– Это не игра, – пробормотал Винсент. – «Ход коня» – математическая задача на движение. Ни одна точка траектории не может быть пройдена дважды. Прямо как наш убийца, который каждый раз находит новое место для своих жертв.
Винсент огляделся. Идеально плоский ландшафт. Даже с того места, где они стояли, парк прекрасно просматривался из одного конца в другой.
– Но вы же сами все видите, – продолжал Педер. – Здесь ничего нет, кроме этого фонтана. И слишком многолюдно. Спрятать тело без того, чтобы оно не было тут же обнаружено, невозможно. И если тела до сих пор нет, это может свидетельствовать лишь об одном: ваша версия несостоятельна. К счастью. Или к сожалению, потому что это действительно красивая теория. Изящная и немного сумасшедшая.
– Если только тело не спрятано в земле, – вздохнул Винсент. – Может быть, вам стоило бы здесь покопаться…
Педер пнул булыжник мощеного участка вокруг фонтана.
– Как сказала Юлия, мы не можем оцепить и перерыть весь парк только ради вашей любви к шахматам. – Он плеснул себе в лицо холодной водой из фонтана. – Тем более что мы понятия не имеем, где искать. Ровным счетом никаких наводок! Нет, я скорее поверю в то, что говорила Нова насчет воды.
Педер плеснул еще раз и блаженно вздохнул. Винсент пошел по дорожке вокруг фонтана.
– Нова очень хороша в своей области, – сказал он. – Но ее теория совершенно бесполезна. Она только тормозит вашу работу. Даже если это было бы правдой, этот город стоит на воде. Символизм не столь важен, если самое простое – оставить тело у воды. В особенности если наш убийца приплыл на лодке.
– И просто выгрузил тело на берег, вы имеете в виду? – Педер задумался. – На самом деле это звучит совсем не глупо. И, главное, не так сложно, как все эти секты и математические задачи.
Капли все еще блестели в его густой бороде. Мине наверняка было бы что сказать о чистоте фонтанной воды, которая сейчас текла по рубашке Педера.
– Поверьте мне, – продолжал Винсент. – Я не меньше вашего желал бы убедиться в том, что переоценил интеллект нашего убийцы и он в жизни ничего не слышал ни о каких шахматных задачах. В его лице я был бы счастлив иметь дело с человеком, мозгов которого едва хватает на то, чтобы худо-бедно обращаться с «Флиппером» и подвесным мотором. Поймать такого преступника гораздо проще. Но, к сожалению, здесь одна небольшая проблема. Вильяма нашли в сухом доке, после того как из него выкачали воду. Кроме подлежащих ремонту, других лодок там не было и не могло быть.
– Но ведь и в парке тело спрятать негде, согласитесь, – продолжал настаивать Педер. – Это что касается вашей шахматной игры.
– То, что мы его не видим, не означает, что его нет.
– Ощущение такое, будто мы ходим по кругу, – сказал Педер. – Слушайте, давайте заключим небольшую сделку. Мне нужно вернуться домой, к Анетт. Я забыл отдать ей новые подгузники, они у меня в машине. Но вы можете оставаться здесь сколько вам угодно. Если обнаружите место, где, по-вашему, может лежать тело, и будете достаточно убедительны, обещаю уговорить Юлию на раскопки. Но только в этом месте и один раз.
Винсент оглядел парк с ухоженными газонами, аккуратными дорожками и высаженными в строгом порядке деревьями. Парк, где ничего нельзя спрятать, без того чтобы это не было тут же обнаружено. Парк, где они до сих пор ничего не нашли.
– Звучит разумно, – пробормотал он.
Мина свернула на территорию «Эпикуры». Утром она звонила и предупредила, что приедет, чтобы Нова и Инес были готовы. Что же касается Натали, Мина явилась сюда исключительно в качестве полицейского. Несмотря ни на что, Нова могла быть полезна в расследовании, и Мина не хотела ставить под удар ее хорошие отношения с группой только из личной неприязни.
Она помахала Нове, увидев ее во дворе. Несмотря на ранний час, солнце палило нещадно. Но от одного вида Новы в белой шелковой одежде как будто стало легче дышать.
Мина вышла из машины и почувствовала, как по спине побежали струйки пота. Какой садист решил, что полицейская форма непременно должна быть черной? Мина поборола желание броситься в машину, включить кондиционер на полную мощность и предложить Нове побеседовать там.
– Добро пожаловать в «Эпикуру»!
Нова широко улыбалась. Она подошла к Мине, но на этот раз не сделала ни малейшего движения обнять ее. Уже кое-что…
– Пойдемте в дом, – пригласила Нова и посмотрела на форму Мины. – Во дворе слишком жарко.
И быстро направилась к главному корпусу.
Мина последовала за ней, чувствуя, что теперь течет из каждой поры. Проверила влажные салфетки в кармане и огляделась. Ух ты! Мина сама не знала, чего ожидала от «Эпикуры», но точно не того, что здесь будет так… уютно.
За тяжелой входной дверью их окутала спасительная прохлада. Мина прикрыла глаза. Пульс медленно успокаивался. Возможно, имеет смысл взять у Винсента несколько уроков правильного дыхания.
В холле царила умиротворяющая атмосфера. Это было светлое и просторное помещение с высокими потолками и огромными панорамными окнами. Мина поежилась, почувствовав, как остывают на коже капельки пота.
– Вам не холодно? – участливо осведомилась Нова.
– Все хорошо, – кивнула Мина. – Я люблю прохладу.
– Пойдемте в мой кабинет. Только там и можно поговорить спокойно. От меня здесь каждый чего-то хочет… Вы ведь тоже приехали сюда не просто так?
Они свернули в длинный коридор слева и направились к одной из дверей в дальнем его конце. Кабинет Новы тоже оказался просторным, светлым и меблированным по минимуму. Белизну интерьера нарушали только комнатные цветы в горшочках.
Нова села за дорого выглядящий стол из прозрачного пластика и пригласила Мину занять одно из двух кресел напротив. Стену справа занимали уставленные до отказа книжные полки. Помимо книг, там были фотографии в сверкающих серебряных рамках.
– Можно взглянуть? – Мина подошла к полке и кивнула на фотографии.
– Конечно.
Нова встала рядом с ней. Показала на фото красивого пожилого мужчины с суровым лицом. Рядом с ним в инвалидном кресле сидела девочка-подросток – руки и ноги в гипсе, вокруг шеи гипсовый воротник. Выражение лица трагически-серьезное. Мина не сразу узнала в ней Нову.
– Мой дед, – пояснила та. – После аварии.
– Что произошло? – не поняла Мина. – Если мне будет позволено спросить, конечно…
– Автокатастрофа. Отец погиб, я выжила. Дальше обо мне заботился дедушка. Мне повезло.
– Вы полностью выздоровели?
Мина перевела взгляд на другое фото. Молодой человек с открытым счастливым лицом. Длинные волосы до плеч, расстегнутая рубашка.
– И да, и нет. Травмы зажили. Боль осталась. Я научилась извлекать из нее пользу. Многое из того, чем мы здесь занимаемся, основано на том, чтобы научить человека справляться с болью. Превращать ее в дополнительный ресурс. Я имею в виду не только физическую, но и душевную боль. Если здесь вообще есть разница. Боль есть боль. А грань между душой и телом не так непроницаема, как нам иногда кажется.
Нова подошла к столу и села. Мина взяла фотографию мужчины.
– Ваш отец?
– Да, мой отец.
Краткий ответ, но Мина поняла, что сейчас не время расспрашивать. Столько отчаяния прозвучало в голосе Новы.
Мина устроилась в кресле. Нова смотрела на нее пронзительными карими глазами.
– Как ваши дела? Я имею в виду расследование.
– Есть несколько многообещающих версий, – уклончиво ответила Мина.
Нова продолжала смотреть на нее так, что Мина поежилась под ее пристальным взглядом. Она как будто видела человека насквозь. Раньше один Винсент вызывал у Мины такое чувство. Но его взгляд был осторожным и мягким. Нова же словно сверлила собеседника лазерными лучами. Только абсолютно честный человек мог выдержать такое.
– И мы пока ничего не исключаем, – продолжала Мина. – В том числе версию организованной преступной группировки, как бы неправдоподобно это ни звучало.
– Это звучит невероятно, я понимаю, – кивнула Нова.
И улыбнулась. Но это была кривая улыбка, за которой таилось слишком многое.
– Это то, что позволяет сектам процветать и распространять свое влияние, – пояснила она. – Никто из нас не верит, что его можно втянуть в секту. Никто не верит, что они вообще существуют, тем более где-то поблизости. Никто не считает себя внушаемым. Но мы, люди, – стадные животные. Мы стремимся следовать за стадом, а стадо нуждается в лидере. Секты всего лишь эксплуатируют наши глубинные психологические программы. Наши инстинкты.
– А я до сих пор верю в способность человека думать самостоятельно, – сказала Мина.
– Это тоже работает, но в очень узких рамках. Гораздо более узких, чем нам хочется верить. Люди – стадо. И именно нежелание принять эту истину закрывает наши глаза на пауков, оплетающих свои жертвы паутиной зла. Но и будучи пойманы, люди не теряют убеждения в незыблемости собственной воли. До самой смерти.
– Звучит жестко.
Мина с удивлением смотрела на женщину за столом.
Лицо Новы расплылось в теплой улыбке.
– Да, прошу прощения. Это прозвучало жестче, чем я предполагала. Но то, над чем мы работаем в «Эпикуре», – именно укрепление личной воли. Мы верим во врожденные способности человека. Чаще всего в наши группы людей загоняет страх. Все страхи, по сути, одинаковы. Страх пробовать что-либо новое проистекает из страха осуждения, в свою очередь проистекающего из страха не понравиться другим. Источник страха не понравиться – страх быть отвергнутым обществом или какой-либо его частью. А он, в свою очередь – результат страха смерти. Только когда мы не боимся смерти, мы свободны как личности. И верим, что каждый способен достичь счастья и душевного спокойствия. Сколько еще людей могут утверждать такое сегодня?
– Громко сказано, – задумчиво кивнула Мина. – Вопрос только, что это может означать на практике. Я имею в виду, каким образом ваша философия формирует вашу повседневную жизнь здесь? Чему вы учите на своих курсах?