у него вряд ли большой опыт игры в гольф, он, конечно, знает парочку уравнений и на этот случай.
Амир выглядел совершенно растерянным.
– Могу сказать, что всегда точно знаю, как далеко должен занести клюшку, – наконец ответил он. – При любой погоде. Но я ничего не рассчитываю сознательно. Более того, сам не понимаю, как это у меня получается. Я просто… играю. Доверяю своему телу, не думая.
Мина посмотрела на Амира. Он производил впечатление доброго, отзывчивого человека, не стараясь казаться таковым. Это было свойственно ему от природы, поэтому все получалось само собой, как игра в гольф. Амир был весь здесь и сейчас. И никуда не торопился. Он вел интересную жизнь, но стремился к большему. При этом очень неплохо выглядел. От таких мужчин женщины хотят иметь детей.
Это никогда не сработает.
– Ты здесь? Честно говоря, не думала, что ты появишься.
Мина прикрыла ладонью зевок и села за столик в дальнем углу «Риторно» на Оденгатан, не встречаясь взглядом с Инес. Было семь утра среды, и они оказались в числе первых посетителей кафе.
Это Мина предложила встретиться пораньше, чтобы не пришлось торопиться, если мать захочет рассказать что-то действительно интересное. Инес не возражала, хотя ей и пришлось довольно рано подняться с постели.
Мина не представляла себе, как вести себя с матерью. Их отношения существовали в другом времени и совсем в другой жизни.
Даже если Инес не оставила семью физически, по факту она ее бросила. Променяла на алкоголь. Благодаря ей Мина чаще бывала в доме бабушки, чем с родителями. Но когда Мине исполнилось пятнадцать лет, бабушка Эллен умерла. Пришлось провести несколько лет с матерью – точнее, с призраком матери, потому что та почти никогда не бывала дома. А если и заглядывала, не иначе как пьяной в стельку.
Мина съехала от нее при первой возможности и поклялась никогда больше не разговаривать с матерью. Но когда родилась Натали, Инес первой вышла на связь и попросила примирения. Якобы больше не пьет и станет идеальной бабушкой. Однако тут настала очередь Мины впасть в зависимость от таблеток.