– Послушай меня, не трать время на эту ерунду. Займись наконец настоящей полицейской работой.
Отец пренебрежительно бросал фразу за фразой, но вдруг его лицо просветлело.
– Как там наш золотой мальчик? Господи, как же давно это было… Неужели у Харри совсем нет времени на дедушку?
Эстен встал и обнял дочь. Юлия на мгновенье прижалась к его плечу, как делала это много раз в детстве. Затем выпрямилась.
– Мы зайдем к тебе, как только все это закончится. – И поцеловала отца в щеку.
– Скоро закончится, Юлия. Он у тебя на крючке.
Эти слова Эстен прокричал ей в спину.
Винсент стоял на сцене. У него выступления сегодня вечером, завтра, в пятницу и в субботу. Потом все наконец закончится. Шоу приближалось к тому моменту, когда он должен задушить себя ремнем. Этот трюк предстоит проделать еще три раза. Можно вытерпеть. После последнего выступления Винсенту понадобилось замазывать красные пятна на шее тональным кремом.
С некоторых пор он отказался от версии «общения с духами». Ничего сверхъестественного. Суть та же, только в другой обертке. Возможно, таким образом Винсент пытался справиться с окружавшим его ужасом. Так или иначе, номер только выиграл – оттого, что в нем нашлось место культам и сектантскому поведению.
Он прибыл в театр «Оскар» в Стокгольме за три часа до начала представления, чтобы иметь достаточно времени на подготовку. К последним выступлениям сезона отношение особое. В фойе зрителей встречали ассистенты и раздавали всем желающим белые кепки со странным узором из черных точек.
Сейчас в зале сидели по меньшей мере полсотни человек в таких кепках. Во втором акте Винсент вернулся на сцену в белой футболке с таким же рисунком.
– Рад, что многие из вас решились надеть кепку с черными точками, не понимая, что они значат, – начал он, разводя по сторонам руки и демонстрируя рисунок на своей футболке. – Вне сомнения, вы, все восемьсот пятьдесят семь человек, – умнейшая часть населения этого города. Доказательством тому служит хотя бы тот факт, что вы здесь.
Плоская шутка, но публике необходимо польстить, чтобы создать у нее чувство общности. Действительно, на их лицах заиграли улыбки. То самое чувство общности, которое Винсент через пару минут собирался разрушить.
– В то же время некоторые из вас пошли дальше других, – продолжал Винсент. – Те, кто взял кепки, очевидно, более любопытны, чем те, кто не взял. Не то чтобы это что-то для меня значило, но это факт. Думаю, большинство из вас заинтересованы в том, чтобы становиться лучше. И у вас дома на полке обязательно стоят книги по личностному развитию. Возможно, вы даже занимались на соответствующих психологических курсах. У тех, кто в кепках, особый тип мышления, до которого остальным еще предстоит дорасти.
Носители кепок энергично закивали, в то время как прочие выглядели разочарованными и складывали руки на груди. «Мы» против «них» – как легко оказалось создать это настроение… Винсент всего лишь использовал для этого свои любимые «детские формулировки», создающие иллюзию конкретики и личного обращения, но на самом деле подходящие большинству людей. Кроме того, он старался говорить мягче и больше улыбаться, обращаясь к обладателям кепок. Эффект не заставил себя ждать.
– Когда у вас такой уникальный и открытый ум, – продолжал он, – открываются возможности для общения на другом уровне. У вас, как и у меня, совершенно уникальная ментальная сфера.
Ничего, что полная чушь. Больше лести. Если б он начал выступление с заявлений об их «уникальности» и «открытости», ему никто не поверил бы. Но фразы, произнесенные незадолго до того, помогли аудитории принять то, на что иначе они ни за что не согласились бы. Больше всего Винсента пугало, как быстро это произошло. Обычно для подобных изменений требовалось гораздо больше слов.
– Понимаю, насколько странно это звучит, – сказал он с извиняющейся улыбкой, – но это качество можно и нужно тренировать. Речь идет об отключении тела от мозга. Позвольте мне показать…
Винсент сосредоточился. Настало время трюка с ремнем. Ассистент помог одному из носителей кепок подняться на сцену и усадил его рядом с Винсентом. Тот затянул ремень вокруг шеи. По аудитории, как всегда, пронесся гул.
– Отключение от тела не только символическое, но и в самом прямом смысле, – пояснил Винсент.
В его голосе уже слышалось напряжение. Он протянул руку испуганному мужчине в кепке.
– Ваша задача – прочувствовать мой пульс. Дайте знать, когда он станет реже. Потом я попытаюсь погрузиться в наше общее сознание.
Чертов ремень… Шея болела так же сильно, как и всегда. Далее все шло как обычно. Винсент остановил пульс в руке и сделал вид, что потерял сознание. Спустя несколько минут он рассказал несколько эпизодов из детства мужчины, державшего его руку, раскрыл пару секретов, которые тот держал от всех в тайне. Со стороны казалось, будто сознания менталиста и мужчины действительно стали одним целым.
На самом же деле Винсент использовал некоторые общеизвестные «детские» утверждения, достаточно расплывчатые, чтобы мужчина мог сам решить, что они могут значить в его случае. Если же что-то из сказанного никак ему не подходило, всегда можно было извиниться и объяснить это влиянием сознания кого-либо из сидящих в зале. И всегда в таких случаях кто-нибудь из носителей кепок с замиранием сердца бормотал, что это о нем.
Закончив, Винсент осторожно расстегнул ремень на шее и позволил пульсу в руке восстановиться.
– Спасибо за внимание, – сказал он, обращаясь исключительно к носителям кепок. – Скажу по секрету, такая способность есть у каждого из вас. Кстати, я веду курс, где можно научиться входить в контакт со своим сознанием. Вы приезжаете ко мне, живете у меня две недели, после чего мы начинаем тренировки. Таков распорядок. Должен предупредить, что по деньгам это довольно дорого. И у меня всего десять мест. Кому-нибудь интересно мое предложение?
В воздух тут же взлетели двадцать пять рук. Винсент задумчиво кивнул. Про себя сосчитал до десяти, чтобы выдержать паузу.
– Вот так создаются секты, – медленно произнес он.
Стало очень тихо.
По аудитории прокатилась новая волна эмоций. Те, кто не взял кепки, почувствовали себя оправданными и обрадовались. «Кепочники» сникли. Они доверяли менталисту, а он их предал. Можно сказать, выпорол публично. Теперь у Винсента было пять секунд, чтобы активировать рациональное мышление аудитории, прежде чем эмоции окончательно возьмут верх. Хитрость в том, чтобы заставить их проглотить горькое лекарство, не возненавидев доктора.
– Прошу меня извинить, – произнес Винсент, стараясь выглядеть смущенным. – Я никого не хотел обидеть.
И это, конечно, тоже было актерством.
– Для начала давайте уясним одну вещь, – сказал он. – Я искренне верю, что все вы – умные люди. И что нет никакой разницы между теми из вас, кто взял кепку, и теми, кто, по той или иной причине, отказался от моего подарка. Ни одна группа не умнее другой. Но кепки создали чувство единения у тех, кто их надел, что я и постарался закрепить несколькими фразами. Помимо прочего, кепки, как общая деталь, несколько затерли ощущение индивидуальности, что очень важно для создания сектантского мышления. Каждый стал частью коллектива, пожертвовав ему частичку своей индивидуальности. Что же касается «разделения сознания» – это полная чушь. Но собственная терминология еще больше укрепляет чувство общности, и этот прием тоже используют лидеры тоталитарных сект.
Теперь в зале почти не осталось кепок. Их бывшие носители глядели хмуро.
– Повторюсь, что кепку мог взять кто угодно. Между вами и остальными нет ровным счетом никакой разницы, кто бы что там ни говорил. То, что здесь происходило, не более чем серия трюков. Совсем не сложных и довольно расхожих уловок, которых, тем не менее, оказалось достаточно, чтобы некоторые из вас согласились переехать ко мне жить и даже были готовы неизвестно за что заплатить мне большие деньги. Так что остерегайтесь лжепророков!
Винсент не собирался превращать это шоу в лекцию. Просто иногда такой финал напрашивается сам собой. В качестве компенсации следующий номер обещал быть более развлекательным.
– Но этот символ, он ведь что-то значит? – крикнул кто-то, размахивая кепкой. – Я имею в виду черные точки.
– Ох уж эти точки, – покачал головой Винсент и лукаво подмигнул. – Азбука Брайля. На ваших головах было написано: «Я повинуюсь».
Напряжение разрешилось взрывом дружного смеха. Винсент оглядел публику и улыбнулся. Если б они того захотели, могли бы решить, что он зашел слишком далеко. И сейчас их снова восемьсот пятьдесят семь человек. Манипулировать таким количеством людей значительно сложнее.
Когда зажгли свет, Винсент увидел в зале знакомое лицо. Нова сидела в первом ряду на балконе. Он не замечал ее во время выступления. Она не смеялась, не аплодировала. Сидела, скрестив на груди руки, и молча смотрела на менталиста.
Потом поднялась и ушла.
Спустившись в зеленую комнату, Винсент понял, что там кто-то есть, и невольно вздрогнул, увидев фигуру на диване. Это было против правил. Там никого не должно было быть.
– Извините, не хотела вас пугать, – сказала Нова, заметив его реакцию. – Охранник сказал, что я могу подождать здесь.
Ему потребовалось время прийти в себя, прежде чем он смог ответить. На какую-то долю секунды показалось, что вернулась Анна с татуировками. Та, что преследовала его два года тому назад. Хотя Нова и совсем не похожа на Анну.
Взгляд Винсента скользнул по столу. Вазочка со сладостями и три бутылки с водой. Кто-то явно хотел его смерти.
– Всё в порядке, – успокоил он Нову. – Просто я вспомнил одну женщину, которая когда-то преследовала меня и все время норовила проникнуть за кулисы. Когда же получилось так, что я оказался в ее квартире… по ошибке… в общем, самые неприятные воспоминания. Там была комната, полная моих фотографий. И алтарь. С тех пор я стал нервным. И я привык быть один в этой комнате.