– Что произошло?
– Мы можем поговорить наедине? – Мина покосилась на Сесилию, которая, несмотря на белую сорочку роженицы, выглядела слишком свежо для только что разрешившейся от бремени.
– Нет, – ответил Мауро. – Если хотите что-то мне сказать, Сесилию можно не стесняться.
Мина оглянулась на Рубена и после того, как тот кивнул, раскрыла было рот, но заговорить не успела. Мауро и Сесилия побледнели и выпучили глаза на телевизор за ее спиной.
Мина обернулась. На экране, перед рестораном Мауро, стояла Йенни. Рядом – репортер «Экспрессен», которого Мина узнала.
– Звук! – закричал Мауро и бросился к пульту дистанционного управления.
Голос Йенни заполнил комнату. Она смотрела в камеру дикими черными глазами и источала такую ненависть, что у Мины по спине побежали мурашки.
– Я всегда знала, что это он, – распалялась Йенни, отчетливо проговаривая каждое слово. – Я единственная, кто разглядел его истинное лицо за лживым фасадом. Прости, Лилли, что не смогла защитить тебя… И вот теперь горе постигло другую семью. Он – дьявол. Теперь об этом узнает весь мир.
Ее глаза загорелись. Йенни торжествовала. Краем глаза Мина заметила, что Мауро начинает трясти. Рубен шагнул к нему и схватил за руку.
– Думаю, вам лучше поехать с нами.
Ребенок в пластмассовом ящике заплакал.
Натали лежала на раскладушке и смотрела на деревянные балки, сходившиеся под прямым углом в нескольких метрах над ней. Потолок, который она помогала ремонтировать. Натали чувствовала себя настолько невесомой, что как будто могла воспарить к балкам и свить в их пересечении гнездо. В конце концов, к голоду тоже привыкаешь. Больше еды Натали получать не стала, но желудок болел не так сильно, как первое время. И главное – это ощущение легкости. Натали как будто стала более чувствительной и больше замечала вокруг себя. Как будто еда, которой она набивала себя раньше, тяжким грузом пригибала ее к земле.
Но теперь этого нет, и она может воспарить.
Удержать в голове более сложную мысль, чем эта, Натали не могла. В конце концов мысли тоже улетали и собирались где-то под потолком. Натали помнила, что раньше любила все как следует обдумать. Только вот зачем ей теперь все это? Она с Инес, в безопасности. Это все, что ей нужно знать. Долгие, сложные мысли – это из прошлой жизни. Из внешнего, сложного мира, который теперь не имеет значения и как будто больше не существует. Все, что существует, – здесь и теперь. Этот потолок. Эти люди. Бабушка.
Натали посмотрела на перебинтованную руку. Интересно, красная полоса на пальцах все еще осталась? Натали надеялась на это. Или бабушке придется сделать новую полосу. Дать резинку, наконец, какие здесь носят вокруг запястья. Натали не хочет, чтобы о ней плохо думали в «Эпикуре». Она – одна из них. И резинка – самое меньшее, чем она может отплатить за любовь.
Натали всю жизнь прожила под стеклянным колпаком. Собственно, жизнью это не было, лишь жалким существованием. А в «Эпикуре» она жила.
Сбоку как будто что-то мелькнуло. Натали попыталась сесть, но у нее закружилась голова. Тогда она опять опустилась на кровать и позволила мыслям устремиться к потолку. Она как будто собиралась что-то сделать, но не помнила, что именно. Наверное, это не было так важно. Сейчас придет Инес. Она расскажет, что делать. Бабушка желает Натали только добра. И Натали верит только ей.
На этот раз Винсент был осторожен и переоделся только в самую последнюю минуту, чтобы не оставить телу времени пропотеть перед встречей с Миной и ее коллегами.
После выступлений на выходных Винсент заметил, что даже его сценический костюм пахнет не так приятно, как раньше. Пришлось сдать его в химчистку, как только та открылась вчера утром. В том, что касается запахов, Мина гораздо чувствительнее публики. На какую-то долю секунды Винсент подумал было насыпать в карман стирального порошка, ради аромата. Но быстро отказался от этой идеи, поняв, что запросто может забыть об этом и сунуть руку в карман.
Обеспокоенная Мина встретила его возле регистрационной стойки в холле полицейского здания. Судя по выражению лица, ей было не до запахов.
– Привет! – бросила она.
– Что-то случилось?
– Боже мой… – Мина покачала головой, пропуская менталиста через заградительный барьер. – Ты не можешь хотя бы притвориться светским человеком?
– Извини, – улыбнулся Винсент. – Забыл спросить: как твой падел, получается?
В свою очередь, Мина слабо улыбнулась:
– Лучше. Но ты прав, действительно кое-что произошло. Вчера мы задержали подозреваемого в убийстве Оссиана. Прошлым летом его обвиняли и в причастности к убийству Лилли.
Винсент наблюдал за Миной, восхищаясь каждым ее жестом. Она шла по коридору с решительностью человека, ни в чем не знавшего сомнений. Оставалось только догадываться, чего ей стоило добиться подобной точности движений.
– Но это же здорово! – отозвался Винсент. – Такое многообещающее начало недели… Насколько я понимаю, он не из предполагаемых похитителей. Стало быть, Нова права, и вы задержали организатора и идейного вдохновителя?
– Если бы так, – вздохнула Мина. – Все очень неоднозначно. Мауро Мейер едва способен ориентироваться в окружающем пространстве. Если он действительно организатор и идейный вдохновитель, мы имеем дело с величайшим актером современности. При этом улики против него выглядят действительно весомее наших с тобой аргументов. Просто чтобы ты знал. Если б ты изложил свои соображения пару дней тому назад, к тебе, возможно, и прислушались бы. Но теперь… право, не знаю, как они отреагируют. И потом, руководство считает ошибкой привлечение Новы к расследованию. Они хотят, чтобы мы сосредоточились на Мауро.
Выходит, он опять оказался витающим в облаках менталистом с надуманными теориями… Мало что изменилось с прошлого раза. Но в этот момент Винсент понял, что этот вариант вполне его устраивает. Даже если он ошибается и усмотренные им закономерности и связи не существуют в действительности, это не имеет никакого значения.
Но Мауро Мейер… Имя показалось Винсенту знакомым. Где-то он его слышал, причем совсем недавно. Или читал…
Винсент сузил глаза:
– Мауро, отец Лилли Мейер?
– Я же предупредила, все очень зыбко и неоднозначно. Давай, они ждут. И не забудь попросить у Кристера портативный вентилятор.
От жары воздух в комнате вибрировал. Хуже всего было в середине дня. Мина остановилась на пороге, раздумывая, так ли обязательно ей находиться в одной комнате с остальными. Если б не Винсент, наверняка придумала бы повод сбежать.
Портативный вентилятор в руке Кристера зажужжал тонко, как оса. Перед ним на столе лежала сумка с десятком еще таких же. Запасы их быстро заканчивались, поэтому постоянно нуждались в пополнении. Кристер протянул один вентилятор Винсенту.
Пятна под мышками Рубена приобрели угрожающие размеры. Даже Юлию эта жара как будто несколько выбила из привычной колеи.
– Спасибо за работу по делу Вильяма. Отдельная благодарность за оперативность, – сказала Юлия, обращаясь к Рубену и Адаму. – Кстати, вам повезло, что вы вчера успели увидеться с Йоргеном Карлссоном в «Халле». С ним как будто вскоре после этого произошел несчастный случай. Он споткнулся, или что-то вроде того. В общем, пришлось зашивать рану на лбу. Я не совсем поняла, что именно случилось. Но, как мне объяснили, у заключенных, которые плохо обращались со своими женами и детьми, в тюрьме часто возникают проблемы с вестибулярным аппаратом. Что-нибудь знаете об этом?
Юлия испытующе смотрела на Рубена и Адама. Рубен кашлянул. Взгляд Адама был устремлен в потолок.
Мина поняла, что это ее шанс. Ее и Винсента. И она уже знала, с чего начать.
– Похоже, у нас кое-что есть, – начала она и посмотрела на Винсента. – У меня и Винсента, я имею в виду. Я понимаю, как сильны улики против Мауро. А у нас всего лишь смутные догадки. Как говорит Винсент, грань между поиском существующего шаблона и созданием своего собственного, посредством принятия желаемого за действительное, тонка. И мы сами не считаем нашу версию особенно правдоподобной. Но она достойна рассмотрения, поскольку иногда реализуются даже самые невероятные сюжеты.
– Ты сказала «нашу», но разве это версия не одного Винсента? – спросил Рубен. – Ты говоришь, как он, между тем еще не объяснила, о чем речь.
– На самом деле, этот шаблон заметили мы оба, – ответила Мина. – Просто Винсент разглядел за ним нечто большее.
Мина повернулась к менталисту. Тот прочистил горло.
– Ну да… Как я слышал, здесь была Нова, которая подчеркивала ритуальные аспекты убийств – трехдневный интервал между исчезновением ребенка и обнаружением трупа, а также слишком разнящиеся описания похитителей, что делает версию серийного убийцы маловероятной и указывает на то, что действовала группа людей. Ну а если группа, должен быть организатор. И мы можем наблюдать некоторые общие обстоятельства обнаружения трупов во всех трех случаях.
– Вы говорите «в трех», между тем как у нас только два трупа, – поправил менталиста Рубен. – Позвольте напомнить, что пока мы не знаем, кто убил Вильяма, он выходит за рамки нашей схемы. С другой стороны, с высокой долей вероятности Лилли и Оссиана убил Мауро. И к Вильяму он не имеет никакого отношения.
– В таком случае, – заметил Винсент, – то, что я сейчас скажу, либо поможет вам разобраться с Мауро, либо перенаправит следствие в другую сторону. Как заметила Мина, наши доказательства более чем косвенные. Но чем больше их становится, тем отчетливее вырисовывается след. И мы с Миной нашли еще кое-что, что связывает Оссиана, Лилли и Вильяма. Эта деталь бросилась мне в глаза в случаях Оссиана и Лилли. Но вероятность случайного совпадения была слишком высока, пока шаблон не нашел подтверждения с Вильямом. Итак, в прошлую среду мы с Миной и Педером посетили сухой док. Педер тоже это видел…
– Ну, что же это? – нетерпеливо перебил менталиста Рубен. – Выкладывайте, не томите.