Рубену подумалось, что теперь самое время сказать Педеру, что ее давно пора сбрить.
– Нет как будто, – ответил Томас. – Когда мать Венделы позвонила мне и сказала, что Декстер не пришел в детский сад и она не может связаться с Венделой, я начал волноваться. Раньше такого не бывало.
– А потом обнаружили записку в ее квартире?
– Да, у мамы Венделы есть ключ, поэтому мы вошли вместе. Записка лежала на кухонном столе. Но там не было ничего, кроме «прощайте».
– И вы не восприняли это всерьез?
Рубен подпрыгнул от сердитого стука в дверь. Сурового вида пожилая женщина открыла, не дожидаясь ответа.
– Выходите сейчас же!
– У меня полиция, – резко оборвал ее Томас. – Они нашли Декстера.
Женщина, побледнев, кивнула.
– Больше мы не будем вам мешать, – сказала она, осторожно закрывая дверь. – Я передам коллегам.
Впервые на какую-то долю секунды маска соскользнула с лица Томаса Юнсмарка, и Рубен увидел нечто вроде неподдельной печали. Но в следующий момент маска вернулась на место. Как будто вся жизнь этого человека была ролью.
– Только когда они вечером не вернулись домой, мы поняли, что на этот раз все серьезно. И тут же обратились в полицию. Остальное вам известно. В последний раз ее видели на таллиннском пароме. С мальчиком, хотя она купила только один взрослый билет. С парома они не сошли. – Томас опять занялся кутикулой.
– Мы еще раз побеседовали с этими свидетелями, прежде чем встретиться с вами. И теперь они уже не так уверены насчет мальчика. Склоняемся к тому, что Вендела была на пароме одна. И, скорее всего, прыгнула в воду. Но без Декстера.
Томас как будто все больше вжимался во вращающееся кресло. Педер почувствовал жалость к этому человеку. Вдруг проступила косметика, и стало видно, что кожа Томаса покрыта пудрой, а брови слегка подкрашены, – детали, не заметные зрителям с телеэкрана.
– Почему его нашли там, в Фатбурспаркене?
– Этого мы пока не знаем, – ответил Рубен. – Судя по всему, он был убит. Мы не можем исключить того, что это сделала Вендела, по причинам, которые нам только предстоит выяснить. И все-таки это крайне маловероятно.
– Дети, – глухо произнес Томас, и его кожа побелела под слоем бежевой пудры. – Дети в новостях.
– К сожалению, большего мы вам пока сказать не можем, – ответил Педер, поднимаясь со стула.
Рубен тоже встал.
– Если придет в голову что-нибудь, имеющее отношение к делу, не стесняйтесь обращаться к нам.
Педер положил руку на плечо артисту. Закрывая дверь, Рубен видел, как Томас развернулся на стуле лицом к зеркалу.
Оставайтесь здесь, – сказала Натали. – Наверное, нам не следует приближаться к дому вдвоем.
Карл кивнул, свернул на обочину дороги и припарковался. Они остановились на Карлавеген, в двух кварталах от дома по Линнегатан, на почтительном расстоянии от бдительного отцовского ока.
– Хочешь, чтобы я пошла с тобой? – спросила Инес.
– Не думаю, что это хорошая идея. Будет лучше, если я все сделаю сама. Подождите меня здесь, пожалуйста.
Натали взяла рюкзак и выскользнула из машины. Быстро свернула за угол на Юнгфругатан. Вопрос в том, насколько информированы папины охранники. Если им сообщили, что Натали пропала, они поднимут тревогу, как только ее увидят. Тут уж ничего не поделаешь. Придется решать проблемы по мере их возникновения.
Натали вышла на Линнегатан. Увидела возле ворот черную машину. Может, просто машина, может, папины охранники. Так или иначе, та исчезла, после того как Натали проскользнула в ворота.
Она поднялась на четвертый этаж по лестнице – лифт издает слишком громкие звуки, а Натали не хотела, чтобы папа что-нибудь заподозрил. Припала ухом к массивной черной двери. Услышала топот отцовских ног на кухне. Похоже, папа опять готовил изысканный ужин, хотя в квартире он был один. Этого Натали никогда в нем не понимала.
Она осторожно вставила ключ в замок, повернула и неслышно проскользнула в прихожую. Отсюда была видна мелькающая на кухне отцовская спина с перекинутым через плечо полотенцем. Похоже, папа пробовал соус с четырьмя разными сортами «чили». Или проверял готовность жаренного на решетке мяса, подбирая к нему подходящий сорт помидоров из домашней теплицы. Почему было не открыть ресторан, если получаешь такое удовольствие от готовки?
Натали пробралась в свою комнату. Пиратский сундучок с сокровищами стоял на комоде – черный, керамический, с серебряным черепом на крышке. Натали открыла его и заглянула вовнутрь. Похоже, там накопилось больше обещанных бабушке десяти тысяч. Представив себе, как обрадуется Инес, Натали зарделась от гордости и положила сундучок в рюкзак.
Потом достала из верхнего ящика весь запас чистых трусов и носков. Подумала было взять джинсы, но в этом не было необходимости. «Эпикура» снабдила ее всем, кроме нижнего белья. Отыскав зарядное устройство для телефона, Натали собрала в ванной сумку с туалетными принадлежностями и тоже упаковала в рюкзак.
Вернулась в прихожую, все так же незаметно. Сковороды шипели, а желудок горел от голода. Натали остановилась на пороге кухни. Отец стоял всего в нескольких метрах от нее. Достаточно какой-то пары шагов… Он будет страшно рад ее видеть. И Натали наконец получит столько еды, сколько захочет.
Она посмотрела на свои руки. Вдоль костяшек все еще бежала красная линия. Запахи из кухни кружили голову. Так просто вернуться к тому, что было раньше… Но тогда она никогда больше не увидит бабушку Инес. Как и остальных, которым она нужна. Теперь они ее семья. Не мужчина на кухне.
Натали быстро выскользнула на лестничную площадку. Дверь за ней закрылась с тихим щелчком.
– Так приятно снова вас видеть! Не ждал, признаться… Сегодня же суббота.
Официант широко улыбнулся, и Кристер сглотнул. Наверное, это была не самая удачная идея. Может, даже крайне неудачная. Все поправимо. Он может развернуться и уйти. Вот только зачем делать это прямо сейчас? Можно для начала выпить пива, закусить селедкой, раз уж он здесь…
– Проходите, ваш столик свободен. Всё как обычно?
Официант провел его в большой зал. Посетители тихо перешептывались. «Улла Винблад» был тем местом, где можно беседовать со своим внутренним голосом, так говорила мать Кристера.
При мысли о матери у него перехватило дыхание. Она никогда его не понимала. «Но ее больше нет», – напомнил себе Кристер. И даже если бы была, он имел право прожить жизнь, как того хотел. Для этого всего-то нужно решиться…
Кристер подошел к окну. Сегодня он взял Боссе с собой, потому что не мог бесконечно жертвовать мебелью. Собака ждала, привязанная к велосипедной стойке, перед миской воды. Все равно ему жарко. Может, стоило бы…
– И все-таки, вам нужно меню или нет?
Улыбка официанта осветила и без того наполненный солнцем зал. Кристер неуклюже сел за столик.
– Сюрстрёмминг, пожалуйста, – пробормотал он, разглядывая скатерть. – И «Пилснер». Насколько я понимаю, это лучшее, что есть в меню. Тогда зачем рисковать? Это скорее для молодых.
«Для некоторых молодых, во всяком случае», – мысленно поправил себя Кристер.
Смех официанта эхом отразился от стен, заставив желудок Кристера сжаться. Этот человек как будто читал его мысли. Кристер, подняв на него глаза, продолжил дрожащим голосом:
– Кстати, о молодости. В прошлый раз вы спрашивали, не встречались ли со мной раньше. Скажу больше…
Кристер осекся – паника опять взяла верх. Что, черт возьми, он делает?
Он вскочил, едва не опрокинув стул вместе со столом, и помахал выключенным телефоном:
– Извините, не могу не ответить. Это по работе.
И выбежал из зала, чувствуя, как взгляд официанта сверлит ему спину.
Педер вспотел под высокой шляпой. Праздник по случаю дня рождения Каспера в самом разгаре, и глаза гостей полны сомнения. Всего десять детей, из которых тройняшки, по два с половиной года, самые маленькие, а их двоюродный брат Каспер, пяти лет, самый старший.
Он появился после торта, в высокой шляпе и с выкрашенной в синий цвет бородой. Не Педер, а Педро, тайный брат Педера. Детям эта шутка понравилась. И чем громче они кричали, что он Педер и не кто иной, тем настойчивее он убеждал их в обратном. Синяя борода вообще привела всех в полный восторг.
Их смех, радость наполнили Педера такой любовью, что впору не выдержать и взорваться. Но с некоторых пор это чувство стало неотделимо от тревоги. Предупреждение Винсента о грядущем похищении эхом отдавалось у Педера в голове. Ведь это он, Педер, опознал мальчика из Фатбурспаркена, и это был важный шаг. Они просмотрели списки пропавших детей, трижды всё проверили и перепроверили. Адам еще раз внимательно изучил информацию о жертве с Шеппсхольмена. Всю неделю они готовились, как могли… И все-таки понятия не имели, чего ожидать в среду. Даже в какую сторону следует смотреть прежде всего. При этом у полиции, конечно, не хватало ресурсов установить посты по всем дошкольным учреждениям. О вынесении общего предупреждения не могло быть и речи, это только усилило бы панику среди родителей маленьких детей. А преступники, рано или поздно, все равно совершили бы задуманное.
Такое ощущение, будто следственная группа в тисках. Без малейшей возможности куда-либо двигаться. Но если не двигаться никуда, через три дня исчезнет ребенок… Это может быть Каспер. Или кто-то, тройняшек, других гостей на этом празднике. Вероятность та же, что и для любого другого ребенка. Поэтому спасать нужно всех. Вот только Педер понятия не имел, как это сделать.
Пока он только стоял перед ними и колдовал.
Начал с того, что создал из ничего красный шарик. Судя по умеренным овациям, публику это не особенно впечатлило. Тогда Педер сложил для Каспера шляпу из листа бумаги, под захлебывающийся рассказ тройняшек о приключениях фей Винкс. И бумажная шляпа все-таки оказалась Касперу мала.
Чтобы попытаться исправить положение, в распоряжении Педера была буквально пара минут, прежде чем разгорятся страсти вокруг торта. Он решил прибегнуть к последнему средству – трюку, которому его научил Винсент. На репетиции у Педера не было времени, но он решил, что строгое следование инструкции должно привести к успеху. Собственно, ничего другого ему не оставалось.